— Покорнейше прошу меня простить,
Что вмешиваюсь в ваши разговоры.
— Да, сударь, вы посмели перебить,
Так поступают хамы или воры.

Я был раздавлен норовом речей:
— Как смею я сударыню обидеть,
Но разговор наш не для всех ушей,
Позвольте проводить мне нас на выход.

В ее глазах повис немой вопрос
«А, сударь, вы немного ли хотите?»
Но любопытство было выше слов:
— Ну что же, друг, позволю, проводите.

Я не сводил очей с зеленых глаз,
Боясь раздумий в пользу приглашенья,
— Не поскупитесь. Счет на мой заказ.
-Почту за честь. Минуточку. Терпенье.

Какое счастье, рядом кошелек,
— Ну вот, готово. Можем выдвигаться.
— А далеко ли?
— Что вы. Здесь за уголок.
Там будет нас карета дожидаться.

— Вы интриган! Но я люблю сюрприз,
К тому же вы мне, сударь, симпатичны.
Смеюсь в ответ: — Как жалко, что не принц,
Прошу сюда. Порог. Вы артистичны.

Уже стемнело. Люди шли с зонтом,
Приятно пахло свежею грозою,
Как хорошо, безлики все кругом,
И невдомек кто вышел, кто со мною.

— Я не сказал. Для вас посланье от…
— Него?
— Вы правы. Ни к чему вслух освещать нам имя.
— Знать не забыл. (Увы, не в курсе от кого
Ждала она письма с надеждой аки сильно).

— Карета ждет. Прошу. Позвольте вам помочь,
(О, Боже, у нее пленительные ножки,
Ну, барышня, быстрей, нам мчаться еще ночь),
Чуть-чуточку быстрей. Вы ловки. Вот подножка.

— Ура! Мы, наконец, во тьме ночной летим,
— Сударыня, ты спишь? Снотворное родная.
О, как же вас легко на тайну развести.
Уловка удалась. Ты пленница седьмая…

Я наблюдаю за падением снежинки
На мою теплую, раскрытую ладонь,
В ней моя грусть утраченных слезинок
От той любви, что выжгла как огонь.

И в красоте лучей холодных, снежных
Я вижу добрую и нежную мечту
Ушедшею так быстро, безнадежно,
Как и положено, в огне растаять льду.

Я в этих образах вновь оголяю нервы,
Все крики боли, приглушая в стон,
Смотрю, как тает снег водой неверной
В моей ладони жаркой как огонь.

Какой бывает дерзкою любовь,
Не знал, что рядом с раем врата ада,
Любовь сначала будоражит кровь,
Потом тоска становится наградой.

Мы открываем ей свои сердца,
Мы доверяем ей чужие тайны,
На самом деле цель ее — душа,
Ранимое и тонкое созданье.

И если ты влюбленный человек,
Сочувствую, испил ты чашу яда,
Любовь теперь в твоей душе навек,
И поводок на шее из металла.

Ты раб любви, который не успел
Еще понять свои приоритеты,
Зато с наивной легкостью посмел
Нарушить непреклонные заветы.

Она, любовь, и Цезарь, и палач,
Ее клинок разит всегда навылет,
Прости душа, пожалуйста, не плач,
Что человек исхода не предвидел.

Что он пройдет одной ногой Эдем,
Но там любовь не даст ему остаться,
Печаль и боль последуют затем,
И им уже нельзя сопротивляться.

Такая вот отвязная любовь,
Перед душой юлит, когда ей надо,
А стоит чуть поддаться на игру — Ты вечный раб милльонного отряда.

Прорезало небо лучами рассвета,
Раскрасились тучи в малиновый цвет,
Волна, набегавшая к берегу с ветром,
Назад возвращалась без ласковых нег.

Холодною тенью вдоль синего моря,
Шагая без цели, Душа шла вперед,
Подальше от жизни, подальше от горя,
Где сердце к любви никогда не взовет.

Сейчас было больно, его как тисками
Сжимало, крутило, рвало на куски,
Еще накануне, без дум, с облаками
Душа наслаждалась сияньем Луны.

Все вышло случайно, нарочно не скажешь:
Она повстречала земную любовь,
Душе, как и сердцу, увы, не прикажешь,
Ей рядом хотелось быть с Девою вновь.

Им было неловко и трудно общаться,
Они могли встретиться только во снах,
А ей так мечталось дышать, прикасаться,
Кружить свою Деву в горячих руках.

Душа ощущала земную взаимность,
Они тяготели быть ближе чуть-чуть,
А как? Между ними проклятая вечность,
Которую трудно Душе обмануть.

И выход был найден. Вчера на закате
С бессмертьем своим распрощалась Душа — Шагнув с неба вниз, не махая крылами,
Разбилась о землю для счастья она.

Сначала туман, ощущение боли
Пронзало все клетки упавшей Души,
Но главное — сердце, как молот, стучало
И гнало на встречу к прекрасной любви.

— Кто Вы, незнакомец, я Вас не признала?
В меня влюблены? Обознались, мой друг,
Я сердце другому свое обещала.
Прощайте. Не надо протягивать рук.

Всю ночь Он искал в небесах утешенье…
— Ты сделал свой выбор, тебе нести крест,
Никто, только ты принял это решенье,
И сердце от мук, падший, не уберечь…

Он брел по земле, в одиночестве с болью,
Кому он здесь нужен с разбитой душой?
А сердце, по-прежнему, жило любовью
К особе, пленившей земной красотой.

Ты сладко спишь. Я здесь. У изголовья.
Пробрался в форточку, как слон чуть не упав,
Мешали крылья, (надо ж), за спиною,
Но обошлось. Пролез. И перьев не помяв.

Ты сладко спишь. И сон, пожалуй, крепок,
Что может снится ангельским глазам?
Аллея? Парк? Иль южный жаркий ветер,
Несущий Деву к белоснежным облакам?

Сон подсмотрю. Прости, без разрешенья,
О, Боже, вдруг тебя застану в неглиже?
Шучу, но я похищу сновиденье
И покажу тебе любовь в волшебном сне.

Там будет сад, цветущие поляны,
Холмистый берег вдоль петляющей реки,
Тебя пленят благоуханьем травы
И песни нимф под звуки лютни у воды.

Еще Амур забавный, как младенец,
Меж ног кружиться будет, громко хохоча,
Твои уста растают под улыбкой,
А я промолвлю им в ответ «люблю тебя».

Сплетенье рук, и ты в моих объятьях
Как будут биться от волнения сердца,
Я пробужу греховное желанье,
И сладострастный стон прольется до утра.

Но вот рассвет, и нам пора проститься,
В последний раз касаюсь истомленных уст,
А утром ты: «Ну надо же. Приснится»…
Пока с постели не стряхнешь перинный пух.

Глава II. Императорский Царскосельский Лицей

Часть 13

Но, вот настал конец забавам
И в прошлое ушел покой.
А впереди с грядущей славой
Был путь, начертанный судьбой.
С надеждой, верой и тревогой
Шагнул с домашнего порога
В лицей, свободно и шутя,
Уже подросток, не дитя.
В те дни, веселых и счастливых,
Когда над девственной душой
Витал дух вольности святой,
Соединил сердца строптивых,
В союз восторженных друзей,
В России созданный лицей.

Часть 14

Науки, умными речами,
Профессора вливали в грудь
И, словно, звездными лучами
Им озаряли светлый путь.
В живых беседах, в жарких спорах,
При откровенных разговорах,
Шло воспитание основ
В свободомыслии умов.
Здесь жажду творчества умело,
Среду лицейских мудрецов,
Стихами прадедов, отцов,
Наставники питали смело.
Они учили их читать,
Свободно мыслить и писать.

Часть 15. Волнение страстей

Для юношей досуг не бремя.
И в увлечениях игрой,
В проказах находили время
Шалить с девицами порой.
Здесь вспоминается курьезный,
Забавный случай, но серьезный
Из жизни юношеских лет,
Когда ошибочно поэт,
Стремясь к Наташе, возбужденный,
Княжну Волконскую обнял
И жарко даму целовал,
В своем предмете убежденный.
Об этом государь узнал.
Его простил, не наказал.

Часть 16

Вернемся к дням, когда в Лицее
Поэт науки постигал.
Не Цицерона — Апулея
Труды усердно изучал.
В часы досуга, бурных споров
И бесконечных разговоров,
Являлась муза в тишине,
Рождая строфы в голове.
Его студенческая келья
Полна беспечных шалунов,
Стихами молодых умов.
Ну, как от шумного веселья
Ту поэтическую нить
Под звон бокалов не забыть.

Часть 17. Лирическое отступление автора

Признаюсь, муза посещала
Меня не раз, наедине.
И строчки чудные шептала,
Вполне приятные душе.
Запечатлеть чреду мгновений
Спешу под властью вдохновений.
К бумаге просится перо,
Волнуя чувства заодно.
А мимолетное виденье
Прекрасных ножек и голов,
Составит строй из нежных слов,
Входящий в новое творенье,
В котором буду продолжать
Писать о дамах в двадцать пять.

Часть 18. Наталья, крепостная актриса

Поэт, с натурою беспечной,
Театр Толстого посещал
И там, впервые, страстью нежной
К одной актрисе воспылал.
И вот его воображенье
В стихах находит отраженье,
С душой влюбленной, молодой,
К Наталье, графа крепостной.
Напрасно взгляд ловил блестящий
И думал, чувство скрыто там.
Лукавым доверял слезам
И вздох ловил мимолетящий.
Но, что за польза, коль предмет
«Французу» не давал ответ.

Часть 19

«На сердце грусть забыть едва ли,
Когда Наталья в мире грез
Или в притворстве, как в печали,
Подобие увядших роз.
Как по-актерски безупречно
Скрываешь холод бессердечный.
И держишь чувства взаперти.
Скажи: как к сердцу путь найти?
Пусть нет любви ко мне, но все же,
Едва удерживаю страсть,
Теряя над собою власть.
Поверь Наталья, мне дороже
Улыбка на твоих устах,
С очарованием в глазах».

Часть 20. Юношеская любовь

Теперь других иного склада,
Букет из дам настал черед,
Где ждет читателя плеяда
И первой автор назовет
Бакунину Екатерину,
С лицом прелестным, взглядом милым.
Для Александра – идеал.
О, как к себе он привлекал!
Она училась у Брюллова.
Писала собственный портрет.
Прекрасным был и сам предмет.
Его душа хвалить готова
И за глаза, и за уста,
За то, что в помыслах чиста.

Часть 21

Она – из первых увлечений
Поэта юношеских дней.
Лицейских грез, сердец волнений
В кругу всех пушкинских друзей.
Своим лицом и дерзким взором,
Дававшим пищу разговорам,
Казалась дивным божеством.
Владела чувством и умом.
Когда являлось совершенство,
Огнем пылала в жилах кровь
И чувство нежное – любовь
Рождало томное блаженство.
Как счастлив был поэт не раз
От Катиных чудесных глаз.

Часть 22

«О, как я счастьем наслаждался,
Ее красой, пусть пять минут.
При встрече робко улыбался,
Стараясь взгляд ее вернуть.
В те дни, испытывая муки,
Забыл лицейские науки.
Казалось, что пришла любовь
Ко мне, волнуя в жилах кровь.
И милым образом смущенный,
О чувствах не сказал словами,
А только выразил стихами,
Любовью к деве вдохновленный.
Как дух безумства укротить,
Когда так хочется любить».

Часть 23. Наталья Плюскова

Теперь представим вам Плюскову,
Одну из фрейлин при дворе,
Чей образ Пушкину знакомый,
С Лицея, нравился вполне.
Но, не она была любимой.
Другая стала сердцу милой.
А как признаться ей в любви,
Когда пылает жар в крови.
Как чувства выразить словами?
Ведь знал тогда, что отрешен
От счастья множеством препон.
И все же смог сказать стихами,
Что втайне женщину любил
И всей душой боготворил.

Часть 24

Поэт хранил воспоминанье
От всех в сердечной глубине.
Не в силах высказать признанье,
Лишь поклонялся красоте.
Небесный есть тому свидетель,
Что музой славил добродетель
Царицы с родственной душой,
Благословенной и земной,
И в тоже время недоступной.
О счастье каждый день молил,
При встрече взгляд ее ловил
В той обстановке неутной.
Страсть улеглась и наш герой
В театре встретился с другой.

Смотри, что ты сделала, ангел, со мной:
Мгновеньем живу каждодневным с тобой,
Питаюсь иллюзией встретить закат…
Вот только мой ангел мне больше не рад.

За что? Почему? Трудно грудью дышать,
Мне нужен как воздух божественный взгляд,
Зависеть я стал от фиалковых глаз,
О них вспоминаю в предутренний час.

Поверь, разрывается сердце в груди
От искренней, пламенной, страстной любви,
Быть может, любовь я в душе и таил,
Но это не значит, что я не любил.

Как быть, если тянет к небесным устам,
К твоим шелковистым, густым волосам,
Что, если хочу приложиться к грудям
И дверь распахнуть для души к небесам?

Вот так представляется сердцу любовь,
И ею делиться хотел б вновь и вновь,
Свое вдохновенье нашел я в стихах,
Когда пребывал от любви в облаках.

Теперь? Я писать ничего не хочу,
Зачем? Когда больше не верю в судьбу,
Тоска с наслаждением рвет на куски
Сердечко..., в котором нет места любви.

Живу один и думаю о многом,
О том, что не сложилось, не сбылось.
А впереди еще пол жизни срока,
Пол жизни праведности и грехов.

Живу один, и даже рад, и тронут
Я тем, что мне не могут помешать
Быть в одиночестве, с печалью
Писать стихи и душу очищать.

Грехи свои я вспоминаю часто
И удивлён, что я еще живу.
Создатель мой даёт мне шанс на счастье,
За это я его благодарю.

Ведь было все: семья, друзья, работа,
Но гордость растоптала всё,
Обман и ложь во мне засели плотно,
Теперь один, но всё же я живу.

Живу я тем, что может быть когда-то
Пойму себя и смысл бытия.
Начну расти не в сторону разврата,
А в сторону любви, ко всем и вся.

Пришла пора весне открыться,
Смести снега с дорог долой,
Ручьям по улицам разлиться,
Звеня, журча, струясь водой.
Набухнуть почкам на деревьях,
Подняться травам от земли,
Сердцам согреться в теплом свете,
Пьянея в сладостной любви,
Ведь от весны душа приходит
В восторг в котором счастье бродит.

И молодым вином бурлит,
Клокочет в моем сердце ново
Весны прекрасный светлый лик
И птиц веселый, бурный гомон,
Разлился в шумный перезвон,
Я в нем как облако растаяв,
Наполню легкие весной
Так, чтоб душа достигнув рая
Рванется к солнцу напрямик,
Чтоб вырвался восторга крик!

Эзоп учил меня всегда
Следи за речью человека
Язык не враг он твой помошник
Веди беседу не спеша
Обдумай мыслено слова
Ведь в каждом слове есть коварство
Следи за тоном языка
И лишь заметил раздраженье
Зашей уста и замолчи
Читай беседы мудрецов
У них возьми познанья
Глупцов невежд и дураков
В познанья не зови
Ведь речь глупцов в тебе сидит
Она у всех с рожденья
С ее потерей у тебя
Наступит вдохновенье
В дискусиях учи себя
Мудрец тебя поймет
А глупый строчку прочитав
От смеха упадет
Мудреть ты в страхе господнем поспеши
Наука не из лехких
Ее слова в себя вложи
И будь послушен Слову