Яков Есепкин
Рок-притча об Эдипе
Золотая система
Почил бездетный царь Полиб
Во благо замысла и воли.
От Сфинкса Фивы спас Эдип,
Но избежал слепой юдоли.
Искусством кладки до небес
Он овладел, уйдя в Афины.
И возвестил земле Гермес,
Что возвышаются руины.
Энергетический двойник
В огнях Медины и Тосканы
Блуждал, и лунный сердолик
На копии кровавил раны.
Кто ночевал в саду камней — Бут и плитняк точил слезами.
Но утром хор звучит стройней,
И пурпур Эос льет над нами.
И всякий северный рожок
Подобен флейте лигурийской,
Когда гранатовый флажок
Горит на патине альфийской.
Холоднокатаным торцом
Письмо надгробное сверкает,
Зане сребрящимся кольцом
Его планета обвивает.
Всю жизнь он стену возводил
Меж словесами и судьбою.
В орнамент символы могил
Замуровал своей рукою.
Над ним глумились времена,
Пространство стену огибало,
Ушла Китайская стена
В ядро, и твердь с землей сравняло.
И новый Иерусалим
По смерти, ничего не знача,
Отстроил Ирод, взвив над ним
Лишь золотые стены плача.
Когда же атом от конца
К началу повернул все лета,
Стена его о гроб отца
Разбилась за пределом света.
На сгнившее в зеленой мгле
Святое царственное ложе
Упала тень слезы, в земле
Прах Иокасты сном тревожа.
«И с каждой осенью я расцветаю вновь».
Здесь в Болдино, под властью вдохновенья,
Ее приливы выражая в форме слов,
Пишу и прозу и стихотворенья.
Деревня прелесть. Степь. Соседей ни души.
И можно одному на лошади промчаться.
Пешком сходить к реке и красотой в тиши,
Осеннею природой любоваться.
Ландшафт спокойный, с перекатами холмов,
Под необъятным куполом небесным,
Земля, одетая в багрянцевый покров,
Вселяют в мое сердце миг чудесный.
И пишется легко в вечерней тишине,
А строки льются, как ручьи весною.
Они настрой особый придают душе,
Переживая муки все со мною.
Угасла в Болдино безумная любовь,
Воспетая в стихах от буйной страсти.
Лишь к вам, избраннице, пылает нынче кровь.
И жизнь моя и чувства в вашей власти.
Как мне не терпится узнать ваш приговор.
Но признаюсь, что с радостью старинной,
С прелестных уст люблю ваш слушать разговор
И взгляд ловить, столь искренне невинный.
И соглашусь со всем, что скажете вы мне
При новой встрече, затаив дыханье,
В ответ же повторю, что счастлив я вполне.
Дай бог дожить до нашего свиданья!»
Яков Есепкин
Альбом
Сквозь кровавый рот
Я женщину помню, чей лик, не клонясь.
Горел в новых святцах казенного быта.
Весь свет потускнел и отбелена бязь,
Окончилась жизнь, а печаль не избыта.
Тоску невозможно избыть, но и ты,
Прошу, не спеши от разлук отрекаться,
Еще воссияет в огне темноты
Звезда, под которой нельзя оставаться.
Весь свет потускнел из начала в конец
И так повернулся, виясь вдоль простора,
Что даже в альбоме — не лик, а рубец,
И блещут, свиваясь, размытые взоры.
Автор: Виктор Шамонин-Версенев
Художник: Павел Шумилов
Your text to link...
Я вижу, как тихий вечер,
Глядится в речную гладь,
Как вольный игривый ветер,
Треплет тумана прядь.
Я вижу родник журчащий,
Чарующий песнью вод,
Как нежный закат над чащей,
Идёт через реку в брод.
Я вижу мой край забытый,
Познавший и горе, и страх,
Утром росой умытый,
Всегда со слезой в глазах.
Я вижу родные хаты,
Родные, до боли, места,
Где часто мне пёс лохматый,
Целует мои уста.
Где вольно и пахнет свечкой,
Где детства остался след
И где, за остывшей печкой,
Не видно прошедших лет.
Автор: Виктор Шамонин-Версенев
Художник: Мирослава Костина
Читает: Александр Синица
Your text to link...
Мышь летала и летала,
Никаких забот не знала;
Кружит ноченькой и днём,
Ей все беды нипочём.
Как-то в летний тёплый день,
Сел орёл к ней на плетень.
Долго он не размышлял,
Мышке вежливо сказал:
Читать дальше →
Яков Есепкин
На смерть Цины
Пятьсот девятый опус
Ирод, Ирод, се брашно твое
И в амфорах вино ледяное,
Алавастром ли, гипсом остье
Смерть забелит — мы виждим иное.
Колоннаду и сад обойдем,
Не четверг, а серебро лиется,
Во златых кашемирах блюдем
Тайность вишен, пусть Хала смеется.
Наливай, кто отравы алкал,
Фарисеи и дети уснули,
Шелк тиснит сукровицу зеркал,
Им пьянить нашей кровью июли.
.Пятьсот десятый опус
Виждь последнее лето, алей
Нет его, искупаемся, дивы,
Кровь совьем, чтоб кувшинок-лилей
Хлад ожечь, сим украсить ли Фивы.
Низлетят с хоров лет ангелки,
Ах, не плачьте еще, палестины,
Мы опять на помине легки,
Вкусим райские ж волны и тины.
Юды с нами, а внове не им
Торговаться фамильною славой,
Хлебы мазать серебром — храним
Каждый миг наш виньетой кровавой.
Автор: Виктор Шамонин-Версенев
Читает: Александр Водяной
Your text to link...
Автор: Виктор Шамонин-Версенев
Читает: Александр Водяной
Your text to link...
У деревни, в копне забытой,
Приблудилась дворняга на днях,
Она была хворой, избитой,
Слёзы блестели глазах.
Собака смотрела тоскливо,
Срывалась не раз на визг.
Месяц вздыхал молчаливо,
Украдкой смотрел он вниз.
Дворняга стонала от боли,
Любви от людей не ждала.
Ей пела пичуга в поле,
Баюкала тихо ветла.
Утром пришёл пацанёнок,
Хлеба принёс ей кусок;
Глаза протирал спросонок,
Хлеб положил в закуток.
Плакал мальчишка громко,
Гладил дворнягу рукой,
Стелил под неё соломку,
Солёной давясь слезой.
Она в изумлении млела,
Жалась всем телом к мальцу.
Заря вдалеке алела,
Молилась за них Творцу.
Уж скоро, в любви и ласке,
Плелись они вместе в дом,
Сияли у мальчика глазки,
Он слёзы стирал кулачком.
Автор: Виктор Шамонин-Версенев
Читает: Александр Водяной
Your text to link...