«Их судьбы сплелись воедино: Заря есть – Рассвет и Закат.
Во Имя тщеславной Богини, за братом пойдет второй брат»

Под черной плитою с двуликим узором
На самой окраине мертвой земли,
В холодной пещере, что проклята Богом,
Бесславный покой обрели Короли.

Два темных Монарха в зловещем тумане
Стоят неподвижно с начала времен,
Без чести, без подвига. Разум в дурмане!
Никто и не вспомнит их адских Имен.

Судьба непокорных во Власти забвенья;
Гнетущая сила их держит в тисках,
Но голос Богини в шестой день затменья
Дарует свободу сокрытым впотьмах.

Два темных Монарха в зловещем тумане
Поднимут Знамена, и взгляд Сатаны
В свой мир позовет – и придут Северяне!
Бесславные дети ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ.

Под черной плитою с двуликим узором,
(Во Имя тщеславной Богини земли)
В холодной пещере, что проклята Богом,
Восстанут из бездны… виват, Короли!

Как много я хочу сказать, родная,
В твой адрес тёплых, задушевных слов!
Журчит в душе моей, не иссякая,
Живой родник — дочерняя любовь.

Когда тоска нахлынет, дорогая,
Подступит к сердцу твоему хандра,
Ты строчки эти не спеша читая,
Поймёшь из них, как ты мне дорога.

Я помню, как мотались мы по свету.
Летел наш поезд в утренней заре
В те гарнизоны, где комфорта нету,
Где все удобства — рядом, во дворе.

Где мы, детишки, тяжело болели.
Простуживались, кашляли, сопели,
Где длилась ночь полярная полгода,
Кружились вьюги, выли непогоды.

Ты нам тепло душевное дарила,
Внушала память близких свято чтить.
И терпеливо нас, детей, учила
Семейные традиции хранить.

Крутилась ты по дому, напевая,
Заботливая, нежная, живая,
И успевала сделать кучу дел:
Бельё постирано, обед давно поспел,

Пирог испечен сдобный, медовой,
Какие запахи на кухне, боже мой!
Всё на своих местах. Порядок в доме.
Гляжу, под вечер, ты уже в истоме,

Присядешь у экрана на часок,
И смотришь свой любимый «Огонёк».
Иль на диване, рядышком с отцом,
Читаете тихонечко вдвоём.

Да, мама, на тебе держался дом.
Нам, детям, так уютно было в нём!
Тебе бывало тяжело подчас.
Но твой очас любви горел, не гас.

Как много я хочу сказать, родная,
Тебе признательных, душевных слов.
И никогда до дна не исчерпаю
Свою к тебе, голубушка, любовь.

Капли застучали по земле,
Листья сорвались и по дуге
Закружились в вальсе на ветру,
Но мне флирт осенний ни к чему.

А она упряма, как дитя,
Под ногами шелестит листва,
Ветер тело холодом бодрит,
Сердце же, по-прежнему, болит.

Мысли все сейчас мои с тобой,
Где ты, драгоценный ангел мой?
Места я себе не нахожу,
Я тебя, по-прежнему, люблю.

Будто бы все было, как вчера:
По твоей щеке бежит слеза,
С губ взахлеб срывается: «Малыш,
Я надеюсь, ты меня простишь…»

Губы на губах, глаза в глаза,
Я бы утонул в них навсегда,
Нежные объятья твоих рук
Вот-вот остановят в сердце стук.

Чаша чувств, как выпавший бокал,
Что в своих руках не удержал,
Вдруг была развенчана судьбой –
В твоем сердце был уже другой.

Осень, осень сердце защити,
Боль меня съедает изнутри,
Сделай так, чтоб все я смог забыть,
Но потом как без любви мне жить?

Лязг металла, звон, слеза.
Ветер жалит мне глаза.
Сердце рвется на куски
И познал я вкус тоски.

Кто страдает – тот живет!
Леди в «черном» не умрет.
Любит стерва свою роль,
Сожрет душу точно моль.

И воздастся! Жизнь одна!
Ждет безумца Сатана,
Отворив мне двери в Ад,
Я вдыхаю жуткий смрад.

Нет пощады, только боль,
Разъедает душу соль.
В голове сплошной бардак,
Что-то сделал я не так.

Жизнь назад не возвратить
Мне в Раю уже не быть.
Пусть сомкнутся все круги,
Возвращу я Тьме долги.

Все отдам! Верну сполна,
Раз желает так Она.
Но мольбы Ей – не видать!
Я успел Любовь познать!

А дальше ничего не будет.
В окно скребется черный пудель…

А дальше
ВЕлик
Декаданса
Изобретать,- на нем кататься.

А дальше –
Ничего,-
Адажио
Нечистот.

Адажио
Безбрежное,
Одолженное
Шопеном,-
Мажорной нотой брезгует.

Жизнь в миноре
С вялотекущим норовом
Тишайшего безумия –
Базуки,
Стреляющей мертвым морем-
Мороком
Скрипучих панельных бараков
И прочих буераков:
Бах-бах… Барах-
Танье, таянье, треньканье
Подхватившего безумие,
Зуммера

Домофонного.
Дымным фоном
Дум
Окно сифонит,
Ждет, когда оду-
Маюсь, маясь одой,
Навеянной дешевой, душевной непогодой,-
В него зайду.

Моя депрессия
Меня стережет,
Фонит допросами
Ночными, — ужо! –
Грозит и грузит
Грустью.

Меня меланхолия
Лелеет, холит.
От меланхолии
Я — малахольный.

Ату — меня, ату…
До дна – меня, до дна
Жри плотоядная вина,-
Анорексично голодна.

А дальше: здравствуй,
Червивое пространство.

А дальше будет
Бадом Будды
Черный пудель,-
В глазах – три пуда
Горькой соли,
Пакуя сны в кули,
Минорное Шопена соло
Он скулит.

А дальше ничего:
Ни баб, ни бабок, ни чинов,-
Лишь черный пудель
В звенящем лунном шейке
Ошейника
Осудит
Вынужденно, беспробудно…

А дальше ничего не будет.
В окно скребется черный пудель,
Скулит и смотрит на меня,
Ошейником луны звеня.

Велиар Великий в красоту влюбленный,
Демон всемогущий мудростью плененный;
Огненной Богине присягнувший воин –
Темный Идол страстный почести достоин.

Ведьмы разрывают подвиг Твой на части,
В Царстве многоликом жаждут девы Власти
И в экстаз впадая, сбросив все одежды
В Таинстве скорбящем плещутся невежды.

Знак второго круга: две Зари – едины!
В блеске Звезд янтарных слуги–паладины
Заключают Женщин в жаркие объятья
И под звон металла пьют до дна проклятья.

Ритуал забытый рушит Мир зеркальный.
На Востоке – Запад! Правит Орден тайный.
Парадокс ломает зыбкую реальность;
Синий цвет не белый – это гениальность!

Велиар Великий неподвластен Смерти,
Кровью Лик испачкал в адской круговерти.
Где сплелись пороки – бытия обитель,
Велиар Великий – мрачных душ Хранитель.

Муха села на варенье:
Вот и всё стихотворенье.
Мне, признаться, как поэту,
Неприятна муха эта.

Муха для меня обуза.
Хоть летает, но не Муза.
Кто ей дал права такие
Нос совать в стихи чужие?

Утопила вдохновенье
В сладком омуте варенья.
Растоптала стих ногами,
Мысль не дав развить словами.

Хоть сестра таланта краткость,
Муха мне совсем не в радость,
Заключив всего в две строчки
Плод моей бессонной ночки.

Как же мне решить дилему:
Растекаться ли по древу
Слогом, склонным плавно литься,
Или к краткости стремиться,
Разложив сознанья призмой
Мысль на АФОРИЗМЫ?

Последний штрих и интервал.
Сюжет скрывает Твою личность.
Я весь талант свой разорвал,
Сломив фальшивую критичность.
Все это глупо и смешно,
Но без Тебя мне трудно было.
Со знаком качества – грешно,
Ты взглядом сердце мне разбила.

Последний штрих и интервал.
Прошу, прости мою безумность;
Я нагло Образ Твой украл
И воссоздал Любви абсурдность.
Так получилось – блеск в глазах,
Он уподоблен злому Року.
Я описал его в стихах,
Когда склонил Судьбу к пороку.

Последний штрих и интервал.
Ты к новой жизни прикоснешься;
Возможно, ждет меня скандал,
А может быть – Ты улыбнешься.
И снова блеск в Твоих глазах
Меня пленит и вскроет душу.
Застынет Имя на устах,
И вновь я правила – нарушу.

Последний штрих и интервал_____

О тебе я скучаю любовь,
Без тебя в сердце адские муки,
Давно в венах отравлена кровь
И немеют холодные руки.

Я забыл, как прекрасен рассвет,
И как пахнут лиловые розы,
Как тепло дарит солнечный свет
И пленительна звездная россыпь.

Место, где я — дожди и ветра,
Небо спрятали хмурые тучи,
Песней здесь не прольется весна,
Если только неведомый случай.

Душу сложно неволе понять,
Так же как обжигающий пламень,
Все попытки мои с ним восстать
Пресекаются адскою карой.

Я винить во всем должен себя,
Где найти выход из заточенья,
Если сдаться, то тьма навсегда
Заберет душу без сожаленья.

Брось любовь мне спасительный круг,
Не позволь править демонам ада,
Мне так хочется счастья, мой друг,
Я хочу быть с тобой снова рядом.

Лечу к восходу солнечного утра,
Сквозь марево непонятого сна
В года слагаются забытые минуты.
Полжизни сном укрыто от меня
За тайной дверью сумрачных видений.

Во снах своих так часто я не я,
Как призрак в мире темном приведений,
Где я за зеркалом туманным бытия
В кругу, каких то значимых свершений
Живу, а может там живёт душа?

И жизнь во сне, прожитая в мгновение,
Как будто в сумрак забытья спеша,
Чтоб новым сном воскреснуть из сомнений
Невысказанных тайн, в душе верша
Волшебный мир несбыточных видений.

Но вот проснувшись, словно призрак я
Не в силах осознать реальность тЕней,
Что тут живут, со мною говоря
О пустоте земных своих владений
И сном забытым жизнь течет моя.

И я хочу проснуться в сновидении!