Я скажу, друзья, сейчас,
Про купца с купчихой сказ.
Наш купец мужик шальной,
Весь в работе, с головой;
Только кончится товар,
Он спешит, как на пожар;
На кораблик и в моря,
Загрузить товар в края,
Да подарки прикупить,
Чтоб купчиху ублажить,
А она подарки ждёт,
Вся в блаженстве том цветёт,
С думкой хитрой на уме,
С ветерочком в голове;
Никаких забот не знать,
Жизнью праздною живать!
Вот в один из ясных дней,
Пред женой купец своей:
— Вновь иду я за моря,
Чем порадовать тебя?
А жена, с искрой в глазах,
Говорит ему в дверях:
— Я не знаю, как мне быть,
Стыдно уж тебя просить,
Тех подарков, пруд-пруди,
Но один ты мне найди!
Я слыхала от подруг,
Есть такой подарок, друг;
Диво-дивно неземное,
Чудо-чудно расчудное,
А в подарке том секрет,
Про него не знает свет;
Коль ты чудо явишь в дом,
Станет нашей тайна в нём!
Отвечал жене купец:
— Что поделать, наконец?!
Раз такой подарок есть,
Не терять мне в деле честь!
Далеко купец поплыл,
В край неведомый прибыл,
Закупил товара впрок,
На кораблик приволок,
Им забил огромный трюм,
В город двинул наобум;
Закупить купчихе в дар,
Дивно-чудный тот товар.

Проходил он целый день,
Брёл по улице, как тень.
Тут ему навстречу дед,
С грузом тяжких горьких лет.
Уловил в купце он грусть,
Дед пред ним не прятал уст:
— Недалече, друг, мой дом,
Чудо ты и сыщешь в нём!
Скоро им открылся двор,
Здесь стоит и шум, и ор;
На дворе полно гусей,
Всех окрасок и мастей!
Говорит ему старик,
Хитроватый прячет лик:
— Выбирай, купец, гуся,
В нём и скрыта тайна вся!
Диво-дивное он есть,
Чудо-чудное он весь!
Вмиг купец оторопел,
Верить деду не хотел:
«Подозрительно, весьма,
Может, он сошёл с ума»!
Только мысли дед читал,
В смехе он купцу сказал:
— С головой, купец, дружу,
Чудо в деле покажу,
И не стой ты, как индюк,
Прихвати гуся, мой друг;
С ним ступай живее в дом,
Жди меня там, за столом!
Наш купец гуся схватил,
В домик к деду поспешил,
Посадил гуся на стол,
Взгляд на скатерть перевёл;
От скатёрки — дивный блеск,
Над скатёркой жар и треск,
А на ней — сковорода,
Неглубока и чиста.
Следом в домик прибыл дед,
Стал являть слова на свет:
— Диво-дивно неземное,
Чудо-чудно расчудное,
Сотвори нам диво-чудо,
Неземное своё блюдо!
Гусь над столиком взлетел,
В сковородку тут же сел,
Пред собою стал глядеть,
На глазах их пламенеть!
Той минуты не прошло,
Чудо впрямь произошло;
Гусь зажаренный лежит,
Аппетитный кажет вид.
У стола купец обмяк:
«Удивится тут уж всяк!
Хоть со всех сторон крути,
Мне разгадку не найти»!
Рассмеялся старичок:
— Удивить тебя я смог!
Это, друг, тебе не щи,
Лучше ты гуся вкуси;
Только кости не бросай,
Их на скатерть собирай,
Удивляться будешь вновь,
Разгоню в тебе я кровь!
Где ж купцу тут устоять,
Начал пробу он снимать.
Был у мяса дивный вкус,
В пять минут им съеден гусь;
На скатёрке кости в ряд,
Все одна к одной лежат.
Дед их в скатерть завернул,
Рот в улыбке растянул:
Встань ты, гусь, передо мной,
Вновь здоровый и живой!
Да свершится это чудо,
Появись ты неоткуда!
Развернулась скатерть вдруг,
Свет небес пошёл вокруг;
Гусь целёхонький сидит,
Во все стороны глядит;
Не найти купцу слова,
Просто кругом голова!
Дед доволен очень был:
— Как подарок, угодил?!
Наш купец рукой махнул,
Кошелёк он распахнул,
Старику поклон отдал,
На кораблик прибежал;
Вёз купец купчихе в дар,
Чудно-дивный тот товар!
Вот и берег уж родной,
Поспешил купец домой,
В дом подарок он занёс,
Пред женой не вешал нос,
А жена пред ним кружит,
В любопытстве том горит:
— Месяц я тебя ждала,
Дни и ночи не спала!
Где подарок, не скрывай,
Поглядеть его мне дай!
Возражать купец не стал,
Он с любовью ей сказал:
— Ты к столу беги скорей,
Слёз счастливых не жалей!
Он от счастья сам весь цвёл,
Узелок принёс на стол,
Развязал узлы на нём,
Взгляд его горит огнём;
Развернулась скатерть вдруг,
Свет небес пошёл вокруг,
Гусь на скатерти сидит,
На купчиху взгляд косит.
Принялась она скулить,
Словом злым язык сушить:
— Ты умишком съехал, муж,
Насмехаться вздумал уж?!
От подарков сих, уволь
И на двор его изволь!
Там гусей своих полно,
Быть средь них ему дано!
Рассмеялся тут купец:
— Помолчи ты, наконец!
Этот гусь и есть то чудо,
Диво-дивное он блюдо!
Сковородка, вижу, здесь,
Так окажем диву честь!
На жену он бросил взгляд,
Угодить купец ей рад:
— Диво-дивно неземное,
Чудо-чудно расчудное!
Сотвори нам диво-чудо,
Неземное своё блюдо!
Гусь над столиком взлетел,
В сковородку тут же сел,
Пред собою стал глядеть,
На глазах их пламенеть.
Той минуты не прошло,
Чудо вновь произошло;
Гусь зажаренный лежит,
Аппетитный кажет вид,
А купчиха млеет вся,
Очи пялит на гуся:
«Правда, диво неземное,
Чудо-чудно расчудное!
Видно, гусь сошёл с небес,
Иль вселился в гуся бес»?!
Муж качает головой:
— Да, подарок неземной!
Нам такого не понять,
Нам с гуся бы пробу снять!
Только кости ты, жена,
Сбереги мне все, сполна;
На скатёрку их клади,
Ждёт тебя сюрприз сродни!
Сел купец с женой за стол,
Через часик гусь был гол.
Вдруг купец в тиши икнул,
В скатерть кости завернул,
Растянул в улыбке рот,
Дал словам привычный ход:
— Встань же, гусь, передо мной,
Вновь здоровый и живой!
Да свершится это чудо,
Появись ты неоткуда!
Не прошло пяти минут,
Гусь из пепла тут как тут;
На столе опять сидит,
Во все стороны глядит.
У купчихи в горле ком,
Ей уж тесно за столом.
Как не радоваться здесь,
Раз такой подарок есть?!
На купчиху гусь взглянул,
В двери резво сиганул;
На дворе полно гусей,
Может, будущих друзей.
Та купчиха в облаках:
— Не сидеть теперь в слезах,
А иначе и не быть,
Должен муж меня любить!
Ох, хитра купчиха, жуть,
На уме купчихи муть:
«Друга в гости приглашу,
О подарке расскажу!
Ох, потехе будет час,
Мы съедим гуся не раз»!
Вот в делах купец опять,
Люд в лавчонке не унять;
Гвалт и шум в лавчонке той,
Прёт народ в неё толпой!
Да купчиха не грустит,
В платье модном уж сидит,
Друга миленького ждёт,
В счастье вся она цветёт!
Чёрт явился скоро в дом,
Вмиг возник он за столом,
И купчиха в цвете вся,
Рассказала про гуся.
Стал бесёнок егозить,
Перед нею радость лить:
— Дай подарок посмотреть,
Мочи нет моей терпеть;
Принеси его скорей,
С ним нам будет веселей!
Да и кушать мне пора,
Не едал ещё с утра!
И купчиха, шасть во двор
И с гусём назад, как вор!
Перед чёртом гусь возник,
Головою гусь поник;
В нём он зрил свою беду,
Страшно стало вдруг ему,
А купчихе не всплакнуть,
Дай словечком ей блеснуть:
— Диво-дивно неземное,
Чудо-чудно расчудное!
Сотвори нам диво-чудо,
Неземное своё блюдо!
Гусь ослушаться не смел,
В сковородку он присел,
В доме запах закружил,
Чёрт глазёнки округлил:
— Это ж, надоть, гусь какой,
Впрямь, наверно, неземной?!
Там, в аду, у нас чертей,
Не найти таких гусей!
Муж твой, правда, молодец,
Жаль, конечно, что глупец.
Я б на месте был купца,
Бил тебя бы, без конца!
Ну, да ладно, речь вести,
Гусь зажарился, поди?!
Гусь ещё и не остыл,
Съеден ими разом был,
Вновь гуся просили сесть,
С пылу-жару стали есть,
Третий сделали заход,
Танцам дали полный ход;
Пот рекою с них струит,
Пол тот стонет и скрипит!
Гусь в тревоге и тоске,
С думкой тяжкой на уме:
«Пир их будет до утра,
Убегать бы мне пора!
Растеряют кости вдруг,
Чудесам моим, каюк»!
У купца он был чрез час,
Ведал свой ему рассказ,
И купец взбесился здесь,
Стал белее мела весь:
-Ах, жена, подарок тот,
Разверну событий ход!
Сам избаловал, увы,
Пожинай теперь плоды!
В лавке он гуся закрыл,
К дому путь бегом свершил.
Смотрит он сейчас в окно,
Видит чаши горькой дно;
Пляшет чёрт с его женой,
Крутит хвост перед собой!
У купца глаза на лоб,
Бьёт купца в жару озноб!
Пулей в домик он влетел,
Проучить их захотел;
Сковородку ту схватил,
Ею чёрта прихватил!
С ходу чёрт пошёл в побег,
Не сомкнул ни разу век;
Побежал вокруг стола,
Боль его опять нашла!
Ломанулся чёрт за дверь,
Сразу снёс её с петель,
Двор в секунду одолел,
Чрез забор орлом летел.
Стал купец жену учить,
Сковородкой ей грозить:
— Сковородка — это диво,
Хочешь дальше жить красиво?!
Я твоё теперь здесь чудо,
Вишь, явился ниоткуда!
Буду бить ей, не робеть,
Тех силёнок не жалеть,
И тебе даю я шанс,
С бесом кончить свой роман,
Или выгоню взашей,
Станешь жить ты у чертей!
И пришлось купчихе пасть,
Перед ним поклоны класть
И покаяться, не раз,
Не поднять от пола глаз!
Он жену свою простил,
За товаром вновь убыл.
Возвратился ночью он,
Был, однако, удивлён;
Чёрт с женою за столом,
Разговор ведут о нём.
Вдруг купец услышал смех,
Как простить им этот грех?!
И смеялись-то, над ним,
Нет прощенья просто им!
Дивно-чудное решенье,
Было словно озаренье;
Взял он молча кочергу
И тихонько, шмыг к столу;
Перед ними кажет лик,
За столом раздался крик!
Тут закончу сказку я,
Продолжать её нельзя.
Почему? Отвечу вам,
Здесь не место тем словам;
С кочергой купец, тем боле,
Всё поймёте сами, вскоре,
Без подсказки, посему,
Есть фантазия уму!

Конец

Автор: Виктор Шамонин-Версенев
Читает: Александр Водяной
Your text to link...

Яков Есепкин

На смерть Цины

Пятьсот первый опус

У Ирода ломятся ль столы,
Се вечерии, томность фарфора,
Все царевны еще веселы,
Где тлеела – течется амфора.

Ах, то нас виночерпии ждут,
Оявим небозвездные чела,
Бел пергамент и тени ведут
Купы звезд по сукровице мела.

Нощь обручна с худою сумой,
Помнить слугам ли Мод и Цецилий,
И холодной горит суремой
Желть оцветших мелованных лилий.

Пятьсот второй опус

Дионисии вина лиют,
Полны амфоры днесь кружевные,
С данаидами ключники пьют,
Пирования длятся земные.

Чермных вишен к столам поднесем,
Пусть на звезды август уповает,
Благоволи, Урания, сем,
Кто одесно еще пировает.

Ах, царевны уснули давно,
Мрамор звезд не воспомнил тлеенных,
И течет золотое вино
Меж перстов меловниц опоенных.

Яков Есепкин

На смерть Цины

Четыреста девяносто девятый опус

Снова Троица сонно цветет,
Убирайтесь жасмином, стольницы,
Аониты, блюдя пиетет,
Фей чаруют до новой денницы.

С кем и вился тлетворный Зефир,
В пировых ангелки почивают,
Ни Летиций, ни Цинний и Фир,
Веселее ль трапезы бывают.

Мглу Геката еще совлечет,
Всцветим палую бель Таорминов,
Где серебро течет и течет
На путрамент из тусклых жасминов.

Пятисотый опус

Мрамор, мрамор, опять ли сюда
Ангелочки небес и летели,
Нощно мглу источает Звезда,
Умирать под какою хотели.

Веселятся хмельные купцы,
Наше терние мелом обводят,
Август нем, опускайте венцы,
Пусть убийцы сейчас хороводят.

Век и будем укорно стоять,
Шелест крови глуша пламенами,
Се алмазы и небо, ваять
Павших туне со мглой и звонами.

Есть в красоте осенних вечеров
Чудесная и трепетная прелесть:
Земли, еще не сложенный покров
И желтых листьев под ногами шелест.

Сезон осенний – грустная пора.
Теряют крону клены и березы.
По ним стекают капельки дождя
Хрустальные, как утренние росы.

Срывает ветер редкие листы.
Прохлада дышит с каждою минутой
И чувствуются признаки зимы
Уже не теплой, но совсем не лютой.

Безмолвный лес туманом окружен.
Холодный ветер кружит над равниной.
Чуть слышен, где-то, колокольный звон
И крик прощальный стаи журавлиной.

Как восхищает солнечный закат,
Когда лучи за облаками скрылись.
Еще ручьи потоками шумят
И отблески зари в них отразились.

И кажется пейзаж волшебным сном,
Где чередою яркие картины
Сменяются в движении живом,
Напоминая девичьи смотрины.

До поздней осени хранит свой лик
Живая, не уснувшая природа.
Пускай не видно чувств и нем язык,
Но в ней живет душа и есть свобода.

На небосводе только лунный свет
И тишина повсюду воцарилась.
В привычную одежду вечных лет
Осенняя природа облачилась.

Когда в потоке жизненных забот
Минувшее внезапно нас обнимет,
На душу грешную отрадное дохнет
И тяжкий груз накопленного снимет.

Бывает так осеннею порой,
В часы раздумий над своей судьбою,
Подует свежий ветер, пусть сырой,
Но сердце согревает, как весною.

Случаются и дни, когда в крови
Багряных окружающих узоров,
Встречает осень таинства любви
Со стороны мужских и женских взоров.

Не сожалеет осень о былом.
Не по душе ей призрачные годы.
Мы, к сожаленью, поздно сознаем,
Что мы частица малая природы.

Быть может воплощение мечты,
А может и ума воображенье,
Как отражение осенней красоты,
Возникнет в миг чудесное виденье.

Тогда и жизнь предстанет неземной.
Познает сердце вновь любви приливы.
Душа приобретет святой покой
И сохранит осенние мотивы.

Даю ссылку, чтобы скачать файл, где находится роман в стихах, с листанием страниц и музыкальным сопровождением.
www.fayloobmennik.net/5442866

В некой дальней деревушке,
Жил-живал мужик в избушке,
Бедно, правда, очень жил,
Но об этом не тужил.
Он коровушку имел,
Творожок и масло ел,
Молочко пивал семь дней,
Слыл бедовым средь людей,
Да ещё прижил он пса,
Пёс ему — сродни душа;
Дремлет псина день и ночь
И ещё поспать не прочь.
Скоро пёс годков припас,
Потерял былой окрас;
До хвоста жирком оброс,
Не вставал на лапы пёс.
Мужичок стал стариком,
При житье-бытье своём,
Стала старой и корова,
Жизни всей его основа;
Молоко уж не даёт,
Деду душу в клочья рвёт,
И решил он, посему,
Дело сделать по уму:
— Надоть мне её продать,
За неё деньжонок взять,
Да своих деньжат добавить
И младую тёлку справить,
И по-старому зажить,
Молочко парное пить.
Коль уж дан мыслишке свет,
Так м сделал нынче дед.
Отстранился он от дел,
Шляпу старую надел
И корову — на базар,
Показать лицом товар.
По базару он ходил,
Растерял торговый пыл,
Что с такой коровы взять,
Ей лишь можно сострадать?!
Только в этот самый день,
Шастал здесь и плут-кремень,
Хитроватый прятал взгляд,
Словом сыпал, невпопад,
Был он редкий лоботряс,
Весь в грехах по лоб увяз.
Плут приметил деда вмиг,
Не срывался плут на крик:
«Будет, видно, в прибыль день,
Мужичок-то, старый пень!
Коровёнка — просто смех,
В цирке быть ей, для потех!
Кости, кожа да вода,
От рогов и до хвоста,
Но хоть плохенький товар,
Получу с неё навар»!
К деду путь он повернул,
Деда словом стеганул:

— И почём твоя «коза»,
Разрази меня гроза?!
Пропустил дедок вопрос,

Читать дальше →

Автор: Виктор Шамонин-Версенев
Художник: Мирослава Костина

Я Русь свою любил и холил,
И в том признаться не стыжусь,
И в той душевной дикой боли,
Я лил в лугах без меры грусть,
Но сидя молча на пригорке,
Внимал я чуду дивных мест,
Вдыхал полыни запах горький
И воскресал, целуя крест.

Автор: Виктор Шамонин-Версенев
Читает: Александр Водяной
Your text to link...

Яков Есепкин

На смерть Цины

Четыреста девяносто седьмой опус

Не хотели еще умирать,
А на троны позвали иные,
Будет август плодами карать
Иродивых во сроки земные.

Мертвым отроцам яства несут,
Биты вершники трутью меловой,
Никого, никого не спасут
Аониды за ветхой половой.

Пей вино, Азазель, веселись
И вкушай темноцветные чревы,
Аще вишнями тьмы пресеклись,
Хоть златые оплачем деревы.

Четыреста девяносто восьмой опус

Меловые опять зеркала
Окружили певцов темнооких,
Пепла мало Клааса, зола
Пусть виется меж башен высоких.

Тень Иосифа тронно горит,
Иль вертепы младенцам – подолы,
Аваддон ли звездою сорит,
Гладь сарматские чертят гондолы.

Вот и мы с Береникой вдвоем
Из понтонных огней соточились,
Где Венеции тлел окоем
И письму аониды учились.

Яков Есепкин

На смерть Цины

Пятьсот пятый опус

Се, незвездные яства горят
На столах и цветки золотятся,
Четверговок сильфиды мирят,
О лилеях менины вертятся.

Ах, претмились земные пиры,
Благ к эфирным август данаидам,
Неб и звезд тяжелее дары,
Оявленные тихим обсидам.

Хоть несите порфировый хлеб,
Вин диамент солейте на мрамор,
Мы тогда и в огранности неб
Мглу оплачем сиреневых камор.

Пятьсот шестой опус

Тусклый август серебро лиет,
Яства чахнут о столах и хлебы,
Во незвездности благих виньет
Это мы ли пируем у Гебы.

Дале немость, одно и молчим,
Зря в хлебницах фиванских лилеи,
Всё диаменты неба влачим,
Всё пречествуем нощи аллеи.

Вот еще соявимся из мглы,
Яко ангельский сад безутешен,
Юродные оплакать столы
И вишневую цветность черешен.

Волк в лесу в тоске бродил,
Он с утра голодный был;
Нет обеда, хоть завой,
Волк на нервах сам не свой.
Скоро вышел он на луг,
Замер волк от счастья вдруг;
На лугу баран стоит,
Щиплет травку и молчит,
Рядом с ним стоит второй,
Увлечён баран едой.
Подбежал к ним серый волк,
Слов не прятал пересол:
— Я с утра совсем не ел,
Без еды уж ослабел!
Съем сейчас, друзья, я вас,
Сил набраться в самый раз!

Читать дальше →