Заметает осень
жёлтым снегом сад,
на ветру деревья
голые стоят.
На ветвях повисли
капельки дождя,
никого нет в парке
только ты и я.

Заметает осень
жёлтым снегом сад,
нам с тобою лето
не вернуть назад.

Не мне судить людскую глупость,
И жизни друга поучать,
Мне не дано измерить мудрость,
И над судьбой судьею стать.

Исполнить все свои желанья,
В короткий век мне не дано,
И все мечты и ожиданья,
С собою взять не суждено.

Смогу лишь только здесь оставить,
Поступков доблесных молву,
И добротой своей исправить,
Чужих ошибок черноту,

Невежество лечить словами,
Смиреньем гордость укрощать,
И боль детей в глазах печальных,
Одним дыханием в себя вбирать.

Мне не дано увидеть окончанье,
Дороги каменистой и крутой,
Проникнуться могу лишь состраданьем,
К глубокой старости, великой и простой.

Придет тот день, когда итоги жизни,
Мне спешно придется подводить,
Лишь об одном, прошу тебя я Боже,
Дай силы! Бодрость духа Сохранить!

Баллады есть, которых мне не спеть
Стихи, которых мне не рассказать
И книги есть, которых не прочесть
И нищие, которым не подать.

Есть города, в которых мне не быть,
Пустыни есть, но их не перейти,
Моря, которых мне не переплыть,
Сокровища, которых не найти.

Наряды есть, которых не носить,
Высоты есть куда мне не подняться
Дворцы есть, по которым не ходить
И есть мечты, которым не сбываться…

Но песня есть, которую спою
Я в городе небесном, золотом
И стих, который Богу расскажу
Я о Христе, Спасителе моём!

И в Книге Жизни имя я прочту
Которое, мне даст Великий Бог
Сокровища небесные найду
Переступлю лишь вечности порог!

По морю я хрустальному пройду
И встречу всех, кто был духовно нищим
К Престолу Славы тихо подойду
И Бог Отец венец подарит жизни!

Мой город будет выше всех других
А море будет – нету его чище
Одежды будут краше дорогих
Из света, славы нет цены их выше!

Я счастье только там найду своё
И стану я богаче всех живущих
Ведь Сам Христос – сокровище моё!
А мой Отец – Великий, Всемогущий!

Мне полюбились так леса
В моём когда – то скромном городе.
Лес – храм по жизни в тяжком мороке.
Ему я боль с тоской несла.

Храм сил духовных придавал,
Смягчал душевные терзания.
Мы с ним – частица мироздания,
Что с тщанием Господь создал.
Мы энергетик единение
И дополнение друг друга
Одной эпохи, без сомнения,
Вращение земного круга.

Мощь леса, щедрость с красотой
Без корысти бесстыдной, злой.
Природы храм – верх откровений
Для силы духа воскресений.

08.07.2013 г.

Отчего ты такая печальная?
Ведь уеду – не навсегда.
Церемония чайно-прощальная.
Взгляд тревожный – Зачем? Куда?

Деловая поездка. Служебная.
С нею вырастет мой оклад.
Отхлебни-ка настоя целебного.
Это нервы твои шалят.

Помню… помню о матери старенькой.
Вновь инсульт… и тебе невмочь.
Ты же сильная. Справишься, Варенька!
Ну, а я… чем смогу помочь?

О тебе ведь забочусь, родимая!
Повышаю семьи доход.
Как неловко ты чашкою двинула.
Вон – по скатерти чай течёт.

****
Мну в руке платочек батистовый.
Разговора нити теряю.
Твоих взглядов огнём неистовым
Согреваюсь быстрей, чем чаем.

Нас с тобой занесла нелёгкая
В этот зал, красиво украшенный.
А со сцены музыка, грохая,
На поступок зовёт безбашенный.

Пульс частит и вокруг всё кружится.
Влюблёна ли в тебя? Не знаю…
Погадать бы на чайной гущице.
Жаль, что в чашке – пакетик чая.

Глубь в глазах твоих необъятная.
По макушку в ней утопаю.
Что же мне теперь – на попятную?
Сладкий омут – в чашечке чая.

Мой город не от бабушки.
В таких лесах красивых
За травами ходили Ладушки,
И лад с елеем приносили.

Они – целительницы духа
И ран душевных и телесных.
Нет, не колдуньи, не старухи.
Их ждали, как и благ небесных.

А исцеляет только добрый
Со светлым ликом и душой,
Здоров кто телом, нравом кротким,
А не с трясущейся рукой.

Мой город молод. По лесам
Озёрам, рекам и прудам
Не может быстро постареть — Всего за сотню с лишним лет.

Да и не Он. Точней – Она.
Судьба от женщины дана.
Природной столько здесь любви…
Как можно некрасивой быть!

И горожане, помня, чтут,
Приумножают красоту.
Любовь их к городу видна.
Здесь дом родной — обителью добра.

Вот бы мне невзначай прикоснуться к любови рукою,
Каждой клеточкой вновь ощутить неподдельную дрожь,
Это будет полёт к раю с поднятой вверх головою,
А внизу подо мной — золотистая, спелая рожь.

Я б мечтал в облаках, приютившись среди кучерявых,
И любовным устам напевал бы сердечный мотив,
К нам подсядет амур в белоснежном льняном одеянье,
Острие своих стрел аккуратно от глаза прикрыв.

Опрометчиво, но! Обожаю я запах любови,
Сладковатый букет с апельсиновой ноткой в конце,
Он, как ветер, летуч и стремится всё время на волю,
Но, однажды, поймав, будет сниться, родимый, во сне.

Это было давно… Я когда — то летал с журавлями,
Как же там хорошо. Сердце просится в гости опять,
Но взлететь не могу. В одиночестве крылья отпали,
Мне осталось одно — в сновиденьях с любовью летать.

Я уповаю на тебя, мой дивный ангел,
Мне не припомнить за года и пары дней,
Чтоб я парил и как ребёнок был бы счастлив
От мне открывшейся любови вновь теперь.

О, это чувство в моем сердце безгранично,
Нет столько рук, чтоб моё счастье обхватить,
И по лицу уже давно, друг милый, видно,
Что где-то вирус смог любови подхватить.

В разлуке сердце переполнено тревогой,
Лежу в бессоннице с тоскою напролёт,
И каждый день встречаю солнце на востоке
В надежде, что оно растопит в сердце лёд.

Яков Есепкин

Концерт в записи

Приближение к зеркалу

Весна твоей жизни совпала с весною,
Венцы филармонии Бах осеняет,
И плачут над каждой органной трубою
Заздравные свечи, и воск их не тает.

Над пурпурной тяжестью бархатных кресел
В сребристо-линейном ристалище зала
Горящею радугой реквием взвесил
Электроорган векового накала.

Он помнит величье и свечки иные,
Ручейную сладкую негу вотуне,
Бессмертие любит изыски свечные,
Червовые искусы в черном июне.

Давно извели бедных рыцарей дивы,
Какие спасать их брались всебесстрашно,
Лишь фурьи меж нас, а белые Годивы
В альковах вкушают с принцессами брашно.

Дались нам аркадии княжеских спален
Темнее, доныне мы там хороводим,
Невинников легкость дика, вакханален
Их танец, Рудольф, что и девиц изводим.

Коль всех отравили цветками граната,
Еще семенами и зернами, Коре
Вернем эти яства, за фугой соната
Звучит пусть, Алекто ль мила Терпсихоре.

Нам чистые ангелы шлют угощенья,
Нам розы свои ароматы даруют,
Свободней музыцы сии обращенья,
Царицы стонежные с нами пируют.

Серебряных эльфам гвоздей яко видеть
Не стоит и маковый рай неохранен,
Закажем убийцам армы ненавидеть,
Равно им терничник нектарный возбранен.

А что воровать друг у друга ауру,
Мы были велики и время лишь наше
Лелеяло пенье и нашу тезуру
Червленою строчкой тянуло по чаше.

Теперь из нее пьют эльфии нектары,
Летят ангелки на мрамор белладонны,
И нимфы златые влекут в будуары
Убитых царей, и алмазятся донны.

Нет маковых раев, а мы и не плачем,
Сон вечности крепок и белых альковниц
Еще мы успеем почтить, и сопрячем
Еще партитуры в охладе маковниц.

Когда лишь в партере темнеет от света,
Близ фата-морган усмиряются чувства,
На пленке миражной в слоях черноцвета
Сияет немая пластина искусства.

Склонилась Русь над тихою рекою
И долго так смотрелась в гладь воды,
И любовалась долго так она собою,
Что месяц ей вдруг крикнул с высоты:
— Ой, хороша ты, Русь, я это знаю,
Такой всегда ты, матушка, и будь!
Смутилась Русь и тихо отвечает:
— Я так… поправить… локон чуть.
Автор: Виктор Шамонин (Версенев)
Читает: Александр Синица
Your text to link...
Художник: Мирослава Костина