Памяти отца, лётчика-истребителя, посвящается…

Две свинцовые пули, посланницы смерти,
Я на память храню о прошедшей войне.
Если скажут, что было не страшно – не верьте,
Было страшно… погибнуть в том адском огне.
В память врезался крепко денёк тот июльский,
Черноморское небо… мой «ЯК» в вышине,
Под крылом самолёта – лиман Тилигульский,
Город милый Одесса чуть-чуть в стороне…
Мой привычный маршрут, всё до боли знакомо.
Там внизу — дорогая, родная земля.
Николаев и Сливино. Аэродромы.
Истребительный полк. Боевые друзья.
… В небе вражеский «Мессер», ведущий разведку,
Получаю приказ на его перехват.
Атакую… прицелился… жму на гашетку.*)
Попадание… дымом противник объят.
Только вижу – пылает и мой «Ястребок»,
Подбирается пламя всё ближе и ближе.
Зацепил «ЯК» в атаке немецкий стрелок.
Вот огонь уже ноги и руки мне лижет.
Выбираюсь… с трудом покидаю кабину.
Самолёт уже факелом ярким горит.
Ветер дует в лицо обожжёное, в спину.
Белый купол спасительный мною раскрыт.
Приводнился, упал… была мелкой речушка.
Жгут растёртые в кровь на руках пузыри.
Там, в медчасти речной небольшой деревушки,
Оказали мне помощь врачи, как смогли.
На ногах от ожогов – белёсые шрамы.
Долго раны гноились, зажили с трудом.
В медсанбате попался мне доктор упрямый.
Присыпал раны содой… об этом потом.
… В парашюте нашёл я свинцовые пули.**)
Там застряли они, притаясь в глубине.
Не достали до сердца… не дотянули.
Я храню их как память о клятой войне.
Эти пули… на вид они лёгкие, вроде.
Хочешь, взвесь на ладони поблекший металл.
Об одном небольшом боевом эпизоде
Я впервые, дочурка, тебе рассказал.

*) Устройство для спуска курка огнестрельного оружия. В кабине истребителя
лётчик находился один, стрелка тогда не полагалось.
**) Парашют размещался в кабине на сиденье лётчика. Фактически лётчик сидел во время полёта на своём парашюте.