Отчего ты такая печальная?
Ведь уеду – не навсегда.
Церемония чайно-прощальная.
Взгляд тревожный – Зачем? Куда?

Деловая поездка. Служебная.
С нею вырастет мой оклад.
Отхлебни-ка настоя целебного.
Это нервы твои шалят.

Помню… помню о матери старенькой.
Вновь инсульт… и тебе невмочь.
Ты же сильная. Справишься, Варенька!
Ну, а я… чем смогу помочь?

О тебе ведь забочусь, родимая!
Повышаю семьи доход.
Как неловко ты чашкою двинула.
Вон – по скатерти чай течёт.

****
Мну в руке платочек батистовый.
Разговора нити теряю.
Твоих взглядов огнём неистовым
Согреваюсь быстрей, чем чаем.

Нас с тобой занесла нелёгкая
В этот зал, красиво украшенный.
А со сцены музыка, грохая,
На поступок зовёт безбашенный.

Пульс частит и вокруг всё кружится.
Влюблёна ли в тебя? Не знаю…
Погадать бы на чайной гущице.
Жаль, что в чашке – пакетик чая.

Глубь в глазах твоих необъятная.
По макушку в ней утопаю.
Что же мне теперь – на попятную?
Сладкий омут – в чашечке чая.

Мой город не от бабушки.
В таких лесах красивых
За травами ходили Ладушки,
И лад с елеем приносили.

Они – целительницы духа
И ран душевных и телесных.
Нет, не колдуньи, не старухи.
Их ждали, как и благ небесных.

А исцеляет только добрый
Со светлым ликом и душой,
Здоров кто телом, нравом кротким,
А не с трясущейся рукой.

Мой город молод. По лесам
Озёрам, рекам и прудам
Не может быстро постареть — Всего за сотню с лишним лет.

Да и не Он. Точней – Она.
Судьба от женщины дана.
Природной столько здесь любви…
Как можно некрасивой быть!

И горожане, помня, чтут,
Приумножают красоту.
Любовь их к городу видна.
Здесь дом родной — обителью добра.

Вот бы мне невзначай прикоснуться к любови рукою,
Каждой клеточкой вновь ощутить неподдельную дрожь,
Это будет полёт к раю с поднятой вверх головою,
А внизу подо мной — золотистая, спелая рожь.

Я б мечтал в облаках, приютившись среди кучерявых,
И любовным устам напевал бы сердечный мотив,
К нам подсядет амур в белоснежном льняном одеянье,
Острие своих стрел аккуратно от глаза прикрыв.

Опрометчиво, но! Обожаю я запах любови,
Сладковатый букет с апельсиновой ноткой в конце,
Он, как ветер, летуч и стремится всё время на волю,
Но, однажды, поймав, будет сниться, родимый, во сне.

Это было давно… Я когда — то летал с журавлями,
Как же там хорошо. Сердце просится в гости опять,
Но взлететь не могу. В одиночестве крылья отпали,
Мне осталось одно — в сновиденьях с любовью летать.

Я уповаю на тебя, мой дивный ангел,
Мне не припомнить за года и пары дней,
Чтоб я парил и как ребёнок был бы счастлив
От мне открывшейся любови вновь теперь.

О, это чувство в моем сердце безгранично,
Нет столько рук, чтоб моё счастье обхватить,
И по лицу уже давно, друг милый, видно,
Что где-то вирус смог любови подхватить.

В разлуке сердце переполнено тревогой,
Лежу в бессоннице с тоскою напролёт,
И каждый день встречаю солнце на востоке
В надежде, что оно растопит в сердце лёд.

Яков Есепкин

Концерт в записи

Приближение к зеркалу

Весна твоей жизни совпала с весною,
Венцы филармонии Бах осеняет,
И плачут над каждой органной трубою
Заздравные свечи, и воск их не тает.

Над пурпурной тяжестью бархатных кресел
В сребристо-линейном ристалище зала
Горящею радугой реквием взвесил
Электроорган векового накала.

Он помнит величье и свечки иные,
Ручейную сладкую негу вотуне,
Бессмертие любит изыски свечные,
Червовые искусы в черном июне.

Давно извели бедных рыцарей дивы,
Какие спасать их брались всебесстрашно,
Лишь фурьи меж нас, а белые Годивы
В альковах вкушают с принцессами брашно.

Дались нам аркадии княжеских спален
Темнее, доныне мы там хороводим,
Невинников легкость дика, вакханален
Их танец, Рудольф, что и девиц изводим.

Коль всех отравили цветками граната,
Еще семенами и зернами, Коре
Вернем эти яства, за фугой соната
Звучит пусть, Алекто ль мила Терпсихоре.

Нам чистые ангелы шлют угощенья,
Нам розы свои ароматы даруют,
Свободней музыцы сии обращенья,
Царицы стонежные с нами пируют.

Серебряных эльфам гвоздей яко видеть
Не стоит и маковый рай неохранен,
Закажем убийцам армы ненавидеть,
Равно им терничник нектарный возбранен.

А что воровать друг у друга ауру,
Мы были велики и время лишь наше
Лелеяло пенье и нашу тезуру
Червленою строчкой тянуло по чаше.

Теперь из нее пьют эльфии нектары,
Летят ангелки на мрамор белладонны,
И нимфы златые влекут в будуары
Убитых царей, и алмазятся донны.

Нет маковых раев, а мы и не плачем,
Сон вечности крепок и белых альковниц
Еще мы успеем почтить, и сопрячем
Еще партитуры в охладе маковниц.

Когда лишь в партере темнеет от света,
Близ фата-морган усмиряются чувства,
На пленке миражной в слоях черноцвета
Сияет немая пластина искусства.

Склонилась Русь над тихою рекою
И долго так смотрелась в гладь воды,
И любовалась долго так она собою,
Что месяц ей вдруг крикнул с высоты:
— Ой, хороша ты, Русь, я это знаю,
Такой всегда ты, матушка, и будь!
Смутилась Русь и тихо отвечает:
— Я так… поправить… локон чуть.
Автор: Виктор Шамонин (Версенев)
Читает: Александр Синица
Your text to link...
Художник: Мирослава Костина

Нас с тобой разделяет всего один шаг,
Но тебе может пропастью он показаться,
Разум сердцу внимает: «А может, назад,
Из неё ведь уже никогда не подняться».

Я готов побороться за нашу любовь,
Через горы любые пройти и ущелья,
Голодать и не спать, продолжать идти вновь,
Верить, что за спиной есть могучие крылья.

Я могу между нами построить мосты,
Ты почувствуешь рядом с собою дыханье,
Один шаг нужен мне, чтобы к тебе подойти,
Если только в глазах твоих встречу желанье.

Я не демон, а ангел на крыльях любви,
Только раненый в сердце несчастной стрелою,
Без тебя мне лететь камнем вниз с высоты,
Заменив любовь в сердце холодною тьмою…

Маленький томик в холодных руках,
Блеск от слёзы на румяных щеках,
Время уснуло, часы не идут,
Строчки в глазах хаотично снуют.

Он свою душу излил Ей в стихах,
Грезил летать в кучевых облаках,
Видел в глазах Её страсть и любовь,
Как прикоснётся к соскам её вновь…

Слёзы бежали горячей рекой,
Души развенчаны были судьбой,
В памяти всплыли картинки тех дней:
Вечер, цветы, и огни фонарей.

Боже, а вдруг Она здесь не одна,
Вот на плечо сейчас ляжет рука,
Тело послушно отдастся устам,
Двери пред ним открывая в свой храм…

Нет. В окружении сумрак ночной,
Свет ночника, да стихи под рукой.
Слишком уж поздно она поняла,
Как не хватает мужского тепла.

Яков Есепкин

Декаданс

Лазарь шлях указует к огню,
Скорбь зальем не слезами, так водкой
И на смертную выйдем стерню
Величавою царской походкой.

Нам в четверг суждено умереть,
Потому не страшись воскресений.
Белый снег и во гробе гореть
Будет светом чудесных спасений.

Всё боялись наперсники лжи
Чайльд Гарольда узнать в гордой стати,
Ненавидели всё, так скажи,
Чтоб шелками стелили полати.

Лишь однажды поддавшись слезам
Фарисейским, пустым уговорам,
Мы погибли, как чернь к образам,
Соль прижглась ко святым нашим взорам.

Мы погибли и в твердь фиолет
Не вольем, крут гостинец окольный,
Но для Господа правого нет
Мертвых, свет и заблещет — престольный.

Всяк воскреснет, кто смерть попирал
Новой смертью, мы ж в гниль окунулись
Здесь еще, слыша адский хорал,
И смотри, до Суда не проснулись.

В ямах нас багрецом обведут,
Но не выжгут вовек Божьей славы,
Эти черные взоры пойдут
К звезд алмазам — для мертвой оправы.

Ты отзовись, моя душа,
Напой мелодию на скрипке,
Хочу обжечь твои уста,
Растаять в радужной улыбке.

Еще бы нам с тобой до звезд
Однажды ночью дотянуться,
Ты обо всем забудь, любовь,
Позволь любимых глаз коснуться.

Позволь открыть от сердца дверь,
Любви так тяжко в заточенье,
Какой-то час иль миг, поверь,
В душе наступит опустенье.

Я не хочу узнать про боль,
Давай оставим разговоры,
Смотри, луна нам шлет поклон
И путь показывает в горы.

Пройдем извилистой тропой
Вдоль каменистого обрыва,
И где-то там, во мгле ночной
Узрим волшебную картину…

Террасы девственных лугов,
Столпы курчавых кипарисов,
Цикад раскаты голосов
В смешении с криками павлинов.

Та красота сродни твоей,
Я перед нею преклоняюсь,
И в свете тысячей огней
Над плодородием возвышаюсь.

Ходить стопами не могу
Мы поплывем под облаками,
И, не заметив как зарю,
Узрим влюбленными очами…