Яков Есепкин

На смерть Цины

Пятьсот первый опус

У Ирода ломятся ль столы,
Се вечерии, томность фарфора,
Все царевны еще веселы,
Где тлеела – течется амфора.

Ах, то нас виночерпии ждут,
Оявим небозвездные чела,
Бел пергамент и тени ведут
Купы звезд по сукровице мела.

Нощь обручна с худою сумой,
Помнить слугам ли Мод и Цецилий,
И холодной горит суремой
Желть оцветших мелованных лилий.

Пятьсот второй опус

Дионисии вина лиют,
Полны амфоры днесь кружевные,
С данаидами ключники пьют,
Пирования длятся земные.

Чермных вишен к столам поднесем,
Пусть на звезды август уповает,
Благоволи, Урания, сем,
Кто одесно еще пировает.

Ах, царевны уснули давно,
Мрамор звезд не воспомнил тлеенных,
И течет золотое вино
Меж перстов меловниц опоенных.

Яков Есепкин

На смерть Цины

Четыреста девяносто девятый опус

Снова Троица сонно цветет,
Убирайтесь жасмином, стольницы,
Аониты, блюдя пиетет,
Фей чаруют до новой денницы.

С кем и вился тлетворный Зефир,
В пировых ангелки почивают,
Ни Летиций, ни Цинний и Фир,
Веселее ль трапезы бывают.

Мглу Геката еще совлечет,
Всцветим палую бель Таорминов,
Где серебро течет и течет
На путрамент из тусклых жасминов.

Пятисотый опус

Мрамор, мрамор, опять ли сюда
Ангелочки небес и летели,
Нощно мглу источает Звезда,
Умирать под какою хотели.

Веселятся хмельные купцы,
Наше терние мелом обводят,
Август нем, опускайте венцы,
Пусть убийцы сейчас хороводят.

Век и будем укорно стоять,
Шелест крови глуша пламенами,
Се алмазы и небо, ваять
Павших туне со мглой и звонами.

Есть в красоте осенних вечеров
Чудесная и трепетная прелесть:
Земли, еще не сложенный покров
И желтых листьев под ногами шелест.

Сезон осенний – грустная пора.
Теряют крону клены и березы.
По ним стекают капельки дождя
Хрустальные, как утренние росы.

Срывает ветер редкие листы.
Прохлада дышит с каждою минутой
И чувствуются признаки зимы
Уже не теплой, но совсем не лютой.

Безмолвный лес туманом окружен.
Холодный ветер кружит над равниной.
Чуть слышен, где-то, колокольный звон
И крик прощальный стаи журавлиной.

Как восхищает солнечный закат,
Когда лучи за облаками скрылись.
Еще ручьи потоками шумят
И отблески зари в них отразились.

И кажется пейзаж волшебным сном,
Где чередою яркие картины
Сменяются в движении живом,
Напоминая девичьи смотрины.

До поздней осени хранит свой лик
Живая, не уснувшая природа.
Пускай не видно чувств и нем язык,
Но в ней живет душа и есть свобода.

На небосводе только лунный свет
И тишина повсюду воцарилась.
В привычную одежду вечных лет
Осенняя природа облачилась.

Когда в потоке жизненных забот
Минувшее внезапно нас обнимет,
На душу грешную отрадное дохнет
И тяжкий груз накопленного снимет.

Бывает так осеннею порой,
В часы раздумий над своей судьбою,
Подует свежий ветер, пусть сырой,
Но сердце согревает, как весною.

Случаются и дни, когда в крови
Багряных окружающих узоров,
Встречает осень таинства любви
Со стороны мужских и женских взоров.

Не сожалеет осень о былом.
Не по душе ей призрачные годы.
Мы, к сожаленью, поздно сознаем,
Что мы частица малая природы.

Быть может воплощение мечты,
А может и ума воображенье,
Как отражение осенней красоты,
Возникнет в миг чудесное виденье.

Тогда и жизнь предстанет неземной.
Познает сердце вновь любви приливы.
Душа приобретет святой покой
И сохранит осенние мотивы.

Даю ссылку, чтобы скачать файл, где находится роман в стихах, с листанием страниц и музыкальным сопровождением.
www.fayloobmennik.net/5442866

В некой дальней деревушке,
Жил-живал мужик в избушке,
Бедно, правда, очень жил,
Но об этом не тужил.
Он коровушку имел,
Творожок и масло ел,
Молочко пивал семь дней,
Слыл бедовым средь людей,
Да ещё прижил он пса,
Пёс ему — сродни душа;
Дремлет псина день и ночь
И ещё поспать не прочь.
Скоро пёс годков припас,
Потерял былой окрас;
До хвоста жирком оброс,
Не вставал на лапы пёс.
Мужичок стал стариком,
При житье-бытье своём,
Стала старой и корова,
Жизни всей его основа;
Молоко уж не даёт,
Деду душу в клочья рвёт,
И решил он, посему,
Дело сделать по уму:
— Надоть мне её продать,
За неё деньжонок взять,
Да своих деньжат добавить
И младую тёлку справить,
И по-старому зажить,
Молочко парное пить.
Коль уж дан мыслишке свет,
Так м сделал нынче дед.
Отстранился он от дел,
Шляпу старую надел
И корову — на базар,
Показать лицом товар.
По базару он ходил,
Растерял торговый пыл,
Что с такой коровы взять,
Ей лишь можно сострадать?!
Только в этот самый день,
Шастал здесь и плут-кремень,
Хитроватый прятал взгляд,
Словом сыпал, невпопад,
Был он редкий лоботряс,
Весь в грехах по лоб увяз.
Плут приметил деда вмиг,
Не срывался плут на крик:
«Будет, видно, в прибыль день,
Мужичок-то, старый пень!
Коровёнка — просто смех,
В цирке быть ей, для потех!
Кости, кожа да вода,
От рогов и до хвоста,
Но хоть плохенький товар,
Получу с неё навар»!
К деду путь он повернул,
Деда словом стеганул:

— И почём твоя «коза»,
Разрази меня гроза?!
Пропустил дедок вопрос,

Читать дальше →

Автор: Виктор Шамонин-Версенев
Художник: Мирослава Костина

Я Русь свою любил и холил,
И в том признаться не стыжусь,
И в той душевной дикой боли,
Я лил в лугах без меры грусть,
Но сидя молча на пригорке,
Внимал я чуду дивных мест,
Вдыхал полыни запах горький
И воскресал, целуя крест.

Автор: Виктор Шамонин-Версенев
Читает: Александр Водяной
Your text to link...

Яков Есепкин

На смерть Цины

Четыреста девяносто седьмой опус

Не хотели еще умирать,
А на троны позвали иные,
Будет август плодами карать
Иродивых во сроки земные.

Мертвым отроцам яства несут,
Биты вершники трутью меловой,
Никого, никого не спасут
Аониды за ветхой половой.

Пей вино, Азазель, веселись
И вкушай темноцветные чревы,
Аще вишнями тьмы пресеклись,
Хоть златые оплачем деревы.

Четыреста девяносто восьмой опус

Меловые опять зеркала
Окружили певцов темнооких,
Пепла мало Клааса, зола
Пусть виется меж башен высоких.

Тень Иосифа тронно горит,
Иль вертепы младенцам – подолы,
Аваддон ли звездою сорит,
Гладь сарматские чертят гондолы.

Вот и мы с Береникой вдвоем
Из понтонных огней соточились,
Где Венеции тлел окоем
И письму аониды учились.

Яков Есепкин

На смерть Цины

Пятьсот пятый опус

Се, незвездные яства горят
На столах и цветки золотятся,
Четверговок сильфиды мирят,
О лилеях менины вертятся.

Ах, претмились земные пиры,
Благ к эфирным август данаидам,
Неб и звезд тяжелее дары,
Оявленные тихим обсидам.

Хоть несите порфировый хлеб,
Вин диамент солейте на мрамор,
Мы тогда и в огранности неб
Мглу оплачем сиреневых камор.

Пятьсот шестой опус

Тусклый август серебро лиет,
Яства чахнут о столах и хлебы,
Во незвездности благих виньет
Это мы ли пируем у Гебы.

Дале немость, одно и молчим,
Зря в хлебницах фиванских лилеи,
Всё диаменты неба влачим,
Всё пречествуем нощи аллеи.

Вот еще соявимся из мглы,
Яко ангельский сад безутешен,
Юродные оплакать столы
И вишневую цветность черешен.

Волк в лесу в тоске бродил,
Он с утра голодный был;
Нет обеда, хоть завой,
Волк на нервах сам не свой.
Скоро вышел он на луг,
Замер волк от счастья вдруг;
На лугу баран стоит,
Щиплет травку и молчит,
Рядом с ним стоит второй,
Увлечён баран едой.
Подбежал к ним серый волк,
Слов не прятал пересол:
— Я с утра совсем не ел,
Без еды уж ослабел!
Съем сейчас, друзья, я вас,
Сил набраться в самый раз!

Читать дальше →

Автор: Виктор Шамонин-Версенев
Художник: Мирослава Костина



Your text to link...