*    Алмазный фонд русской литературы, готические стихотворения — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров  заскорузлой антихудожественной подцензурной книгоиздательской системы
Яков Есепкин

Застолья в ротондах

Шестой фрагмент

В озлаченых ротондах картен
Бледный гребневый огнь мглою дышит,
Бассариды у морочных стен,
Кликни их, голос кто и услышит.

Ан пировья теней львы хранят,
Жаб парчовых заносят ко столам,
И фурины всенощно звенят,
Чтицы юные внемлют глаголам.

Ныне ль шумны старлетки, оне
Жгут шелками фигурную сводность
И на червном церковном вине
Теней дев презлатится холодность.

Десятый фрагмент

Внове денно золовки спешат
Отмывать юной кровию хоры,
Гоев ангели судьбы вершат,
О серебре блестят мельхиоры.

Из машины ль демон золотой
Белоцветных сочествует виллис
И святою казнит простотой
Родиона: «Да вы и убили-с».

Ах, еще нас губители ждут,
Чтоб зерцать меж всецарственных теней,
Как химеры ночные падут
На яркую золоту ступеней.

Двадцать первый фрагмент

Феям Цинтии хлеб и шатры
Сильфы дарят на землях Тавриды,
Камелотов далече муры,
Хмель атраментный пьют бассариды.

Этих пиршеств ли морок червов,
Днесь еще их начиния тлеют,
Герцогини сугатные львов
Мертвых потчуют, яств не жалеют.

Гости шумны, с асийских патер
Яд течет от менины к менине
И о хлебницах червных пантер
Изваянья бегут по лепнине.

*    Алмазный фонд русской литературы, готические стихотворения — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров маргинальной ультраблеклой никчёмной  книгоиздательской системы

Яков Есепкин

Застолья в ночных садах

Второй фрагмент

Се, ночные сады золоты,
Их цитрарии хмель увивает,
Бутафоры гудят и шуты,
Весело толока пировает.

Се, Кибела, юдицы во снах
Падших ангелов сребрят меловый
Круг, блюют о холсте апронах,
Воском жгут хладный пурпур столовый.

Мы ль в нощи, без высоких тиар,
Сад златяше над мертвыми львами,
С брегов дальних земли Сеннаар
Машем царственно им рукавами.

Двенадцатый фрагмент

Тусклой барвой лекифии жгут,
Снова мрамор садовый гранатов,
Львицы мертвые дев стерегут
В камелотах великих магнатов.

К хлебам емины тщатся занесть
Меловые фиады, их теней
Во зерцалах не могут обвесть
Феи Ада исцветом зеленей.

То ль, Господь, белоарочный сад,
Нега цитрий, где пламена льются,
Где о червном серебре фиад,
Задыхаясь, отроки биются.

Двадцать первый фрагмент

Алавастру ль тускнеть у фиад,
Вечно пиры одесные будут
Лить вино и жемчужность, оклад
Их вспеет, аще гои забудут.

Хлебы, яд ли — одно превелят
Несть златые к амфорам кофоны,
Воев мертвых еще исцелят,
Суе бьются в золоте грифоны.

Бойтесь, юдицы, этих картен:
Яден хлеб, отравленны цукаты
И нимфетки чернеют меж стен
О тлеющихся пудрах Гекаты.

*    Алмазный фонд русской литературы, готические стихотворения — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров астенической сирой макулатурозависимой  книгоиздательской системы

Яков Есепкин

Застолья у Фрейи

Пятый фрагмент

Фрейя золотом, цветию неб
Купы червных садов украшает,
Дышит маем порфировый хлеб,
Нас богиня к пирам оглашает.

Что и небы гневить — это мы,
Это мы о хлебовницах плачем,
Достаем всяк из нищей сумы
Тени лилий, их остия прячем.

Наши ль рамена феи увьют
Сей лилейною миррой и хладом,
Где купажи садовий тлеют
Над червовым цветочным опадом.

Двадцать третий фрагмент

Вновь серебро тлеет на вине,
Хлебы Ирода маков алее,
Не реките — лжесвяты оне,
Чернь елико гиад веселее.

Иль царевен меж темных дерев
Мы одесно теперь и узнаем,
Сад чаруется пудрами дев,
Шелк их платьев ярких несминаем.

Будет челядь юродная весть
Мглой фарфор, засыпать о стольницах,
И явимся, явимся как есть:
Со угольною пудрой в очницах.

Тридцатый фрагмент

Иудицы презлые тиснят
Хлад лекифов искристой каймою,
Иль бессмертие ангелей мнят,
Всяка хвалится нищей сумою.

Иль устанут шелка воровать
С гробов, темным серебром навьются,
Ах, одно им еще пировать,
Что икают оне и блюются.

Выйдут нощно блевоту свести
Хоть бы ядом белен парфюмерных — И узрят наши тени в цвети
Меж фигурников тьмы эфемерных.

*    Алмазный фонд русской литературы, готические стихотворения — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров косной профанационной советскоцентричной  книгоиздательской системы

Яков Есепкин

Застолья у Аида

Восьмой фрагмент

Тронный август жаровни и цветь
Нив золотой оводит, сливаться
Время купам дерев, огневеть,
Сени чудной в огне красоваться.

Млечный угль и решета сиять
Не устали под дичью, емины
К столам носят фиады, ваять
Будут ангели с мглой керамины.

Лишь тогда нас Господе узрит
Меж цветочниц и дев упоенных — Прелиющих всетусклый нефрит
На хлебовье столов отравленных.

Десятый фрагмент

Небы, небы, щадите гостей
Именинных пиров, сих веселость,
Чаять нам ли иных областей,
Маковей, Ханаанская волость.

Ан юродиц ждут эти столы,
Темен блеск их шелков карнавальных,
И румяны оне, и белы
От вина из лекифов подвальных.

Иль очнемся — в фарфорники льют
Ядный хмель соваяния Цилий,
И на мраморных яствах тлеют
С уголями атраменты лилий.

Тринадцатый фрагмент

Ах, Господе, Твой розовый сад
Нам во тесных келейниках снился,
Нас щадил небосумрачный Ад,
Наших вретищ Аид сторонился.

Вижди хоть меж узорных ветвей
Соваянья лекифиев хладных,
Снов тенет яко несть розовей,
Яко древ нет златей червоядных.

Виждь иудиц веселых и вдов,
Мглу пеющих о белой сирени,
Где в золоченных кущах садов
Наши тонут мраморные тени.