По природе своей не всегда мы с природой в ладу.
Жарким летом мечтаем о снежных сугробах искристых.
Ну, а вьюжной зимой – о лиловой сирени душистой,
Расцветающей пышными гроздьями в майском саду.

По природе своей не всегда мы с другими в ладу.
Те, по нашему мненью, глупы… а другие — спесивы,
Горделивы, заносчивы, пустоголовы, хвастливы,
И, к тому же, чрезмерно болтливы себе на беду.

По природе своей не всегда мы с собою в ладу.
Не в согласии бурные чувства с холодным рассудком.
А душа вечно спорит о целях с голодным желудком.
И, частенько, идёт у него на цепи-поводу.

Подскаажите же мне, я умишком своим не дойду:
По природе своей — мы хоть с кем-то бываем в ладу?

Под гребенку гербария:
Высушить и забыть,-
Жалкое, хрупкое огребаю:
Траву-мураву – из судьбы,-
Если бы да кабы…
Но под запретом – обратно.
Остались только
Высушенные тары-бары:
Имена – цветочный колумбарий-
Прах высоковольтный.

Замкнуло в гербарий:
Растением думаю,
Укореняюсь в отжиг по случаю
Крапивы двудомной,
Крапивы жгучей.

Лишь гербария горб за душой,-
Не вычистить, не вычесть
Подорожник большой,
Гречишку птичью.

Гербарий –
Наименований упырь:
Шебуршится жадно по венам
Сныть обыкновенная,
Лесной купырь.

Гербарий не пощадит –
Увядания теракт:
Ожогом обложит борщевик
Сибирский, пастернак
Посевной,-
тики – за — так.

Ширицей
Ширнусь,
Запрокинусь,-
Гербарийный на редкость.
Выживу в прикиде
Дикой редьки.

Гербарится нелепица
Обыкновенной сурепицей.
На измене
Имен,-
Мания
наименований:
Высушить в слово хочется
Запах черешчатой чесночницы.

Ария кайфа –
Гербария лайф?
Щей прокисших подливают,
Зуд сожаленья точат
Ярутка полевая,
Свербига восточная.
Гербария вороватая туша
Прячет время
В сумку пастушью,

Шелестит странично: sorry,-
Гордится везонтичной кастою…
Зеркало пытаю:
Кто я – клоповник сорный,
Гулявник лекарственный?
На какие кульбабы жирует
И ботает
Болотный
Жерушник?

Желтым светом озвучивает
Куриную слепоту
Лютик ползучий.
Посторонись, поту-
Сторонней
Гравитации
Глаза вороньего,
Городского гравилата.

Печали залей
Мать-и-мачехи мавзолеем.
Если день оказался стрёмным,
Экстремально наперекосяк,
Окунись
В красную дрему,
И все будет весенний чистяк.

Как нынче необычен день декабрьский! Сияет солнце в вышине по-царски,
Даря земле весеннее тепло. Голубизною небо расцвело.
Ни тени облачка… лазурью свод играет. Повсюду оживились птичьи стаи,
Весёлым звонким щебетом восславив нашествие природной аномалии.

Ещё вчера пейзаж был строго зимний. По насту санки детские скользили.
Снежок блистал подарком новогодним. Какой сюрприз! Расстаял он сегодня.
Лишь на траве, бесформенный и грязный, лежит его остаток безобразный.
Текут ручьи воды небесной талой, журча весенней песенкой бывалой.

В чертог зимы, холодный и бесстрастный, весна ворвалась шумно, по-бунтарски.
Нарушив очерёдности законы, стучит капель декабрьская со звоном.
Нас удивляя, климат отчебучил: мотив весенний для зимы озвучил.
Природы женский маленький каприз. Однако, как желанен сей сюрприз!

Случившийся с зимой внезапный казус, открыл душевной нежности оазис.
Пусть ждут ещё нас снежные заносы, к зиме претензий нет… и нет вопросов.
Она для нас — владычица, царица. Но, сказка о весне пускай продлится.
Приход морозов очень вероятен. Однако, как весны денёк приятен!

Мой любимый,
мой родимый,
мой хороший!
Разве в чём перед тобой я виновата?
Постарела, подурнела… ну так что-же?
Время ведь со всех взимает плату.

Нынче взгляд твой, милый, уж не нежен,
Как бывало в юности далёкой.
Стал холодноват он и небрежен,
Согласись, ведь это так жестоко!

Да, с годами остывают чувства.
Их накал уже не тот, что прежде,
Но ведь оба жили мы надеждой,
что хранить очаг любви — искусством

Овладели… но порой, в мгновенья,
Взор когда ловлю твой равнодушный,
Червячки сомнений точат душу,
Не подменой ли горенью — тленье

Стало… очевидно, чаще
Надобно в очаг бросать поленья
Бережности, нежности, терпенья,
Дабы не угас костёр горящий.

Оттого-то на дуще тоскливо,
Потому-то все бессонны ночки…
Как бы не угасли сиротливо
Наших чувств взаимных уголёчки.

Раскачав сильнее лодку
В жажде острых ощущений,
Опрокинувшимся днищем
Получаем по башке.
Мудро всё-же изреченье:
«От добра добра не ищут».
Если ветром сносит крышу,
Не укрыться в затишке.

Больно крутят завихренья
Грянувшей сердечной бури,
Будь вы даже Буревестник
С гордо реющим крылом.
По вине стрелы амурной,
Жизнь по шву возьмёт и треснет.
Станет жить вам вместе тесно
Под семейным потолком.

Коль прельстившись ненароком
Пролетевшей Синей Птицей,
Заменить свою Синицу
Захотите Журавлём,
Можно будет убедиться,
Счастье – хрупкая вещица,
На кусочки разлетится,
Вновь не склеить целиком.

Ты волшебно — чарующе — сказочно — дивно — красива,
Вдохновляешь меня на стихи, зовешь сердце в полет,
Ты прекрасная фея..., светлячок в моём сумрачном мире,
Что в душе моей нежно с любовью и страстью живёт.

Ты умна, восхитительно — тонка, изящна, игрива,
Только рядом с тобой так прекрасны и сладостны сны,
Обнимая тебя, в моем сердце клокочет счастливо
Моя алая кровь, что горит и кипит от любви.

Ты небесно — воздушными кудрями облачно — мила,
На устах твоих сладкий пьянящий желанием мёд,
Ты волшебно — чарующе — сказочно — дивно — красива,
И я плавлюсь в любви как в огне жарком плавиться лёд.

На божественной странице
Пишет небо вновь поэму,
Снова мне во сне приснится
Луч звезды из Вифлеема.
Скажешь будто, что подарит
Миллионы душ спасённых
На Земле, и больше станет
Как под небом тем, рождённых
В любви нежной бесконечно,
Чтобы жить в душе со светом.
Пусть прочтя поэму-вечность
Вновь воскреснет вся планета.
2012

Облачившись в белые одежды,
как суровая холодная зима,
за окном покрытым пухом снежным
ты стоишь, тоску в душе храня.

Бережешь ее, прикрыв ладонью
согреваешь, думаешь о нём,
но холодной отражаясь болью
белый пух кружиться за окном

И так странно пребывая между
двух миров, где так сильны слова
о любви возвышенной и нежной
ты грустишь став холоднее льда.

О судьбе с душой уже не споря
и в страданьях больше не виня
тех о ком страдать совсем не стоит,
кто ушел за двери навсегда.

Облачившись в белые одежды,
сбросив с плеч печали тяжкий груз,
стала ты как королева снежной
и воздушной словно снежный пух.

Ночь пролила на мир свои чернила,
Сосуды с мглою расплескав до дна.
Лишь призрачно сквозь облака светила
Холодная, надменная луна.

Забывшись дрёмой, зыбкой и тревожной,
Озябший город вздрагивал во сне.
О солнце, как о чём-то невозможном,
Мечтал дрожа… и грезил о тепле.

Продрогший ветер, колотясь в ознобе,
Пристанище себе в ночи искал.
Стучась в окошки, облетал трущобы,
Безудержно и дико хохотал.

Дома, сгрудившись в тесных переулках,
Друг к другу жались в робкой немоте.
Лишь изредка шаги звучали гулко
И чья-то тень бродила в темноте.

Виденьями в ночи сверкали дали.
Струился голубой холодный свет…
… На свод небесный тихо и устало
Вползал студёный серенький рассвет.

Гляжу на цифры – слышу голоса,
Записанные памятью навечно.
Разлуки бремя падает на плечи,
Сквозняк колышет огонёчки свечек,
И кажутся глухими небеса.

И год, и два… и много лет спустя,
Не затихает в сердце боль потерей.
Душой своей я всё ещё не верю,
И, кажется, вот-вот открою двери:
А там, за ними – вновь стоят друзья.

И их уход – лишь полнолунный вздор.
Лишь страшный сон – нелепый и ужасный.
Проснусь – и утром будет всё прекрасно,
Вся моя скорбь и боль по ним — напрасна.
Друзья ведь живы… живы до сих пор…