я тебя любила
в ночи.
о тебе мечтала,
а ты
на меня совсем
не смотрел,
от любви ко мне
не горел.

ты ходил другой
стороной.
и совсем, совсем
не со мной.
и смотрела бледно
луна,
как бреду одна я,
одна.

я решила всё
изменить.
разлюбить, навеки
забыть.
на тебя с тоской
не смотреть.
и с другим колечко
одеть.

в белом платье с фатою
стою…
не люблю я его,
не люблю.
только глазом слегка
подмигни,
на край света готова
идти.

но не вижу тебя я
в толпе.
горе, горе моей
голове!
брошу на пол букет
и фату.
и к тебе всё равно
убегу.

ты для меня стихи писал,
и серенады сочинял,
и пел, к ногам моим склонясь…
а я гнала тебя, смеясь.

была я глупой, молодой.
и не был ты моей мечтой.
совсем других любила я.
и вот… осталась вдруг одна.

прошло уже немало лет.
и я не вспомню тот куплет,
а только ясные глаза,
которым не сказала:«да».

ах, как я тебя любила!
ах, как я тебя ждала!
до сих пор не позабыла,
что тобою лишь жила.

я прислушивалась чутко
и старалась не дышать,
чтобы издали, хоть смутно,
но шаги твои узнать.

и какой была счастливой
я в объятьях у тебя…
молодой, смешной, красивой
я запомнила себя.

быстро годы пролетели.
вот и осень у дверей…
мы, назло судьбе, сумели
сохранить тепло тех дней.

ах, туман, туман…
«молоко» кругом.
мы с любименьким
берегом идём.
где-то там внизу
плещется вода,
только нам сейчас
не видна она.

ах, туман, туман…
зябко и свежо.
от тебя, туман,
счастье к нам пришло.
и тепло двоим,
если есть любовь.
и сердца стучат,
и играет кровь.

ах, туман, туман…
хорошо когда
рядом есть его
крепкоя рука.
и она ведёт
через пелену…
я любимого
крепко обниму.

ах, туман, туман…

Счастье осколками резало, ранило душу,
Счастье пытало любовью, и мучило вновь.
Вынесло сердце из плоти на лютую стужу,
Видимо счастье такое мне в пору пришлось.

Были безумно отчетливо взвешены фразы,
Были порывы объятий из сумрака снов.
Счастье мое и несчастье одним стали сразу
Выдохом боли из раны от множества слов.

Счастье мое ждало подвигов, дел и свершений
И доказательств того, что во мне есть любовь.
Счастье мое жило жизнью из разных сомнений,
Только сомненья ее я не смог превозмочь.

Нужно ли было втыкать в это сердце иголки,
Смело в горнило бросать, чтоб кипеть стала кровь.
Хрупкое счастье, но тверды у счастья осколки
Вырезав душу, нарежут лохмотьями плоть.

Крепко сжимал тишину в опустевшей ладони,
Мерил шагами пространство бетонных углов,
Думал о прошлом, о хрупкости счастья и боли,
Думал о том, как жестока бывает любовь.

Я темный Гений. Сумасшедший!
Без стука в жизнь Твою вошедший
Случайно, перепутал дверь…
Как быть? Что делать мне теперь?

Остаться в Вечности безумной,
Творить сюжет строкой абсурдной.
А может – все же умереть,
Уйти в тот мир, где правит Смерть?

О, нет! Не будет там покоя.
Твой взгляд – наркотик. Паранойя!
Не в голове, не в сердце он…
Он часть души… мой странный сон.

И я тону в нем с наслажденьем;
Коктейль разбавлен вдохновеньем,
Дополнен образом Твоим –
Мой чешский, властный Херувим.

Прошу, прости мне эту глупость,
В словах дешевых стонет скупость.
Я все что мог – я все отдал!
Как быть? Что делать? Где финал?

День вылетает из кокона утра, расправив серые крылья крыш…

В тафте метафоры
Бойкой,
Соглядатаем
Налегке,
В сторонке нервно
Курит Набоков,
Сжимая сачок
В руке.

Дворник Вертер
Сметает с неба
Тучи
Метлами тополей,
Сигаретку стрельнув,
Предлагает паллет
Паленой водки,-
Из первого снега.

Набоков бормочет:
«Не увлекаюсь…
Вот, если — помплимус,
Это – да».
Дворник – ветрено:
«Мимо – кассы…
Значит, другим
Продам».

Вылетел день,
Теперь – не поймаешь
Даже Есенинскими ушами.
Серые крылья-
Крыши шуршат.
Из кокона утра
В сутрах судорог
Вон – душа

Дня, глашатаем
Ангела иль шайтана,
В метемпсихозе
Валко шатаясь,
Выпорхнул, вылетел,
Став бесхозным,

Вырвался день из кокона утра, расправив серые крылья крыш.
И ты, вслед за ним горячась, заметая следы, летишь, летишь, летишь…
Но зябкая ночь сачком набоковским день накрывает и шепчет: «Ш-ш».

«Не создавай себе кумира».
А как его не создавать?!
Когда в душе трепещет лира,
Даруя сердцу благодать!
И предвкушая неги сладость,
Я написал безумный мир,
Где балом правит моя радость,
Моя Богиня, мой – Кумир!

Я утопаю в омуте страстей,
Бросаю буквы россыпью алмазов
И называю Женщиной своей –
Тебя мой Ангел из моих рассказов.

Я утопаю, я тону в Тебе –
Мой непокорный чешский ветер.
Слова в стихах сродни мольбе
Растают пусть в пурпурном цвете.

Мне все равно, Любовь – игра,
Сюжет умрет и вновь воскреснет
Интимной ночью в свете бра,
Когда хрусталь, краснея, треснет.

И будет так, как быть должно;
Твой взгляд подарит вдохновенье,
Но стих с пометкою: «Грешно»
Сто первый раз уйдет в забвенье.

Сталь раскромсала мне вены, на небе застыли Огни
И Ты – частица Вселенной, развратной Богине сродни,
С легкостью ветра на землю по звездам-ступеням сошла
И музыкой нежной, печальной разбила судьбы зеркала.
Душа погрузилась в нирвану; меня поглотил карий бриз,
О, Леди, безумная Леди, Ты мой долгожданный Каприз.