Берега, берега, берега…
Между ними течёт Жизнь–река
И отчалив от берега Жизни однажды
Мы к нему не вернёмся – живём мы не дважды…

Мы несёмся как щепки по волнам реки
То бывает спокойно, то дни не легки –
Так бывает подхватит, водою поднимет
И с силою в бездну, в пучину нас кинет

И кажется больше нам к солнцу не всплыть
Нам в бездне неистовой вечно кружить
О камни подводные биться и биться,
От бури безжалостной нам не укрыться…

И бросает, и крутит нас жизни река
Но только коснётся нас Бога рука
Спокойна вода и плывут облака…
Бурю Он успокоит, нас нежно направит
Он всю нашу боль и бессилие знает…

И этот покой нам отрада в пути
Без Бога нам берег другой не найти
Без Бога нас волны опустят на дно
Нам в Господе небо святое дано!

Неужто откажешь Христовой руке
Что грешных спасает, хранит их в себе
По водам бурлящим Господь всюду ходит
И тонущих, гибнущих в водах – находит.

Он жизнь предлагает и небо и вечность
Спокойствие, мир и любви бесконечность
Доверься Христу, Он пришёл за тобой
И ступишь на берег Отчизны святой!

Посвящается лучшему другу и хорошему человеку Дмитрию Захарову

Своим друзьям я шлю привет!
Они во мне, они со мной всегда!
И без сомнений, есть судьбе ответ,
За то, что их вручила мне она!

И, милый друг, твоя улыбка
Приносит счастье мне во мгле!
И полыхает радости минутка,
Как будто солнце по весне

Твоей души добра не перечислить — Его тебе не занимать!
И хочется тебе поклон отвесить,
И все удары, грудью принимать!

Ах милый друг, ты знаешь я с тобой.
Всё что будет, вместе прошагаем,
И друг за друга мы, конечно же, горой!
И знамя верности над дружбой поднимаем.

Время остановилось.
Тихий омут квартиры.
Тени играю в прятки,-
Мне, как всегда, водить.
Снова скончался стилос,
Мозг словами застиран.
Кто в зеркальном припадке,-
Взгляд безнадежно дик?

Время остекленело.
Тени бросают кости,
Ставят меня на нечет,-
Выпадает опять
Пятый угол, где тело
Катится по откосу
В вечный, увечный вечер,-
Выселки обживать.

Время — блином настенным,
Маслом света полито –
Поминальный обычай,-
Кухонный блин часов
Жарят все те же тени,
Лица сужая в лики,
Удлиняя, чтоб вычесть,-
Ставя Эль Греко софт.

Полураспад империи:
В ОМОН
И Мамона
Верую.

Радиоактивно харкает
Империя олигархами.

Крючкотворы и мытари.
Закон
Закидоном
Принтера.

Молох глубин кессоновых.
Кухоньки – хаханьки – блогами:
Богу – кесарево,
Кесарю – богово.

Там далеко сквозь холода заря
на новый день надвинулась неспешно,
уходит ночь, задув огни и вечность
небесных звезд, погасла в свете дня.

Мороз декабрьской бодростью дыша,
прогнав в дома синеющих прохожих,
стучится в окна офисов, тревожа
Работных клерков плотностью тепла.

Но чашка кофе, с краешка стола
дымя теплом заботливого утра,
прогонит сон читающего сутры
о теплоте постельного белья.

Мой новый день заботами горя
забудет о тоске ненужных мыслей
И новый я воскресший во всех смыслах
его прожить попробую не зря.

На часах первый час непонятно чего:
То ли дня, то ли ночи,- скорее, утра…

На часах
Ставят шах,-
Перемат,
Перельман.
Разлепить, почесать
Глаз о стрелки.
Первый час,
Как последний,
Подорванный страхом,
Отстреливаюсь
Шелухою из нервов и слов

Непонятно:
Зачем?
От кого? От чего?
От себя запоздалого?
Отсебятины белые пятна.
На часах – незачет
То ли дня
полинялого,
То ли ночи
Обесточенной,
Но, скорее, утра,-
Шаркотня, Самарканд.

На часах –
дело швах.
На часах –
На себя начихать.

На часах первый час.
Рассыпаюсь на части,
На пол,
Наполненный
Пылью всклянь, осыпаюсь
Опасно
Мельча
Под гипнозом, под пассами
Первого часа

То ли днем, то ли ночью,
Скорее, с утра.
То ли жив, то ли умер,-
Скорее, утратил
Я,- пытаюсь собраться,
Вернуть прежний облик
И выпутаться из немой вариации
Облака
Пыльного.
Получается палево

Летальное,-
Много лишних, забытых деталей.
То ли днем, то ли ночью,
Скорее, с утра
Стал скрежещущим, странным:

Вместо глаза – окно,
Вместо мозга – стихов паутина,
Вместо сердца – печали, тревоги плотина,-
Прогоняет по венам прокисшее
Из тетрапака вино.

Потолочит кровать,
Потолок кроваточит,
И уводит кривая
То ли в свет, то ли в темень – заточку,-
Скорей, в дежавю,-
Я его дожую
Непонятно зачем.
Циферблатная скалится каверза.
На часах первый час, –
Оставляют свой след
Двадцать первый декабрьский
Плюс две тысячи с хвостиком лет…

На часах первый час непонятно чего:
То ли дня, то ли ночи, — скорее, утра.
На часах первый час не судьбы, не зачет
Ни за что. На часах — шаркотня из утрат.

Под гребенку гербария:
Высушить и забыть,-
Жалкое, хрупкое огребаю:
Траву-мураву – из судьбы,-
Если бы да кабы…
Но под запретом – обратно.
Остались только
Высушенные тары-бары:
Имена – цветочный колумбарий-
Прах высоковольтный.

Замкнуло в гербарий:
Растением думаю,
Укореняюсь в отжиг по случаю
Крапивы двудомной,
Крапивы жгучей.

Лишь гербария горб за душой,-
Не вычистить, не вычесть
Подорожник большой,
Гречишку птичью.

Гербарий –
Наименований упырь:
Шебуршится жадно по венам
Сныть обыкновенная,
Лесной купырь.

Гербарий не пощадит –
Увядания теракт:
Ожогом обложит борщевик
Сибирский, пастернак
Посевной,-
тики – за — так.

Ширицей
Ширнусь,
Запрокинусь,-
Гербарийный на редкость.
Выживу в прикиде
Дикой редьки.

Гербарится нелепица
Обыкновенной сурепицей.
На измене
Имен,-
Мания
наименований:
Высушить в слово хочется
Запах черешчатой чесночницы.

Ария кайфа –
Гербария лайф?
Щей прокисших подливают,
Зуд сожаленья точат
Ярутка полевая,
Свербига восточная.
Гербария вороватая туша
Прячет время
В сумку пастушью,

Шелестит странично: sorry,-
Гордится везонтичной кастою…
Зеркало пытаю:
Кто я – клоповник сорный,
Гулявник лекарственный?
На какие кульбабы жирует
И ботает
Болотный
Жерушник?

Желтым светом озвучивает
Куриную слепоту
Лютик ползучий.
Посторонись, поту-
Сторонней
Гравитации
Глаза вороньего,
Городского гравилата.

Печали залей
Мать-и-мачехи мавзолеем.
Если день оказался стрёмным,
Экстремально наперекосяк,
Окунись
В красную дрему,
И все будет весенний чистяк.

Облачившись в белые одежды,
как суровая холодная зима,
за окном покрытым пухом снежным
ты стоишь, тоску в душе храня.

Бережешь ее, прикрыв ладонью
согреваешь, думаешь о нём,
но холодной отражаясь болью
белый пух кружиться за окном

И так странно пребывая между
двух миров, где так сильны слова
о любви возвышенной и нежной
ты грустишь став холоднее льда.

О судьбе с душой уже не споря
и в страданьях больше не виня
тех о ком страдать совсем не стоит,
кто ушел за двери навсегда.

Облачившись в белые одежды,
сбросив с плеч печали тяжкий груз,
стала ты как королева снежной
и воздушной словно снежный пух.

Топку
Затопим
Аховыми
Стихами-
Мхами.

Топку
Опоим
Песнями
Присными,
Пресными.

Вовеки
И присно
Для топки кумекай
Сюрр-призы,
Репризы,
Релизы.

Стихи потоком,
Потопом
Топают
Прямо в топку…

Первый катрен –
Ураганно, Катринно,
Картинно.
Словом, тип-топ.
Остальное – креном
В топку.

Цветаевы –
Стаями.
Штаммы
Мандельштама
Шамкают
Штампами
Допотопными.
В топку – их,
В топку.

В сухом остатке
Мозга осадки:
Я — виртуальное,
Но нервы – реальные.
В душу мне плюнули
Топкими пулями.
Мысли торопкие…
В топку их,
В топку.

Облапанный
Ляпами,
Зашиканный
Ошибками,
Дергая лапками
Под суетливым током,
Живу без толку,
Слыша
Шепот колкий,
Бор-машинный:
В топку,
В топку,
В топку…

первый снег…
он невесомый,
он красивый, рыхлый, новый.
он сверкает, он слепит,
он чарует, он пленит.

он ложится на ладони,
на поля, заборы, кроны…
он одел буквально всё,
применяя колдовство.

и не видно чёрной краски.
всё белым-бело, как в сказке.
а снежинки всё летят
и ложатся где хотят.

эти белые одежды…
мир совсем другой, чем прежде.
чище, радостней, светлей
на душе и у людей.