Не тлен страшит тела и души,
А страх забвения, быть ненужным.
Неверие в себя, подобно ране,
Способен тлен души убить и разум.

Как странно видеть эти души.
Кто испугался смерти и сошол сума?
Кто веру потерял в родных и близких?
Финал один, душа ушла куда?

Вопрос о смерти вечен.
Как сохранить не сломленную душу,
Не зачерстветь, не потерять себя?
И не страшиться быть ненужным?
Как обрести покой души без сна?

Мягкие руки скользят по стеклу,
Голос звучит, оседая на стенах.
Я все равно тебя очень люблю,
Как бы ты ни был жесток в отношеньях.
Грустно мне было расстаться с тобою. Ты для меня был и мир, и Земля. Ты стал для меня путеводной звездою.
Жалко, что ты не заметил меня…

Надеялась я пройти вместе наш путь.
Мы на развилке остановились.
Хотел ты направо пойти,
Ну а я, налево стремилась к вершинам.

Ты не подумал меня вернуть,
Или позвать обратно.
И это было хуже тех слов,
Которые ты мне сказал безвозвратно.

Мягкие руки скользят по стеклу,
Голос звучит, оседая на стенах.
Знаешь, я тоже сегодня уйду,
Ножом написав твое имя на венах

Я тебя никому не отдам –
Замерзающий плакал котенок,
Умудренный не по годам,
Рыл он снег серебристый под кленом.
Навсегда я останусь с тобой,
Я спасу нас обоих от стужи,
Потому что под этой луной
Мне никто больше в мире не нужен,
Я сейчас закопаю нас в снег,
Там тепло, отогреются лапки,
Мимо быстро прошел человек
В зимней куртке и пуховой шапке.
А потом все опять расцветет,
Будет солнце сиять над землей,
И никто никогда не поймет,
Что пришлось пережить нам с тобой.
Ты держись, не смотри, что я мал,
Что в кровь изодрались ноги,
Я не выдохся, просто устал,
Ничего, нам помогут боги,
Нет, серьезно, я слышал о них,
Есть такие кошачьи боги.
Даже ветер в долине стих,
Слушал сказ малыша у дороги.
А котенок копал и копал,
Вспоминая о солнечном лете,
Он, безумец, ещё не знал,
что остался один на свете
Еще теплое тело лежало,
А из глаз, по мохнатой щеке,
Золотая слезинка бежала.
Эй, малыш, перестань копать,
Все-равно ей уже не поможешь,
Будет лучше тебе поспать,
О нее погреться ты сможешь,
Но безумец не слышит, сопит,
Он не сдастся теперь холодам
И упрямо во мглу твердит:
«Я тебя никому не отдам!!!»
Время — за полночь, люди спят,
Находясь в поддельном раю,
У котенка глаза блестят,
Он закончил работу свою,
Тихо, тихо ступая на снег,
Подошел туда, где трупик лежал
И почти как человек,
Он на ушко ей прошептал-
Мама, мамочка, я с тобой,
Я тебя никому не отдам,
Я у клена, под снежной горой,
Нам построил постельку, мам,
Он туда перенес ее,
А потом закопался сам,
Колыбельную пел мороз,
Но ее не услышить вам,
Колыбельная эта для тех,
Кто любовью всю жизнь живет,
Забывая о бедах своих,
Только верность в крови несет,
Он, безумец, в холодном снегу,
Он за ближнего душу отдал,
До последнего мига, в бреду,
Он за шею ее обнимал…

Облака в свете звёзд продолжают свой путь.
Полнолунным сияньем залито окошко.
Ночь крадётся на лапах бесшумно, как кошка.
Только трудно бессонницу ей обмануть.

В голове – чехарда каждодневных сюжетов.
Скачут всадницы-мысли, пришпорив покой.
Шлёт флюиды Луна, вдохновляя поэтов.
Время, рифмой стуча, убегает строкой.

Ветер тихо выводит мелодию ночи.
Чуть печальна она, но нежна и светла.
Что же мне эта ночь до утра напророчит?
Может, просто утешит рожденьем стиха…

лето пролетело. августу конец.
сорван с длинной грядки жёлтый огурец,
сохнет лук на крыше, жарятся грибы…
но цветут и пахнут во дворе цветы!

их всё больше, больше… красок чехарда,
будто на палитре кисточкой игра.
жёлтые, лиловые, розовые, беж,
красные, бордовые с беленькими меж.

то они, как бархат, то они, как шёлк…
вот нектар пьянящий шмель с них уволок.
вьются пчёлы, осы, бабочки, шершни…
но приносит ветер запахи зимы.

и, как вздох последний и последний крик,
дарит людям лето свой цветковый лик.

Молитвы всходят к небесам
По нашим тихим голосам.
Как по ступенечкам, всё выше,
Идут в надежде — вдруг услышит?
… Услышит Он, иже еси,
Слова: «О, Господи, спаси!»,
И чудо, может быть, для нас
Сумеет сотворить тотчАс.

И, хоть умом почти не верим,
Души приоткрываем двери…
С наивностью, почти ребячьей,
Читаем «Отче наш»… и плачем.
К незримому Отцу взывая,
О чём то просим, умоляем,
Стучимся в высшую обитель,
Откликнись, отзовись, Родитель!

Пускай не молимся прилюдно,
Но вера в нас живёт подспудно.
Под взрослости покровом тонким
Скрываем мы в душе ребёнка,
Так ждущего отцовской ласки!
Так страстно верящего в сказки!
Так ищущего утещенья
В нелёгкие судьбы мгновенья!

В нашем мире что-то изменилось.
Вознесён угодливый холоп.
Счастье к беспринципным укатилось.
Остальным — иль по лбу или в лоб.
Нам всучили ваучер-пустышку
На рассвет счастливых перемен,
На Рунет оденут скоро крышку
Доступу свободному взамен.

х х х

Назвать страну землёй обетованной
Хотелось бы. Мешают пустяки.
Впадают в состояние нирваны
Здесь только разжиревшие братки.
Властям страны, то бишь народа слугам,
Народом заниматься недосуг.
Консилиум врачей Кремля с испугом
Коррупции установил недуг.

х х х

В какое-то время угарное,
Тоску ощущая, живём.
Прекрасные песни гитарные
С надрывом, фальшивя, поём.
Словесной бурдой под мелодию
К искусству пристроился рэп.
Становятся песни пародией,
Озвучив бесмысленный бред.

х х х

Под вертикаль кладут горизонтально
Достоинство, почёт, права и честь.
Свобода прав возможна… виртуально.
Иль на словах -озвучена вербально.
Со стороны властей — наветы, месть
Всем неугодным — их гнобят буквально.
Поход за хлебом — признан экстремальным
И заключённых Совести — не счесть.

Нет, я давно уже не люблю,
Это горько и мерзко, однако,
Я не мучаю душу свою,
Не пред кем ни рву я рубаху.

Я забыл, что такое слова,
Я забыл, что такое разлука,
И когда я кого целовал,
Были губы ли это иль руки.

И всё чаще в кровати один я,
Хоть и кто-нибудь рядом со мной,
Нет, нету рядом любимой,
Я меняю баб с простынёй.

Я устал от сердец огрубевших,
Позабывших давно свою суть,
И видать среди голов замутневших,
Мне суждено утонуть.

Штрафуют, повышают, унижают,
Не любят, губят, «несогласных»…
Разных…
А мы? Наверно любим горячо…
Еще давай, еще, еще, еще.
Ведь кризис, базис, тезис, т-ссс…
МЫ ВАс так любим — стерпим -ссс… ым…
Нас продолжайте т… ахать.
Мы любим вас и штрафы…
/не там припарковался,
как жаль, что здесь остался/

Рассыпается дождь мелким бисером.
Моросит, монотонно шурша.
От погодных капризов зависима,
Загрустила, заныла душа.

Чахнет бедный июнь в гнусной сырости,
Обливаясь горючой слезой.
От насупленных тучек немилости
Почернел небосвод голубой.

Ах, кому-то дожди — наслаждение!
Для меня же, признаюсь… тоска
Слышать струй заунывное пение,
Словно мухи зудят у виска.

А ведь где-нибудь, солнцем иссушена,
Изнывает от жажды земля,
О воде, как о хлебе насущном,
Небеса неустанно моля.

Как-то всё безнадёжно напутано
В канцелярии грозных небес.
То ли времечко там нынче смутное,
То ль исчез в этом деле прогресс.

Всё-же искоркой хилой и слабенькой
Ещё тлеет надежда в груди.
Не скупись, лето… стыдно быть жадинкой.
Солнце дай, забери все дожди!