Пустота заполнила мне душу,
А вокруг туман стоит стеной,
Вдалеке я голос чей-то слышу,
Он зовет идти меня домой.
Может быть я стал искать бы выход,
Может быть откликнулся в ответ,
Может быть… но выхода не вижу,
И вдали не брезжит теплый свет.
Я один в неведомом не мире,
Одинок, но здесь мне хорошо,
Места нет печальным моим мыслям-
Безразлично стало теперь все.
Ни к чему здесь сердцу бить набатом,
И любовь в нем можно остудить,
Постепенно стянутся в нем раны,
Станет легче прошлое забыть.
Я тебя убиваю во имя той веры,
Что ворочает горы, взрывает пещеры,
Заставляет нас делать ужасное зло,
Чтобы семя, политое кровью, взошло.
Я сажаю в пустыне засохшее семя,
Через силу терплю своё тяжкое бремя,
А Господь меня снова зовёт…
Да и мать обделяет последним куском.
Я люблю тебя, Авель… А Бог — обожает:
Он даёт тебе всё, от себя не пускает…
Говори, идиот: я твой брат или нет?!
Если да — за тебя и держать мне ответ!
Сатана мне сказал, что родною рукою
Помогу я тебе, ты достигнешь покоя…
Ну, прощай, и забудем о нашей войне:
Я твои семена не отдам сатане.
Целовать твой разбитый затылок — несладко…
Я пойду по пустыне, а Бог мне украдкой:
— Где твой брат? Он погиб!
— Нет. Он вечно со мной.
Не делю его с Евой! с Тобой! с сатаной!..
… заведи ключом скрипичным
мармеладную шкатулку,
заблудившись в переулках
в тщетных поисках отличий
в небесах насквозь усталых
в этот век — слепой и зыбкий
стану ждать твоей улыбки
в пустоте чужих вокзалов…
Я опасаюсь прикоснуться
ко льду в душе,
просящего участия.
Уроки прошлого
кончались подлой ложью.
А тот, кто возносил слова,
шёл дальше неспеша.
Оставив мне на память
зерно «обиды и печали»
и повод для тоски.
Превратности судьбы
мольбою не исправить.
Мои сомнения
беса призывают,
а тот лохматою рукой
толкая к пропасти,
хулу глаголит.
А то глаза закатит вверх
и голосит,
вздыхая запах фимиам
«алилуя, алилуй».
Откроет дверь,
то в ад, то в рай.
Радушно призывает:
«Иди вперёд».
Рукой прощально машет.
А будет ждать?
Не знаю.
Всё невдомёк спросить.
Вот так я и живу,
в сомненьях с бесом,
в надежде на божью благодать.
Бабка печаль.
Девка обида.
Силу забрали.
Душу затмили.
Сиднем на лавке.
Явь созерцаю.
Мир вопрашаю.
Душу терзаю.
Тело мирское.
Рождённое в Яви.
В скотской трясине,
как паутине.
Ищет, рвёт путы.
Плачет смеясь.
Шаг за шажком,
прыжок за прыжком.
Прямо, налево,
направо, назад,
ищет тропинку
в скотской трясине
к жизни в поконе,
к благу в душе.
Останься на сегодня у меня,
На улице дождливо и прохладно,
Позволь взглянуть в зелёные глаза,
Поэту это, словно пища, надо.
Я встретил божество среди людей,
Иль ангела, бродившего как ветер,
Светило среди сумрачных теней…
Секунда, повлиявшая на время.
Улыбка осветила взор очей,
Движения рук, как танец двух пернатых,
Такого вы не встретите нигде —
Стоять напротив ангела на равных.
Спасибо за улыбку на устах,
Так хочется узреть тебя счастливой
В цветочных разноцветных лепестках,
(Не лез бы только в нос пух тополиный).
Могу ли расценить твою ладонь,
Как символ вехи нового знакомства,
Как нечто, разбудившее огонь,
Как плата за коварное упорство?
Дрожит от страха влажная рука,
Лицо свинцом, наверное, не к месту,
О, Боже, как пленительны глаза!
Ты подарила счастье и надежду.
Красота твоих глаз ослепительней яркого света,
Не один из мужей не восхвалит тебя выше неба,
Написать о любви может быть суждено и любому,
Но чтоб пела любовь — это дар и знаменье родному.
Пусть на зависть другим Луна будет бледнеть пред тобою,
Осыпать серебром и камнями топаза морского,
Ну а солнце молить сделать ярче рассвет от улыбки,
И закату тогда не придется краснеть за ошибки.
Только мне одному эта тайна природы известна,
Я ее унесу в мир иной вместе с пламенным сердцем,
Но сейчас я хочу наслаждаться очей красотою,
И в сонетах мечтать о любви ослеплённой душою.
Есть тайна звёзд горения в великом,
Всё остальное тихая вода,
На ней, ты жизнь, мелькнёшь красивым бликом
И в отсвет лун растаешь без следа.
Под это листьев чувственное тленье,
Когда висит тревожный птичий гам,
Скажи куда несёт река забвенья
И где конец туманным берегам?
Верни, верни шумящий мир зелёный,
Полыни смутность горькую навей,
Пускай качают снова ветки клёны
И пеньем душу вынет соловей.
Есть тайна звёзд горения в великом,
Всё остальное тихая вода,
На ней, ты жизнь, мелькнёшь красивым бликом
И в отсвет лун растаешь без следа.
О чём шепчет черёмухой белой,
Тебе жизнь, облетающий цвет?
Или в тройке неслась очумелой,
А в нём эхо волнующих лет.
Средь весенних берёз отшумела
И теперь где-то в снах на Руси,
Жги свечою всё то, что имела,
И вернуться назад не проси.
Из окна свет колдующий, лунный
Будет сердце томить до зари,
Но зачем своей грустью латунной
В мир безлюдья зовут фонари.
Пока синью не вспыхнули своды
Затеряться я снова не прочь
Там, где наши под звёздами годы
Караулит отшельница ночь.
У неё лишь сумею украсть я,
Ведь такое уж было не раз,
То немного забытое счастье,
Что горит самоцветами глаз.
О чём шепчет черёмухой белой,
Тебе жизнь, облетающий цвет?
Или в тройке неслась очумелой,
А в нём эхо волнующих лет.