вот знакомые улочки,
тупички, переулочки,
косогоры и горочки,
сосны, липы и ёлочки…
я вернулся к забытому,
щедро солнцем умытому.
собирался давно.
думал, что далеко.
а теперь я у дома
дорогого, родного.
мой закончился путь.
я пришёл отдохнуть.
я ходил по дорогам,
я считал себя богом,
делал всё, что хотел,
был удачлив и смел.
но настала минута-
я очнулся, как будто.
заскучал, не любя,
вспомнил, вдруг, про тебя.
бросил дело, друзей,
прилетел поскорей.
вот я в двери вошёл,
сел за старенький стол.
вспомнил маму, отца,
липу возле крыльца
и соседку-девчонку,
что дразнилась вдогонку.
и зачем уходил?
жизнь прожить поспешил…
ничего не вернуть.
здесь, ведь, жизни всей суть.
на галапагосах шум и гам.
очень много птиц гнездится там.
волны бьются возле тёмных скал.
ветер паруса нам все порвал.
засвистел, запутавшись в снастях:
лестницах, канатах, леерах.
но уж впереди, всех веселя,
чёрная, но всё-таки земля!
вот и берег. рядом — крутизна!
так, что закружилась голова.
скалы, камни, бешенный прибой…
но бывалым это не впервой!
нет здесь городов и деревень,
а земля не мягче, чем кремень.
но зато свобода и простор
средь высоких, чёрных, грозных гор!
Он был галантен, словно мим,
И обходителен сверх нормы,
И не сбивали его ритм
Ее волнующие формы.
Он ей читал свои стихи,
Слюнями брызгая в восторге,
О чудном запахе ольхи,
Про три березки на пригорке.
Он руки нежно целовал,
А сам указывал на звезды,
Мол, где-то там я Вас искал,
Когда не знал, что здесь мой космос.
Вы как цветок среди песков,
Вы – луч надежды в черном небе,
И описать не хватит слов,
Пред Вами весь блаженный трепет.
Когда восток плодит восход,
И пар сиреневый клубится,
То солнце бледное встает,
Чтоб в свете Вашем раствориться.
И птицы певчие поют
Лишь Вам единой подражая,
Деревья сыпят изумруд
С ветвей своих, Ваш путь стилая.
Весь этот мир живет лишь тем,
Что Вы живете в этом мире,
И нет вокруг других систем,
И нет вокруг других эфиров.
Он был как будто невесом,
Он плыл пред нею синей птицей,
Махал рукою, как крылом,
Из кожи вылезти стремился.
Пылал огонь в его крови,
Она ж была на грани стресса,
Он пел весь вечер о любви,
А ей весь день хотелось секса.
Снег падает огромными белоснежными хлопьями. Как мягкие пушинки хлопья тихо приземляются на деревья, на дома и землю. Мимо бегут люди, забывая в суете обыденности взглянуть вокруг. На нос им падают разнообразные узоры зимней красоты. А они только бегут, и бегут, смахивая белый пух, как ненужный забытый хлам.
Открыв настежь окно, я вздохнула полной грудью. Ветерок принёс на мои ресницы мягкий островок счастья. Одна снежинка упала мне на ладошку. Как она была прекрасна! Чёткие, ровные линии перекрещивались между собой в этих кристалликах замёрзшей воды, будто сам Господь лепил их каждую вручную.
Пока я любовалась прелестью снега, моя снежинка растаяла. Она испарилась, будто её и не было. Исчезла, словно ей не хватило внимания, стекла одинокой слезой по руке. Пушинка снега подарила миг счастья для того, чтобы оставить след в душе, но пропала на совсем, без остатка. Она принесла себя в жертву для того, чтобы стало всё просто и понятно, для того, чтобы сердце наполнилось радостью и захотелось кричать от увиденной красоты, для того, чтобы человек стал ближе к таинственной чистоте природы.
А снег всё падал и падал, придавая городу, видневшемуся из окна, сказочный вид. Деревья принимали замысловатые очертания, будто фигуры троллей и невиданных существ. Казалось, что даже машины ехали медленнее, отдавая дань природе в её тихой, ангельской задумчивости.
Мне захотелось непременно поделиться своим радостным настроением. Я вышла на улицу. Завидев первого попавшегося прохожего, я стала приближаться к нему. Это был человек лет 30, одетый в чёрное пальто, мужчина. Его лицо не выражало никаких эмоций.
— Посмотрите, какая красота!- сказала я, протягивая варежку встречному, на которой мирно расположилась большая снежинка.
Человек, почему – то, посмотрел на меня с негодованием, будто я нарушила ход его рассуждений.
— Я не даю милостыню, — ответил он, видимо, не расслышав, что ему сказали. Он зашагал дальше, оставив меня стоять в ниспадающем счастье света.
Странное чувство охватило меня. Милостыня. К чему, зачем так? Неужели, он не увидел, что за воздушное создание природы у меня на рукавичке? Или я была похожа на того, кому непременно нужна была милостыня? Я, всего лишь, хотела поделиться счастьем увиденного.
Люди сновали взад и вперёд. Ища в их взгляде причастность ко всему происходящему вокруг, я начала отходить от оцепенения. Никто не обращал внимания на белое чудо. Уткнув бороду в ворот курток и шуб, люди пробегали мимо, будто пугаясь, что снег нарушит их покой. Закрываясь от падающих облачков, человечество пробегало в будничность дел.
Ноги сами зашагали от места, где я стояла. Так захотелось пробежаться по высоким сугробам, как в детстве. Чтобы потом плюхнуться в это огромное белое счастье. Чтобы забыть обо всём на свете, насладиться тишиной природы, слиться с ней в единый поток. Подумав, что со стороны это будет смотреться нелепо, я шагала дальше, не видя дороги.
Мои мысли занимали вопросы: неужели люди так и пройдут мимо, не насладившись прекрасным моментом? Неужели рутина жизни, жажда заработать больше денег оттеснит эту потребность восхищаться миром природы? Ведь она дарит нам такие чудеса! Она дарит чувства, чувства любви, созерцания, осмысления своего предназначения. Неужели эта пропавшая бесследно снежинка так сгинет навсегда, не оставив каплю жизни в сердцах людей?
Отойдя от своих размышлений, я заметила, что снегопад закончился. Причём, так же внезапно, как и начался. Не единой снежинки больше не упало с неба. И это, казалось, очень обрадовало проходивших мимо людей. Они начали вылезать из – под заснеженных капюшонов, озираться вокруг…
Идут года. Снова наступает зима. Я так же, как и много лет назад восхищаюсь увиденной красотой зимы. Будто в первый раз. Потому что каждая зима своя, особенная. В каждой есть свои загадки, новые снегопады, новые картины, со своими сказочными персонажами. В каждой новой снежинке своя тайна. У неё своя история, свой узор. И чем становится мир людей отрешённей от наслаждения природной красотой, тем усиливается снегопад. Будто хочет обратить на себя внимание, хочет остановить привычный ход событий, дать почувствовать людям, что они живут, а не просто существуют…
Не бойтесь быть нелепыми, не бойтесь смотреть на природу восторженными глазами первопроходцев! Ведь люди – часть природы.
Если Вы когда – нибудь увидите большие ниспадающие белые хлопья, задумайтесь, вдруг, природа хочет что – то сказать.
2011г.
Зима косу расплела,
Раскинув свою седину.
Без листьев березы стоят,
Ожидая весну.
Луна золотом освещает
Наш серебряный путь.
Мы в квартиру с тобой возвращаемся,
Где нам до утра не уснуть.
Отмеряет время секундами
Наши сладостные мгновения.
Все настолько легко и загадочно,
Что похоже на сновидение.
В танце призрачных паутинок,
По серебряной лунной дорожке,
Мы растаем с тобой так медленно
Как весной на губах мороженое.
А утром однажды узнаю я весть
О том, что и муж у меня уже есть.
Открою глаза и печально пойму,
Что я так давно на земле не живу.
Так странно с тобою мы вместе живем:
Я где-то с другим, а ты где-то с другой.
Лишь в мыслях печальных к тебе прихожу.
Об этом тебе никогда не скажу.
Я буду счастливой одна, без тебя,
Твой взгляд и улыбки в сердце храня.
Я выброшу снимки, где были вдвоем –
Их ветер осенний в огонь унесет.
Я выброшу память и снова усну,
Отдавшись в владенья печальному сну.
И будут мне сниться те редкие дни,
Когда оставались с тобой мы одни,
Когда телефон был важнее всего.
Мне нет больше дела ни до кого.
Не важно, что люди другие хотят.
Мне не о чем в жизни больше мечтать.
Не важно, что думают люди сейчас.
Нет больше меня, как и не было нас.
А утром однажды узнаю я весть
О том, что и муж у меня теперь есть.
— Нет!..
Голос ее дрогнул, и она подняла глаза. Они были бездонными и влажными, как у преданной собаки. В них было столько любви, обреченности и тоски… И еще какое-то, непонятное пока ему чувство, от которого веяло леденящим холодом. Он ощутил, как кровь хлынула в голову, в ушах зашумело, а губы потрескались, как это обычно бывает на морозе:
— Почему?.. — ему показалось, что слова утонули где-то в горле, а подкативший к нему комок перехватил дыхание. Он попытался повторить это тверже, с трудом скрывая раздражение, и вдруг понял, насколько нелепо звучит этот вопрос…
Он знал, почему… Точнее, должен был знать, что рано или поздно это произойдет…
Когда это началось? Когда все закончилось? Он вдруг почувствовал себя ребенком, который не хочет отдавать давно забытую игрушку, тому, кому она действительно нужна…
— Я не могу больше, ты понял?! И отпусти меня, мне больно! — ее голос вернул его к реальности. Он отпустил ее руку из онемевшей ладони и поймал себя на мысли, что даже не заметил, как все это время крепко сжимал ее…
Это все. И сказать я тебе ничего не посмею.
Клетку, молча, открою твою… А молчать я умею.
Я тебя отпущу… Сам листвою пожухлой укроюсь,
Прошепчу: «Это все…» И водой дождевою умоюсь.
Уши больно сдавив, постараюсь не слушать —
Твое «Все» и «Прости» и… сильней сдавлю уши.
Распахну настежь окна и открою все двери…
Твое «Все» и «Прости» — я не слышу… Не верю!
«Уходя ухожу» — так легко и так просто…
Это «Все» и «Прости»… Так нелепо… Так постно…
А за окном висела луна, окруженная оранжевым нимбом. В тишине было слышно, как поскрипывает снег под ногами одиноких прохожих и то, как предательски щелкнул замок, закрывающейся входной двери…
До «Золотого Рога»
Так далека дорога!
Как в лунном море будто,
Теперь мне эта бухта.
Летит ракетой мысль
К ней и на Чуркин мыс.
Я в радости высокой
Смотрю с Орлиной сопки.
В душе моей восторг:
Вот мой Владивосток!
6 января 2012 г.
Прошел уж год. Прошу немного:
Уйди из сердца навсегда.
Пойду другою я дорогой.
Тебя не вспомню никогда.
Прошел уж год. Не так уж мало,
Но я по-прежнему твоя.
Пускай любви почти не стало,
Я все ж храню ее любя.
Прошел уж год. А что же дальше:
Ни жизнь, ни счастье, ни беда.
В словах твоих так много фальши.
«Нас» не осталось и следа.
Прошел уж год. Я все забыла:
Любовь, улыбки и слова.
Я сердце вдребезги разбила,
В груди оставив кусок льда.
"… ах, Рассея, моя Рассея, от Волги до Енисея." гр. Любэ.
Заслышав эту песнь, слегка косею.
Нет, не подумайте, что панику здесь сею.
Но кто-то взял и поделил Рассею.
Быть может в тексте где-то опечатка.
Обычно ведь Калининград — Камчатка.
Так каждый день сюрприз приходит снова,
Как тут не вспомнить дедушку Крылова!
Беда, коль пироги начнет печи сапожник.