кружится бабочка, порхает:
то улетит, то прилетает.
что нужно ей? она-то знает-
цветок нектаром угощает.

зовёт к себе он это чудо,
что прилетает ниоткуда.
один тоскует среди луга.
она одна — его подруга.

да, у цветка короткий век.
как жаль, что он не человек.
нет у него ни рук, ни ног,
чтобы догнать любовь он смог.

он жар любовный источает,
прекрасной головой качает,
он получить её желает
и он за всё её прощает.

лишь бы коснулась на лету,
на лепесток села к нему.
сам у себя цветок в плену,
хоть и растёт он на лугу.

ты вчера признался мне в любви…
так смотрел, что гасли фонари.
и хотел услышать только:«да»,-
на свои сердечные слова.

а я только их всегда ждала.
и теперь кружится голова,
сердце вылетает из груди…
ты с рукою вместе их бери.

обнимает нежность нас двоих,
когда рядышком со мной стоишь.
и сердца стучат друг другу в такт.
и глаза, как звёздочки, горят.

сохранить бы это на века.
уберечь от горя навсегда.
и идти, ладони крепко сжав,
от невзгод и боли убежав.

Штраф — за! выдох,
Штраф — за! вдох,
Штраф — за! что живешь, как лох.
Штраф — за! это,
Штраф — за! то.
Штраф — за! то, что ты Никто.
Штраф — за! красный и зеленый,
Штраф — за! сладкий и соленый,
Штраф — за! дым и без него,
Штраф — за! ВСЕ, ЧТО ЕСТЬ КРУГОМ.
Штраф — за! то что жив пока.
Штраф — за! в небе облака.
Штраф — за! что еще не сдох…
Штраф — за! выдох,
Штраф — за! вдох...

Поэт! ты страстию томим,
Ты горишь, огонь в тебе пылает,
Мысль под пером твоим
Лечь на строфы не желает!
Ты бесишься! — твое мученье
Тебя терзает и мертвит!
Какое исступленье
Тогда в груди твоей горит!
Но лишь коснется вдохновенье
Измученной души твоей,
Наступит тотчас пробужденье,
Жизнь забьется снова в ней.
И вновь свободный ты
Являешь на лире сладкогласной
Свои печали и мечты
Нам в гармонии прекрасной.

Запах мокрого асфальта после тёплых майских гроз.
Свежевымытого неба васильковая безбрежность.
Ярких солнечных лучей всюду льющаяся нежность.
И каскады мелких брызг с веток клёнов и берёз.

Резвой стайки воробьёв в луже шумное купанье.
Рядышком – принятье ванн парой важных голубей.
Дуновенье ветерка – лёгкое, словно дыханье.
Тонкий аромат цветов, слышимый среди аллей.

Хорошо как! Птичий свист расточителен и звонок.
Колокольчики синиц выпевают – динь, динь, динь…
И душа такой порой радуется, как ребёнок,
Ей так хочется взлететь в окрыляющую синь.

я пою о счастье,
что когда-то было.
но оно в ненастье
от меня уплыло.

за морями, далями
я его ищу.
может быть, когда-нибудь
я его прощу.

мчусь на самолётах,
еду в поездах,
но свою потерю
не найду никак.

где ты бродишь счастье?
дай скорей ответ.
лишь в твоей я власти
уже много лет.

скучно без тебя мне
в этом мире жить.
помоги мне песню
новую сложить.

я весной полола садик
и рвала траву.
проскакал красивый всадник-
подарил мечту.

я ходила с грустным взглядом-
думала о нём,
чтобы жил он где-то рядом
со своим конём.

я гуляла на полянке
и рвала цветы.
попадались лишь саранки
да ещё жарки.

не нашла нигде ромашки,
чтобы погадать…
что же мне теперь бедняжке,
век одной страдать?

побегу я лучше к речке,
прихвачу ведро.
может там другого встречу-
всаднику назло.

«Чья-то потерянная Жизнь — ничтожна,
Если это не твоя Жизнь…»

Секунда «раз»… В секунду «два» — Слетела чья-то голова…
На пустыре или в квартире –
По счету – раз, два, три, четыре,
Смерть не заставит себя ждать.
Будь кто ты – НЕКУДА БЕЖАТЬ.
Слова «высокие» пусты
Коль НОЧЬ ВЕЛИКОЙ ПУСТОТЫ
Лишь одного Тебя коснется…
В последний миг Душа очнется…
Как вспомнит все – так отлетит.
Куда? Не знаю. Мозг кипит.
Раскалывается голова.
Родился в «раз»,
А умер в «два».
Часы тик-так.
Живет пока
Душа
Моя.
Я…
(осталось совсем кроха-
Последние «три вдоха»)

Пчел любил и город-улей,
В кепку сладкий мед — рекой.
Восемнадцать лет с мамулей
Пасечник рулил Москвой.

«Реки — вспять! Отдайте Крым...», — Пасечник взывал наивно.
Но… Во всем виновен ДЫМ,
Коим дышится противно,

Был одарен черной меткой,
(и скорей всего — не факт),
Может быть посажен в клетку.
Не прогнулся — ВИНОВАТ…

(лапой шаря среди сот,
медвежонок ищет мед…
что до пчел — им все-равно,
насекомые гы-ов-но...)

29 сентября 2010 год.

Черная пыль – сажей лицо,
Пот стекает соленой кровью,
Уголь Душу сдавил свинцом,
Уголь вампиром съел здоровье.

Черной пылью распят шахтер.
Хозяин не ведет и бровью,
Жизнь — как насмешка. Гори костер,
Уголь, метан, вперемешку с кровью.

Рабский труд? Какого черта?
Где кладбище – доска почета.
Рабский труд. Терпенье адское.
Молчит народ. Рванула «Распадская».

Черная пыль – ухмылкой лицо,
Россию на ветер. Багамы –« I love you.»
В роскоши плавает дермецо,
В море из слез у изголовья.

В черную пыль жизни растер,
«Хозяин» не ведет и бровью.
Что наши жизни? Гори костер.
Уголь, метан, вперемешку с кровью.

Рабский труд? Какого черта?
Где кладбище – доска почета.
Рабский труд. Терпенье адское.
Молчит народ. Рванула «Распадская».