Привет любовь, моя привет,
Тебя не видел много лет,
А может это просто сон,
И ты во сне ко мне идешь.

Давно не видел я тебя,
И думал это навсегда,
Но ты пришла ко мне в ночи,
Сказала нежно: Ты прости.

Прости меня любовь, прости,
Я тоже грешен, ты пойми,
Но счастлив я, что ты пришла,
И не забыла про меня.

Возьму тебя, я обниму,
И в танце грез, я закружу,
Мы будем вновь с тобой мечтать,
Дорогу райскою искать.

Но в танце растворишься ты,
И солнце встанет из-за тьмы.
Я понял, это просто сон,
тебя конечно не вернешь.

В последний раз скажу тебе,
Прощай любовь, прощай на век,
Я не забуду этот сон,
в моем ты сердце, вот и все.

Это было, словно в сказке,
Я как принц тебя искал,
На коне, как рыцарь храбрый,
Несся ветром, по полям.

И как в сказке, дрался с мраком,
С тьмой и холодом, со злом,
Побеждал, я все преграды,
Все преграды, пред собой.

Обошел я всю планету,
Все тропинки на земле,
Я искал тебя по свету,
Много дней и много лет.

И тебя, я наконец то,
встретил словно, как рассвет,
Это было словно в сказке,
Это было как во сне.

Мы рябину собирали
очень вкусную, друзья.
Наверху клевали птицы,
А внизу трудился я!

Заметает осень
жёлтым снегом сад,
на ветру деревья
голые стоят.
На ветвях повисли
капельки дождя,
никого нет в парке
только ты и я.

Заметает осень
жёлтым снегом сад,
нам с тобою лето
не вернуть назад.

Не мне судить людскую глупость,
И жизни друга поучать,
Мне не дано измерить мудрость,
И над судьбой судьею стать.

Исполнить все свои желанья,
В короткий век мне не дано,
И все мечты и ожиданья,
С собою взять не суждено.

Смогу лишь только здесь оставить,
Поступков доблесных молву,
И добротой своей исправить,
Чужих ошибок черноту,

Невежество лечить словами,
Смиреньем гордость укрощать,
И боль детей в глазах печальных,
Одним дыханием в себя вбирать.

Мне не дано увидеть окончанье,
Дороги каменистой и крутой,
Проникнуться могу лишь состраданьем,
К глубокой старости, великой и простой.

Придет тот день, когда итоги жизни,
Мне спешно придется подводить,
Лишь об одном, прошу тебя я Боже,
Дай силы! Бодрость духа Сохранить!

Мне полюбились так леса
В моём когда – то скромном городе.
Лес – храм по жизни в тяжком мороке.
Ему я боль с тоской несла.

Храм сил духовных придавал,
Смягчал душевные терзания.
Мы с ним – частица мироздания,
Что с тщанием Господь создал.
Мы энергетик единение
И дополнение друг друга
Одной эпохи, без сомнения,
Вращение земного круга.

Мощь леса, щедрость с красотой
Без корысти бесстыдной, злой.
Природы храм – верх откровений
Для силы духа воскресений.

08.07.2013 г.

Отчего ты такая печальная?
Ведь уеду – не навсегда.
Церемония чайно-прощальная.
Взгляд тревожный – Зачем? Куда?

Деловая поездка. Служебная.
С нею вырастет мой оклад.
Отхлебни-ка настоя целебного.
Это нервы твои шалят.

Помню… помню о матери старенькой.
Вновь инсульт… и тебе невмочь.
Ты же сильная. Справишься, Варенька!
Ну, а я… чем смогу помочь?

О тебе ведь забочусь, родимая!
Повышаю семьи доход.
Как неловко ты чашкою двинула.
Вон – по скатерти чай течёт.

****
Мну в руке платочек батистовый.
Разговора нити теряю.
Твоих взглядов огнём неистовым
Согреваюсь быстрей, чем чаем.

Нас с тобой занесла нелёгкая
В этот зал, красиво украшенный.
А со сцены музыка, грохая,
На поступок зовёт безбашенный.

Пульс частит и вокруг всё кружится.
Влюблёна ли в тебя? Не знаю…
Погадать бы на чайной гущице.
Жаль, что в чашке – пакетик чая.

Глубь в глазах твоих необъятная.
По макушку в ней утопаю.
Что же мне теперь – на попятную?
Сладкий омут – в чашечке чая.

Мой город не от бабушки.
В таких лесах красивых
За травами ходили Ладушки,
И лад с елеем приносили.

Они – целительницы духа
И ран душевных и телесных.
Нет, не колдуньи, не старухи.
Их ждали, как и благ небесных.

А исцеляет только добрый
Со светлым ликом и душой,
Здоров кто телом, нравом кротким,
А не с трясущейся рукой.

Мой город молод. По лесам
Озёрам, рекам и прудам
Не может быстро постареть — Всего за сотню с лишним лет.

Да и не Он. Точней – Она.
Судьба от женщины дана.
Природной столько здесь любви…
Как можно некрасивой быть!

И горожане, помня, чтут,
Приумножают красоту.
Любовь их к городу видна.
Здесь дом родной — обителью добра.

Я уповаю на тебя, мой дивный ангел,
Мне не припомнить за года и пары дней,
Чтоб я парил и как ребёнок был бы счастлив
От мне открывшейся любови вновь теперь.

О, это чувство в моем сердце безгранично,
Нет столько рук, чтоб моё счастье обхватить,
И по лицу уже давно, друг милый, видно,
Что где-то вирус смог любови подхватить.

В разлуке сердце переполнено тревогой,
Лежу в бессоннице с тоскою напролёт,
И каждый день встречаю солнце на востоке
В надежде, что оно растопит в сердце лёд.

Яков Есепкин

Концерт в записи

Приближение к зеркалу

Весна твоей жизни совпала с весною,
Венцы филармонии Бах осеняет,
И плачут над каждой органной трубою
Заздравные свечи, и воск их не тает.

Над пурпурной тяжестью бархатных кресел
В сребристо-линейном ристалище зала
Горящею радугой реквием взвесил
Электроорган векового накала.

Он помнит величье и свечки иные,
Ручейную сладкую негу вотуне,
Бессмертие любит изыски свечные,
Червовые искусы в черном июне.

Давно извели бедных рыцарей дивы,
Какие спасать их брались всебесстрашно,
Лишь фурьи меж нас, а белые Годивы
В альковах вкушают с принцессами брашно.

Дались нам аркадии княжеских спален
Темнее, доныне мы там хороводим,
Невинников легкость дика, вакханален
Их танец, Рудольф, что и девиц изводим.

Коль всех отравили цветками граната,
Еще семенами и зернами, Коре
Вернем эти яства, за фугой соната
Звучит пусть, Алекто ль мила Терпсихоре.

Нам чистые ангелы шлют угощенья,
Нам розы свои ароматы даруют,
Свободней музыцы сии обращенья,
Царицы стонежные с нами пируют.

Серебряных эльфам гвоздей яко видеть
Не стоит и маковый рай неохранен,
Закажем убийцам армы ненавидеть,
Равно им терничник нектарный возбранен.

А что воровать друг у друга ауру,
Мы были велики и время лишь наше
Лелеяло пенье и нашу тезуру
Червленою строчкой тянуло по чаше.

Теперь из нее пьют эльфии нектары,
Летят ангелки на мрамор белладонны,
И нимфы златые влекут в будуары
Убитых царей, и алмазятся донны.

Нет маковых раев, а мы и не плачем,
Сон вечности крепок и белых альковниц
Еще мы успеем почтить, и сопрячем
Еще партитуры в охладе маковниц.

Когда лишь в партере темнеет от света,
Близ фата-морган усмиряются чувства,
На пленке миражной в слоях черноцвета
Сияет немая пластина искусства.