Давит темнота. Давит одиночество.
Хочется забыть и исчезнуть хочется.
Хочется уйти, спрятаться в тумане,
Чтоб не жить во сне, в сумраке, в обмане.
Хочется сказать, позабыв условности,
Чтоб не жить в такой неопределенности,
«Я тебя люблю» — разве это сложно?
Да, это не просто… Это невозможно.

НОЧЬ.
Ночь – это пора чудес и сказок,
Время, когда сбудутся мечты,
Так давай, избавившись от масок,
Бросимся в объятья темноты?
Или можно в небо погрузиться,
Звезд ловя неугасимый свет.
Искренне, по-детски, восхититься,
Глядя через миллионы лет.
Где-то там, на темном небосклоне
Может быть, горит моя звезда,
Может быть, ее никто не понял,
Или не поймет уж никогда…
Звезды – это судьбы, ты же знаешь,
Это блеск от миллионов глаз,
Сердца стук, ты веришь? Понимаешь?
Твой и мой, и каждого из нас.
И они сквозь годы световые
К нам несут сиянье и покой,
Звезды – это слезы золотые
Каждого, кто путь прошел земной.

На белом корабле плыла Любовь,
Всем сердцем предвкушая радость встречи
С тем, кто в томленьи сладостном далече
Так ждал её… и в письмах вновь и вновь

Просил приехать милую скорее.
Мол, без неё весь свет ему не мил.
И лишь она, его мечтаний фея,
Смогла бы оживить желаний пыл.

Любовь читала пламенные строки
И дажее то, что было между строк.
Ей слышались к ней нежные упрёки,
Ведь милый был так страшно одинок!

И вот, Любовь, вняв страстным уговорам,
Пустилась в долгий, за моря, вояж.
Плыл лайнер, рассекая волно споро.
Сновал по трапам юркий экипаж.

Баскрайни океанские просторы.
Казалось, волнам вовсе нет конца…
Но вот уж берег показался –скоро
Соединятся любящих с ердца.

На пристань с судна отдали швартовы.
Внизу гудела радостно толпа.
Расцвёл в улыбке капитан суровый.
Любовь искала взглядом… и нашла

В толпе того, кто всё-таки дождался
Её приезда. »Милый, дорогой!»
Но, что это? Он, видно, обознался,
Цветы вручает, но не ей – другой

Как мог он за Любовь принять другую:
Красотку соблазнительную – Страсть?
Бедовую, шальную, молодую,
С ней, пышногрудой, целоваться всласть?

Любовь, понурясь, побрела на судно.
Подальше от ликующей толпы.
Её душили слёзы — как нетрудно
Разрушить хрупкий мир её мечты!

На палубе, до боли стигнув зубы,
Любовь стояла… нервно бился пульс.
Гудок прощальный издавали трубы.
Корабль ложился на обратный курс.

я стою на коленях
перед светлой иконой,
где в мерцающих тенях
образ мамы Христовой.

я прошу только счастья
для любимых детей.
долго буду я клясться
ей в молитве своей.

может знак мне покажет,
что со мною она.
и рукою укажет,
где полегче судьба.

очень хочется верить,
что не бросит в беде.
и немного рассеет
все тревоги во мне.

я стою на коленях
перед светлой иконой,
где в мерцающих тенях
образ мамы Христовой.

Острова, острова……
Оторвавшись от материков,
Вы отважно отправились в путь по морям, океанам.
Омывает вас неба и вод синева,
Бьёт в прибрежные скалы крутая волна неустанно.

Острова, острова……
Овевают вас щедро ветра.
Налетают внезапно, круша всё в пути, ураганы.
Пенным валом вскипают седые шторма.
Нависают клочками над вами густые туманы.

Острова, острова….
Одиночками быть нелегко.
На себя лишь надеясь, вы боретесь за выживание.
Ведь свобода и воля превыше всего.
Ради них вы готовы всечасно к любым испытаниям.

Острова, острова….
Удивительный, красочный мир.
Уникальный, бесценный, особенный, неповторимый.
Перед ликом бушующих, грозных стихий
Беззащитный и хрупкий, открытый, легкоуязвимый.

Острова, острова….
Вы песчинки в бескрайности вод.
Так легко среди этих просторов пропасть, затеряться.
Океан вас к себе, как магнитом влечёт.
Вам с мечтой о свободе и воле вовек не расстаться.

Ты даёшь мне ключ от рая?
Дар твой, Ангел, не приму,
Мне дороже Русь Святая,
Ближе сердцу моему
И поверь мне, здесь пейзажи,
Уж не хуже райских кущ,
Хоть не видел рая даже,
Слов своих я не стыжусь.
Ангел мой взлетел счастливый:
— Прав, однако, ты поэт.
Там, в раю, у нас красиво,
Но таких красот там нет.

Автор: Виктор Шамонин (Версенев)
Читает: Александр Синица
Your text to link...
Художник: Мирослава Костина

Довольно мазать сопли на кулак,
жалеть себя достойно ли занятие,
жизнь коротка, и если просто так
песком ссыпается в холодные объятия,
то верно братец, ты большой дурак!

Ты тратишь время на такой пустяк
как мучить память в не свершённом счастье
и льешь огонь на обгоревший шлак
своей души, что пережив ненастье,
трепещет болью, уходя во мрак.

Очнись мой друг, нам не вернуть ни как
мгновенья нашей пережитой жизни,
чтоб изменить все то, что изменить бы рад,
ведь в прошлое вернуться мы не в силе
и не зачем теперь мозолить в прошлом взгляд.

Давай поднимем наш победный флаг,
с которым мы прошли сквозь мрак и бури
и одолели с боем тысячи преград,
давай не будем снова брови хмурить,
в ком нет уныния, в том бессилен ад!

вечер. холодно. мерцают звёзды.
снег скрипит, вторя моим шагам.
говорить о чём-то слишком поздно-
я словам твоим не верю, ты — моим слезам.

лунный свет чуть обозначил
силуэты длинных улиц.
вышло так, а не иначе.
наши чувства вдруг уснули.

и глаза потухли разом.
и тепло куда-то делось.
нам понятно стало сразу-
всё пошло не как хотелось.

вечер. холодно. мерцают звёзды.
снег скрипит, вторя моим шагам.
говорить о чём-то слишком поздно-
я словам твоим не верю, ты-моим словам.

Поэт должОн быть голоден душой.
Не баловать едою також тело.
На скудной пайке дабы мысль летела
И рифму увлекала за собой.

Пресыщенность – она вредна поэту.
Не сотворить шедевр с набитым пузом.
Глядишь, с ухмылкой кукиш кажет Муза,
И вдохновенье резво скрылось где-то…

Коль всем доволен, сыт – чего же боле?
Что сможет Вам поэт тогда сказать?
В его душе не накопилось боли,
И искры нет, чтоб вспыхнуть, запылать,

Зажечь… увлечь сердца своим искусством,
Сыграть на струнах сердобольных душ,
Поскольку пиво с квашенной капустой
В его желудке исполяют туш.

От сытости поэт тотчАс немеет.
Забытая, его пылится лира.
Откормленные ямбы и хореи
Творца лишают звания кумира.

Пегасу тяжело с обрюзгшим телом.
Куда уж там домчаться до Парнаса!
Одышка у Пегаса то и дело,
Ведь давит на него поэта масса.

Отселе вывод важный: для пиита
Необходима строгая диета.
Не налегать на шпроты и котлеты.
Тогда и к славе — путь ему открытый.

И, налегке, свои расправив крылья,
Взлетит поэт к вершинам совершенства.
Там, наверху, с аскетов эскадрильей
Вкусить он сможет райское блаженство.

Отмучился, отмечтался,
Отвандалился, отмандалился.
Узор из стихов – дней такса,
Мне б хватило с лихвой до Далласа.

Я видел свет из атласа,-
Пропесочивал словом, в даль снося.
Отмучился, отмечтался,
Отвандалился, отмандалился.