День растворится в череде обычных разговоров,
С закатом солнце уплывет за горизонт,
Он и она за день нашли друг в друге что-то,
Но не решались объясниться до ворот.
— Мы, к сожалению, пришли, вон мои окна, — Она рукою указала на свой дом, —
Тебе спасибо за прекрасный, теплый вечер,
— Я не хочу, чтоб ты ушла, — ответил он.
Она приблизилась к нему, коснулась шеи,
Сиял в глазах обоих пламенно огонь,
В груди горело, закрывались томно веки,
Он ей на спину положил свою ладонь.

Никак иначе, это происки амура,
Кто мог людей за вечер так соединить,
Ведь его стрел не проследишь, они как пуля
Всегда бьют в сердце, чтобы чувству подчинить.

Он и она схлестнутся в страстном поцелуе,
По его стрижке проведет она рукой,
А он в ответ скользнет ладонями пониже,
Сжав бережливо ягодицы меж собой.
— Я не хочу, чтоб это вечер так кончался,
Не откажи мне в приглашении на чай…
— Ты, правда, хочешь, чтобы я сейчас остался?
— А ты желанье по глазам моим читай…

Как жаль, что чудное мгновенье
Приходит к нам не навсегда.
И, вызывая восхищенье,
Уходит в вечность, как звезда.

Я этот миг благословляю.
Живу надеждой и, всерьез,
К нему дорогу устилаю
Живым ковром из красных роз.

Пока хранит воображенье
Неповторимый в жизни миг,
В душе пылает вдохновенье –
Запечатлеть рожденный стих.

В нас благодатная природа
Вложила таинство и ум.
А неподвластная свобода
Дала простор для смелых дум.

В глазах моих сомненье и печаль,
Глубокий отблеск – в сердце боль…
Когда мне ничего уже не жаль
За час, что проведу рядом с тобой,

За смех, который слышу каждый день
И за улыбки лучезарный свет;
За то, чтоб следовать как тень,
Куда бы ты ни проложил свой путь.

В глазах моих сомненье и печаль.
Не знаю как мне поступить с судьбой.
Мне ничего совсем уже не жаль,
Лишь душу гложет нестерпимо боль.

Мне хочется заплакать, убежать
Туда, где не найдешь ты никогда;
Туда, где я не буду так страдать,
Там, где тебя не буду вспоминать.

Я так ждала чужого счастья.
Весна, казалось, уж пришла,
Но снова серое ненастье
Мечты мои до тла сожгло.

Опять дожди и непогода
И в сердце снег идет опять.
С тех пор прошло чуть больше года.
Мне больно дни те вспоминать.

Должна проклясть я нашу встречу
И день, когда любовь пришла;
Тот бесконечный теплый вечер,
Когда я долго не спала.

Всю ночь мечтала о тебе лишь.
Все мысли, чувства проклинаю.
И ты меня уже не слышишь,
И я тебя уже не знаю.

Не знаю глаз твоих прекрасных;
Не знаю как ты одинок.
И для твоей улыбки ясной
На сердце каменный замок.

А в сердце дует ветер грустный,
В душе снежинки вдруг летят.
Я не оставлю щелки узкой
Для любви призрачной опять.

Не повторю чужих ошибок,
На ключ закрою двери все,
В чужих краях оставлю снимок,
Где ты один изображен.

Однажды утром, вновь проснувшись,
Я позабуду о тебе
И к отраженью прикоснувшись,
Открою сердце не тебе.

Я верю в прекрасное,
В лето красное,
Где птиц щебетание –
Жить обещание.

Мне с васильками поле снится.
Колодезной мне бы воды напиться.
Без сигареты чай с чабрецом
Попить бы с матерью и отцом.
Чтобы любимая лето видела.
Не сомневалась. Не ненавидела.
Чтобы с утра мы с ней, не во сне,
Бежали в туман по чистой росе.

Я верю в прекрасное
Солнце ясное.
С прохладой осенней,
Что льется в сени.

Деревья в багрянце и охры окрасе
Меня впечатляют – я в легком трансе.
Жаль, что недолго все это длится.
Жаль, что в снеге все растворится.
Осень, надрывно, дождиком плачет,
Что лето уходит. Зима маячит.
Я ощущаю природы смятение –
Скинешь листву, а когда обновление?

Я верю в прекрасное –
В уши красные
Зимой от мороза.
Метель – стервоза.

Снег под ногами скрипит. Мороз.
Воздух холодный щекочет нос.
Тяжесть одежды. С машиной проблемы.
С трудом решаются легкие темы.
Дрянь на дороги льют непонятную.
В доме, тепле находиться приятнее.
Лыжи, коньки, к сожаленью, заброшены.
Снегом поля и леса запорошены.

Я верю в прекрасное –
Весну страстную.
Талые воды.
Запах природы.

Вербы цветение. Жизни рождение.
Требует жизнь своего продолжения.
Жаль, что в копилке осталось мало
Годков. Что копеек. Да тело устало.
Любимая женщина пахнет подснежником
Под одеялом, как под валежником.
Такой получается круговорот
Год за годом, который год.

20.08.2005 год.

ОН и ОНА — ...(он — с «бодуна»)
Душой убоги — жизнь скромна.
ОНА его на части пИлит.
Где наши РОГИ ИЗОБИЛИЙ!!!
А ОН устал —
весь мир достал…
НЕ АНГЕЛ МЫ!!!
В ямку упал,
Последний в ней найдя приют…
(Их дети так же водку пьют.)
ОНА — прощенья у ХРИСТА
Затем и молит лет до ста.
Его же мором костерит,
Хотя ОН там давно лежит…

(продолжение www.stihi.ru/2012/02/16/6340)

16.02.12

Её улыбка сквозь века
И мракобесие светила,
Загадочная, как светило.
Персты обеих рук скрестила
И взор насмешливый скосила,
Как бы жалеющий слегка.

Что же хотел сказать да Винчи
Её улыбкой тем, кто нынче
Взирает на неё из зала,
Ловя с восторгом взор лукавый?

Глядит на нас из дали дальней
Чуть иронично, чуть печально.
Так смотрят на детей игривых,
Беспечных, милых, шаловливых,
Забывшихся в пылу азарта,
Не знающих, что ждёт их завтра,
Не думающих о страданьях,
О ложных клятвах, обещаньях.
В бессмертье верящих душою
И в света торжество над тьмою.

Быть может, в этом то и счастье:
Не прорицать веков ненастья.

В ловушку волк попал.
Капканы мастер ставил.
В родном лесу пропал.
Серого нюх оставил…

А стаю по флажкам
Сгоняют на опушку.
Легко Охотник там
Поймает их на мушку.

Капкан железной хваткой
Сжимает лапу, кости…
А жизнь казалась сладкой.
Теперь кусает когти,

Грызет железо Серый.
Клыки крошит, ломает.
Собаки же терьеры
Загона дело знают.

Скрещенные собаки. Псы
Невесть какой породы.
Плебеи или подлецы
Иль просто псы-уроды.

На Волка ощеряя пасть,
Охотнику хвостом виляя,
Все утоляют алчность, страсть…
Но что творят — не понимают.

Не понимают, что кусок
Волчатины им не урвать.
Но смачный с мяса Волка сок
Все продолжал их соблазнять.

Все лают, лают — безответно.
Кусить боятся — все же Волк.
А стая тщетно, стая тщетно
Бежит. И много склок

Среди Волков. Объединиться
Мешает волчий этикет.
Так можно больно ушибиться.
Вожак живой? А может нет?

Но «может» стае не поможет.
У леса ведь свои законы.
И в стае кого голод гложет.
А кто, плевав на сирых стоны,

Грызню устроив меж собой,
Добычу общую «дербанят».
Напившись кровушки сырой
Уже не воют. Лают. Лают…

Поджав хвосты стая бежит.
Флажки указывают путь.
И каждый в стае хочет жить.
«Родился Волком — Волком будь,

Твой лес и ты хозяин здесь», — Твердит свободная Душа, — «Отбрось Волчара свою спесь,
Не стоит шкура и гроша,

Которую ты бережешь.
Она для чучела сгодится,
Если ты Серый не поймешь,
Что за свободу надо биться!»

Жаканом зарядив ружье,
Надменности уж не скрывая,
Наняв всю псарню за «рыжье»,
Прицелился, но не стреляет.

Все ожидает когда Волки
И вовсе потеряют веру.
Охотник со своей двустволкой
Самоуверен был не в меру…

Вожак отгрыз свою конечность.
И, ковыляя на трех лапах,
Бежит уже не в бесконечность.
Бежит к своим. На Стаи запах.

А Стая, хоть и поредела,
От столь убийственного бега,
Устав от войн и беспредела,
В СТРАНЕ СЕРЕБРЯННОГО СНЕГА,

Среди разоренных лесов
И опозоренных полей.
Средь нор, закрытых на засов,
Где Волки воют: «МНЕ НАЛЕЙ»…

Очнется, может быть, когда-то.
И Стаей станет настоящей.
Законы где — не мелочь, злато,
А ВОЛКА ДУХ, врагов разящий…

28.05.2005 г.

Соловей свирелью рулады выводит.
Три октавы берет. Позавидуешь.
Он с ума меня своей песнью сводит.
А ты мне соловей плясовую врежь!

Я плясал бы да ногами колотил
Русскою Душою бесшабашной,
Да без поводка, узды, удил,
Подогретой русской водкой нашей.

Пой моя Душа. Пой соловьем.
Звук переливайся искрометно.
Один раз на свете живем.
Так давайте поживем улетно:

«Тили-тили, трали-вали — Живи, пока не взорвали.
Трали-вали, тили-тили — Живи, пока не убили.
Тили-тили, трай-вай-вай — С солью русский каравай.
Трай-вай-вай, тили-тили,
Но его похитили...»

Соловей свирелью рулады выводит.
Ноты сыплются, слух ласкают.
Для своей подруги песнь заводит.
Свое дело пернатый знает.

Слушал бы и слушал безотрывно…
С пляской что-то я погорячился.
Был в Душе сплясать порыв. Но…
Что-то быстро опьянел. Напился.

Водки русской. Да с горчинкой.
Муторно внутри, нехорошо.
Пролетает жизнь наша картинкой.
А хотелось, чтобы все вокруг цвело.

«Тили-тили, трали-вали...»

29.06.2005 г.

Не душа — темень ночи.
Не душа — оскал волчий.
Жизнь в кошмаре, между прочими,
Дыркой бублика, червоточиной.

Все общения — зарисовки,
Дном бокала в ночной тусовке.
Веки красные, взор упЫря…
Все закончилось… В двадцать четыре…

Тишина. Кресты с табличками.
Жизни читанными страничками.
Там сердца, что уже не греют.
Наши кладбища молодеют…

(на могилке столик со скатертью,
поминают боль слезы матери…
жаль… увел тебя чертик с рожками
в темень лунною дорожкою...)

посвящено Юрию Щ.