Мысли ходят друг за дружкой голые и злые.
Я сейчас их приодену в платьица простые,
Да и выпущу гулять в «инета» просторы,
Собирать аплодисментов — помидоры…

Как-то раз, но давно, было дело — Отделяли мне Душу от тела.
Ком в груди, начал сильно потеть.
Вот и все (думал я), но не СМЕРТЬ…

Ватной стала моя голова,
А затем (бесполезны слова)
Закружился театр варьете,
Жизнь — картинкой формата 3D.

Мир раскрасился яркими красками.
Время стало какое-то вязкое.
Боли нет. Тетивой тишина.
Между мной и другими — СТЕНА.

А затем кто-то выключил СВЕТ…

… Мальчик с васильковыми глазами,
Крылья за спиной свечения белого,
Учителю пересдавал экзамен
Про составные части ЦЕЛОГО.

Придуманный им МИР был сложен.
Без корректив — свободное падение.
Где ДА и НЕТ завязано в ВОЗМОЖНО,
Во временных качелях изменения.

Мальчишка в пустоте поставил точку.
Взял в кулачок тихонько дунул.
И чей-то файл раскрылся в строчку.
(Учитель ставить двойку передумал)…

Глаз открыл. Жизнь прекрасна. Привет…

Бес. В нее вселился Бес.
Одиноко. Непривычна.
Маской плоть, в чужом обличье.
Ангелом была с небес.
Бес. В нее вселился Бес.
Оскорбляет неприлично,
Больно жалит и «клубнично»
С поводом, а чаще без.
Бес. В нее вселился Бес…
Мысли пошлые, нагИе:
«Вот и все. Мы с ней ЧУЖИЕ.
Я — чужой. Душа — порез.»
Больно с ней и больно без…

Хочешь бить посуду,
НА, БЕЙ.
Хочешь кровь мою?
ДА ВЕДРОМ ПЕЙ.
Но не трогай мою Душу,
Разом все вокруг разрушу,
Она бьется клювом в дно.
Разбиваясь о стекло,
У ее крыла — НАДРЫВ.
Ярким пламенем порыв
Поднимает Вал Девятый.
Не позволю Дух Крылатый
Бить, да о земь вдрызг и слякоть…
Тело — НА.
Оно лишь мякоть…
Да не надо так. Остынь.
Жизнь не щелочь да полынь.
За ЛЮБОВЬ и КРАСОТУ
Пью сто грамм… А за версту
Вьется запах перегара.
Вниз стремится Ниагара
Вплоть до чистого листа…
Кризис лет. А их — полСта…

… Нынче бьют исподтишка
да по темечку,
Русский в образе «лошка»
в этом времяЧКЕ.

Под березами кресты
в поле бранном…
Не гнездятся аистЫ
в месте странном.

Крутят бесы хоровод
под распятием,
Под пятой кряхтит народ — вот занятие…

Все мы вроде свои — братья-братцы,
Что нам «баксы», рубли,
Чтоб бодаться?..

Выживая — живем,
Ведь мы РУССКИЕ.
Все мы стерпим, сжуем…
Пьем с закускою…

Пьем и пьем…
Бьют свои — кровью харкаем…
Слезы льем,
Но на Власти не вякаем…

(не про то я пишу!
что ж такое, е…
где ж ты поле мое
ВАСИЛЬКОВОЕ...)

Маленький белый комочек
Мягкий, пушистый и добрый.
Незащищенный клубочек.
Праведно Богу подобный.
Качается на качелях,
Цветы вокруг и спокойствие.
Он не зациклен на целях.
Безветрие, рай, удовольствие…
в похабном строе ЖИВОТЫ
ищут еды и суеты,
набивши жвачкой рот, как скот
(тот кто с Душой средь них — урод)
остатки своей Божьей Длани
колют иглой, топят в стакане
кто на вершине пирамиды
сыплют на Души пестициды

p.s.
Маленький белый комочек.
Плачет слезой, между строчек.

Помнишь, мы клятву с тобою давали,
Что встретимся снова в темном подвале
И что дожидаться друг друга мы будем
В том месте, где спят уже мертвые люди,

И что никогда нам с тобой не расстаться,
И нет больше надобности нам прощаться.
Только вот срок исполнения клятвы
От нас далеко, словно призрак проклятый.

И хочется крикнуть пустым небесам:
«Зачем ты так долго нам жить приказал?»
Но тут же пойму я, что цель есть – любовь.
Пусть даже не быть никогда мне с тобой.

Я изредка плачу, глядя за окно,
Но что происходит там мне все равно.
Мне даже не важно, что кто-то сказал,
Что целую жизнь он меня лишь искал,

Что нет человека дороже меня,
А для меня это просто слова.
Помнишь, как радостно солнце вставало
И сил нам с тобою оно придавало.

Теперь же напрасно все кружит оно,
А я по глоткам поглощаю вино,
Пытаясь согреться и просто забыть
Как же мне было непросто любить.

Я похожу на усталую тень,
Что проплывает вдоль каменных стен.
В груди вместо сердца лишь камень лежит
И с грустью печалью тихонько болит.

Я помню, мы клятву с тобою давали,
Что встретимся снова в темном подвале
И что дожидаться друг друга мы будем
В том месте, где спят уже мертвые люди.

Утром, тяжко скрипнув пружинами, позвонками,
Из кровати – да в тапки. Шарк — на квартирный юг –
В туалет. Замираю. После я извлекаю,
Дернув лапку вверх, захлебывающийся звук

Из бачка. Потом, потоптавшись в тапочках в ванной,
Шаркотню развожу на кухне – тягучий вальс.
Так шлифую тапками день до основы ватной.
Шорох тапок под ночь похож на шершавый лязг…

Снова утро. Значит, снова мне в топку из тапок –
Зажигать целый день… Но держит крепко кровать,
Чтоб на мозг могла апатия капать и капать.
Позвоночник в пружины врос — нет сил, оторвать.

Только слышу там, в коридоре колючий шорох,-
Разнося по квартире холод, тапки шуршат,
И по нервам – наждачно: шарк, шарк – все ближе, скоро…
Льет окно на тапки ночной темноты ушат,

И они затихают. Выдохнув, я на кухню
Выбираюсь, пробую взглядом длинную мглу.
В ней кружась, прикладываю безмолвие к уху,
Все надеясь на что-то, если — не вширь, так — вглубь.

Горизонт зашумел, задрожала желть пустыни.
Пара тапищ – гор грохочущих. Я – в бегство, в жар.
Правый сверху – тучею. Я: «Не надо. Пусти. Не...»
Позвонки прохрустели. Темень: шарк, шарк, шарк, шарк…

Солнце светит за окном;
День чудесен и прекрасен.
Он прощается с зимой,
Чтобы лето было ясным.

Лес. Дорога объездная,
Пыль под пятками лежит
И речушка небольшая
Вдоль дороги той бежит.

Мне надоели строчки книжные!
А где мои ботинки лыжные?

Уже я в предвкушеньи мига:
Мне лес откроется, как книга.

Смеётся сверху солнце рыжее.
Когда же встану вновь на лыжи я?

Стою на правильном пути.
До леса только бы дойти!

Оставил я страницы книжные.
Я вновь читаю строчки лыжные.

И открывается мне лес
Живою книгою чудес.

И снова я увидеть смог
Собрание деревьев-строк.

Вдруг вижу под шатром небес
Я свежевырубленный лес!

Деревьев повалили много.
Здесь будет новая дорога.

Живая книга не хранится.
Из книги вырвали страницы!

Лес рубят! Бесполезно плакать.
Беру я веточку на память.
26 марта 2012 г.

От твоих бирюзой отливающих глаз,
Как от вида морского, нельзя оторваться,
В них, как в омуте, я утопаю подчас,
И на милость тебе я готов был бы сдаться.

С тобой рядом душа моя песней поет,
В этой песне слова о любви дорогие,
Каждый день, каждый час, каждый вздох она ждет,
Когда снова увидит глаза голубые.

Присмотреться, увидишь в них небеса,
За морскою волною едва различимы,
Теплый свет наполняет любовью глаза…
В темноте небеса будут необозримы.

Во всем космосе глаз драгоценнее нет,
Эти будут всегда для меня бесподобны,
Можно много потратить на поиски лет,
Но других голубых вы таких не найдете.