Когда уже забыл я о любви,
Когда от боли сердце не дышало,
Во сне почувствовал я холодность руки,
Что на душу мне трепетно упала.

Передо мной ее печальные глаза,
Я в них читаю скорби от разлуки,
Молю сказать ее: «Любила ли? Ждала?
За что на души выпали нам муки?»

Глаза ее наполнились слезой,
Я потерял счет времени в объятье,
Опять горит в душе моей огонь,
И снова я целую свое Счастье.

«Как мне фильм? Ну не знаю, хороший вопрос,
Я смотрел на тебя, на лицо, на твой нос,
Сюжет фильма потерянный был для меня,
Когда рядом склонилась твоя голова.

На груди я почувствовал жар и ладонь,
Ты, прижавшись, шептала «любимый ты мой»,
Показалось, что сердце мне грудь разорвет
И к тебе само в руку без слов упадет.

Да, там, в фильме стреляли, погони…любовь...,
Но мои мысли были с тобой где-то вновь,
Я уже сомневался, туда ль мы пришли,
Если нас распирало от страсти, любви.

А ты только плотней прижималась к плечу,
Я боялся не вскрикнуть, как я, блин, хочу,
Сеанс длился, скорее, тянулся весь день,
Я во тьме растворялся, я был словно тень.

В тот момент мне хотелось с тобой убежать,
Где никто и ничто нас не сможет достать,
В том заветном миру с тобой будем одни,
Только ты, только я, и желанье любви.

А ты фильм…Я не мог оторваться от глаз,
Так смотрел, будто видел в последний их раз,
Во мне муза будила сонеты любви,
Восхваляя всю тонкость твоей красоты.

Боже мой, я боялся о чувствах сказать,
А собрался, как титры, все стали вставать.
Как мне фильм? Да наверно, он был ничего,
Только я недопонял сюжета его.

Но зато в моем сердце открылася дверь,
И любовь, как от спички, горит в нем теперь,
Может место неправильно выбрано мной,
Не романтик. Прости, что открылся душой.

Ты наверно считаешь, что я сказал бред?
И молчанье твое подтверждает ответ.
Ну и пусть. Но, вдруг, если сейчас ты уйдешь,
Знай, что ты мое сердце с собой заберешь…»

Случилось в жизни страшное несчастье:
Меня судьба толкнула на любовь,
Точней меня и ангела в подвале
Она свела, случайно, но мне вновь

Хотелось встреч и мимолетных взглядов,
Читать «малыш» по ангельским устам,
Пьянеть от плеч с волшебным ароматом
И провожать закаты к облакам.

Я мог лежать часами до рассвета,
Смотрел в окно, заоблачно мечтал,
Орфей ваял любовные сонеты,
А я стихи тем временем писал.

И пусть порой не ладилося с рифмой,
В конце концов, ни Пушкин я, ни Блок,
Но тот огонь, что вырывался к милой,
Я изливал среди любовных строк.

Судьба моя была же недовольна:
Ну как же так – мы с ангелом в раю,
Она любовь разбила, сделав больно,
И не спросив, как ангела люблю…

Яков Есепкин

На смерть Цины

Триптихи и трилистники

І

Аз, Господе, реку со черных домовин,
Гробов нощных, иным достались благокрасны,
Эти агнцы не ждут-заждались окарин,
Им и трубы Твое, и псалмы немогласны.

Все склоняется тать над испрахшей сумой,
Иль неможно доднесь и любови низринуть
Бледных перстов жалких, в юродие немой
Удушавших царей, сребро юдам откинуть.

Были перси белы у безмужних невест,
А теперь и уста до костей пробелели,
Оглянися, Отец, нету ныне окрест
Ни живых, ни мертвых, посвященных во Лели.

Ах, над нами зажгли юровую Звезду,
Пусть лучом воспронзит некупельные лета,
Их ложесен и усн опознай череду,
Нищих татей, оне удостойны извета.

Те ж к Тебе, Господь свят, пировати пришли
Бойны чада, отвек изалкавшие жажды,
Ангелы Твои что копия занесли — Не убить, не убить преугодников дважды.

II

Как свилися вольно змеи в райских цветках,
Прежде в царствии грез немятежно блажили,
Только ныне молчим, пряча персть в рушниках,
Правда, святый Господь, а ведь мы и не жили.

Богородицы лик украсили Звездой,
Сон-цветочки вия по сребристом окладе,
Нету ангелов здесь и поят нас водой,
Ах, из мертвых криниц занесли ее, чаде.

Иисус почернел и не имет венец,
И Его голова преклоняется нице,
Узреть что восхотел двоеперстный Отец,
Мало ль крови течет в неборозной кринице.

Смертоприсный венок мы Христосу плели,
Исплели изо слез, тяжко траченых кровью,
А и боле ничем не посмели-могли
Притолити в миру жажду бойных любовью.

В каждой розе сидит гробовая змея,
И не видим уже мы ни Бога, ни Сына,
То ли алчут оне, то ли мука сия
Должна гробно зиять до святого почина.

III

Это иноки днесь подошли ко столам,
Страстотерпцы одне и невинники сиры,
Их неможно забыть копьевым ангелам,
Коль не пьют мертвых вин — отдавайте им лиры.

Не боятся огня восковые шары,
А на перстах у нас кровь и слезы срамные,
Велико Рождество ан для всех мишуры
Не хватает Христос, где ягняты гробные.

Геть днепровской волной в черной пене дышать,
Кровь худу изливать на местечек сувои,
Розы-девки, равно станут вас воскрешать,
Так скидайте рядны пред всетаинством хвои.

Тех ли ждали в чаду, мы, Господе, пришли,
Залетели птушцы в обветшалые сени,
Али тонкий нам знак до Звезды подали,
Во трапезной же мы преклонили колени.

Ничего не узрим на вечере Твоей,
Пусть сочельник лиет в мессы нощные снеги,
Мы до маковки все унизаны лишь ей,
Искрим — белы птенцы в огне Божией неги.

Яков Есепкин

На смерть Цины


Четыреста восемьдесят седьмой опус

Вновь летит Азазель, пировать
Ангелки собирают калечных,
Будем тусклые розы срывать,
Петь и биться в терновниках млечных.

Сей путрамент и был золотым,
Дышит ныне шелками июля,
Ах, доднесь над письмом извитым
Плачут мертвые чтицы Эркюля.

Тушь с ресниц белых дев претечет,
Звездный мрамор навек сокрошится,
Нас увиждит седой звездочет,
Яко вечность чернил не страшится.

.
Четыреста восемьдесят восьмой опус

Кто обоженный, чад вспоминай,
Яств хватает и вин всефалернских,
Пировайте, Цилии, Синай
Мглы излил во садовьях губернских.

Пурпур с золотом, легкий багрец
Истеклись по чарующим елям,
Полны столы хурмы и корец
Аромат восторгают сунелям.

Антиохии ль время отчесть,
Выбьют звезды гербы на темницах,
И явимся тогда мы, как есть,
Со диаментом в мертвых зеницах.

С очаровательной особой
Мне прокатиться довелось,
Мы провели весь день с ней в море,
Уплыв от скучных берегов.

С погодой нам тогда фартило:
Сияло солнце, ветер стих,
Морская гладь к себе манила
Не больше, чем любовь двоих.

Мои уста не умолкали,
Пылал к особе я огнём,
Глаза в глазах искру искали,
И я открылся ей во всём.

Я помню на щеках румянец,
Улыбку, брошенную в дар,
По мне скользнувший её палец,
Как за борт чуть я не упал.

Её уста – нежнее меда,
Её глаза – как океан,
Мне не нужна была свобода,
Я от любви был страшно пьян.

Мы расставались на закате,
В сердцах просил ночь не спешить,
Ах, как мы долго целовались,
Ах, как хотелось мне любить…

До любви свою жизнь представлял он другою:
Каждый шаг был просчитан в уме наперед,
Новый день в его мире начерчен судьбою,
Жизнь неспешно текла по теченью вперед.

Это так представлял он себе, но однажды,
Когда солнце ласкало край грешной земли,
И на небе звезда за звездою всплывала…
Его взгляд устремлен был к созвездью любви.

Женский образ заполнил в тот час его мысли,
Дробь в груди не давала спокойно дышать,
Завитой ее локон, глаза и ресницы
Стали мир так привычный души разрушать.

Он не знал, что таила в себе эта встреча — Океан бурной страсти, смятенье, обман,
Может звезды совпали у них в этот вечер
Или меткий амур стрелы в сердце послал.

Ее голос…. Когда он впервые услышал,
Звуком флейты разнесся в ночной тишине,
А когда ее пальцы коснулись предплечья,
Сердце бедного парня пылало в огне.

Их любовь была яркой и скоротечной,
Друг без друга не ведали счастья они,
Свою музу в стихах излагал он любимой,
Вспоминая мгновения страстной любви…

…Как касалась его плеч своими руками,
Он пьянел с поцелуев, как с бочки вина,
А безумней всего, когда только губами
Доводила до судорог ночью она…

Разве счастье возможно на целую вечность?
Видно нет, коль сурова была с Ним судьба,
Для Её души путь был теперь в бесконечность,
И разлучницей стали для них небеса.

Он не смог примиренье найти с адской болью,
Даже стоя у края отвесной скалы
Он мечтал поскорей быть в объятьях любимой,
Сделав шаг роковой свой к пучине волны…

Пред зверями в сотый раз,
Хвастал заяц целый час:
— Я в лесу сильнее всех,
Прекратите, звери смех!
Не сдержался хмурый лось:
— Хвастать, заяц, лучше брось!
И медведь не утерпел:
— Хвастать он всегда умел!
Слов не прятал и кабан:
— Ты, зайчишка, шарлатан!
Не стелилась и лиса:
— Ты хвастун м егоза!
Заяц гнев на них не лил,
Он спокойно говорил:
— Вам я это докажу,
Слово я своё сдержу!
Спеленаю волка вмиг,
Покажу вам волчий лик,
А потом за вас возьмусь,
С каждым лично разберусь!
Лось ему ответ даёт:
— Эко, заяц, тебя прёт!
Никуда мы не уйдём,
Здесь тебя мы дружно ждём!
Заяц был совсем не злой,
Взял корзину он с собой,
На плечо верёвку взял,
Вдаль вприпрыжку убежал.
Путь зайчонок одолел,
Волка он не просмотрел;
Под кустом лежал волчок,
Зайца взглядом он ожог:
— Ты ко мне пришёл, мой друг,
Никого же нет вокруг?!
Зайчик быстро спрятал страх,
Он спокоен был в словах:
— У зверей, волчок, я был,
Речь пред ними говорил.
Им сказал, что ты умён,
И прекрасен, и учён!
Волку, мол, в корзину влезть,
Не терять тем волчью честь!
Рассмеялись звери, волк,
Смех в лесу волною шёл!
Все сказали, что ты трус,
Мрачный, жирный толстопуз!
Волку гнев свой не сдержать,
Стал истошно он кричать:
— Это я в лесу жирдяй,
Дай корзину, заяц, дай?!
Волк в корзину шустро влез,
Зайцу кажет интерес:
— Ты, зайчонок, не тужи,
Ну-к, корзину обвяжи,
А то вывалюсь, как пить,
Покажи-ка, зайка, прыть!
Заяц волка привязал,
Волка нёс он и дрожал:
«Ох, и правда, жирный волк,
Видно, знает в пище толк»!
Заяц волка долго нёс,
Пред зверями вытер нос,
Волк в корзине свирепел,
На зверей он зло глядел.
Вдруг волчок задвинул речь,
Гнев не стал волчок беречь:
— Заяц вам не простачок,
Преподал он всем урок!
Вы — никчёмное зверьё,
Слабаки и дурачьё!
У зверей в глазах испуг,
Все слова их шли на круг.
Лось медведю говорил:
— К другу я, медведь, спешил.
И медведь не стал стоять:
— Да и мне пора бежать.
И кабанчик как-то сник:
— Мне по делу… напрямик.
И лисе не мять тех лап:
— Что-то мой супруг ослаб.
Опустел в момент лесок,
Не жалели звери ног.
Заяц волка развязал,
Волк ничуть не горевал.
Он направился домой,
Думки нёс волчок с собой.
Заяц в смехе стал плясать,
Заяц смех не мог унять.
Он теперь в лесу живёт,
Самым сильным он слывёт.
Звери все пред ним в поклон,
Славят зайца звери в тон.
Волк зверей тех не поймёт,
Что их всех к земле так гнёт.

Конец

Читает: Александр Водяной
Your text to link...

Автор: Виктор Шамонин-Версенев
Художник: Мирослава Костина
Your text to link...

За цветами, за цветами,
Босиком, да по росе,
Только ветер за плечами,
Дышит жарко в спину мне,
И кричит надрывно, с хрипом:
— Ты не рви цветы, дружок!
В месте, Богом незабытом,
Это райский уголок!
Ничего я не ответил,
На лугу предстал у врат;
Над цветами, вдруг заметил,
В танце ангелы парят.

Автор: Виктор Шамонин-Версенев
Читает: Александр Синица

Your text to link...