Нефтяная игла.

Загорелось, засверкало
Под эгидой резолюции
Небо Ливии…
Свободным стало…
И от нефти и от эволюции.

Принято решение в колуарной мгле:
«Не сидеть арабам на нефтяной игле»…
Не ударил по столу лапою «медведь».
Легче ИМ хозяину дифирамбы петь…
(продолжай народ смешить пляской косолапою,
и СВОЕЙ, что ни на есть, «мохнатою лапою».
продолжай народ дурить полицией, корупцией…
и «свободным» нашим небом, нашей «эволюцией»)

Загорелось, засверкало
Под эгидой резолюции…
Следующих ли не нас
Готовят к «революции»...

Суд.

Присяжные встать. Суд идет.
На скамье подсудимых Русский Народ.
(реплика в зале: «Они еще живы?»)
Иск по предмету предмета наживы,

Серого импорта, черного нала
(Власти центральные челядь достала.
Их истребляют — они выживают.
Американский Хозяин страдает)

В зале присутствует тот кто Истец.
Сделал России полный… конец.
А так же присяжные заседатели — Исца покровители, работодатели.

Иск в неприятии лжедемократии.
Неуважении к аристократии,
Ксенофобии, сепаратизме
Кем-то придуманном идиотизме)

Непонимании великолепия
Толерантности и раболепия.
Неподчиненьи Господским Указам
По прогибанию скопом и сразу

Партии Органов, Партии Власти
Партии денежной, партии страсти.
Партии Мэров и Губернаторов,
Префектов, бандитов, банкиров, Сенаторов.

Иск в причиненьи ущерба бюджету
(еще выживают на пенсию эту?)
Медленно мрут. За «так» не работают,
Окруженные Власти заботою.

На лапу чиновникам не подают,
За то что по найму квартиры сдают.
И от налогов как могут так бегают,
В Фонд Пенсионный отстежек не делают.

Мы — Господа, страдаем от этого.
Пришлось заменить все льготы монетою.
И сократить «социалку» на треть.
Ответчику проще теперь умереть.

Иск в неуплате услуг ЖКХ.
(рыжий какой-то в зале: «Ха-ха!»)
Тыщу процентов платить не хотят.
Все на буханку хлеба кроят.

А в результате у Власти Палати
Недостаточно в сребре и злате.
Бриллиантов в светильниках не хватает.
Знать отдыхать на Луну не летатет.

Скоро надеемся постановить:
«В обеих Столицах бедным не жить.
Разрешено будет только в рабах.
Всем непокорным место в гробах.

Иск предъявляем Российской Науке.
Такие задачи решают от скуки.
Западу коих вовек не решить.
Изобретать надо им запретить.

Вот и Присяжных общее мнение:
»Пусть сами оплачивают изобретенья.
Только на Западе оны внедряют.
Знать не хотим как они выживают.

Портят нам кровь Ломоносы сии.
Надо закрыть институты, НИИ.
Наук Академию — разогнать.
Здания, землю оптом продать.

Иск на остатки Армии, Флота.
Власть охранять теперь их работа.
Челяди бунты предотвращать.
Как террористов уничтожать.

Ядерный щит — распилить, уничтожить.
Подводные лодки — на Базах стреножить.
МИГи, СУхие — лишить керосина.
Все остальное солярки, бензина.

Пространство воздушное — не контролировать.
НАТО пускать все объекты курировать.
Ребят, воевавших в Чечне, оболгать.
Неповадно чтоб было другим воевать.

Иск к изданиям Патриотическим.
Заниматься только лирическим.
Любовные оды несите Народу,
К любому Хозяину, даже уроду.

Нации «Русский» — не существует.
От этого… слова… Хозяин лютует.
Славяне нынче низшая расса,
Безвольное быдло безмолвного класса.

Сразу рекламные деньги получите
Быть проститутками дочек научите.
Вот Вам неподсудные темы из списка:
Деньги, Тусовки, Страшилки, Пиписка.

Исков цена — миллион жизней в год…
(тут осужденный с места встает:
«Слово дадите сказать в оправдание?»
«Нет», — был ответ, — «Нужно лишь покаяние»)

К жизням прибавить так же и дань
(Выкрик из зала: «Не понял чтоль, Вань?
Бессильный пред сильным всегда виноват.
А ты вообще виноват во сто крат,

Лишь потому, что на злате живешь.
Коль выживаешь — значит крадешь!»)
В процесс наконец-то вмешался Судья:
«Всем замолчать! Говорить буду я.

Иски приняты в производство.
Присяжные приглашены для удобства.
Хотя дело пока сугубо гражданское,
Перерасти может и в „хулиганское“.

Недалеко и до Русского Бунта.
Гражданское общество — русская хунта.
Если такая метла заметет,
Всем Господинам кондрашка придет.

А если появится некто Суворов.
Достанет и нас — Зарубежных Воров?
Это же полный ВСЕЛЕНСКИЙ КОШМАР!!!
Мы не дадим русским выпустить пар.

Русского Джинна загоним в бутылку.
Тюрем настроим, расширим Бутырку.
В идею русскую национальную
Утку запустим криминальную

»Ксенофобии, сепаратизма,
Лжефашиствующего лженацизма".
Каждый русский теперь под статьей,
Потому что Народ этот — коренной…

Его следует унижать.
Всеми способами уничтожать.
Совершить подмену понятий,
Чтоб на Армян насылал проклятий,

Громил Чеченца, Азербаджанца
(проблемма серба и албанца).
Но главное — не трогал Власть.
И не мешал этой Власти красть.

(нефть в бумажки превращать,
Американца развращать,
Деньги складируя в Стабфонд...)
В обиду не дадим Бомонд!!!

Суд нашей инстанции постановляет:
«Русский и дальше пускай умирает.
Тонет в омуте этом порочном.
(его затолкаем туда мы нарочно)

13.10.2006 г.

Жизнь

Выловил я из фаянса ее и в стиралку закинул.
Шесть мерных ложек — в кювет свежести Альп… лучше — семь.
Клавишу темпа вдавил,- довольно шестьсот оборотов.
Строго по стрелке часов – стирки сценарий готов.

Кран для воды открыл, воткнул я штекер в розетку.
Круглой дверкой вновь – щелк, клавишу – «включ». Понеслось.
Вспыхнул красный зрачок. Загудела, проснувшись, стиралка,
Хоботом стала трясти, воду вбирая в себя.

Ждал я стирки конца, в «Апокалипсис» взгляд погружая.
Там все тот же расклад: голос кошмары вскрывал.
Всадник на бледном коне,- задрожала стиралка – в отжиме.
Вскрыли шестую печать,- смолкла стиралка тогда.

Выдернув шнур из розетки, открыл я круглую дверку.
Руку скорей – в барабан. Вынул и горько вздохнул,-
Свежесть альпийская – мимо, — все осталось, как было.
Бросил обратно в фаянс,- шумный поток смыл ее.

Предчувствие окна

Всю ночь окно латал я поролоном.
А ветер резкий открывал окно,
Он нападал на створки вероломно,
Нутром почуяв слабое звено.

Окно дрожало, все перекосившись.
И комнату обхаживал сквозняк.
То снизу завернет, то вдарит свыше
Голодный ветер, паникой дразня.

Что поролон, — как мертвому припарка!
Еще чуть-чуть и вылетит окно.
Но прекрати,- под руку хватит каркать.
Окно законопатить нелегко,

Когда все на соплях, на честном слове,
Когда рассохлись створки и закрыть
Их невозможно, — зыбко все, условно,
И ветер треплет створки, как вихры,

Когда плывешь в предчувствии тревожном,
Когда надежда только на окно,
Которое забылось мелкой дрожью,
И утром вдруг порвется, как сукно.

Бури судьбы.

Пережила свои желания,
И разлюбила все свои мечты.
Остались мне одни воспоминания,
Следы сердечной глухоты.

Под бурями судьбы жестокой,
Увял цветущий образ мой.
Живу печальной, одинокой,
И жду, когда придешь за мной.

Так поздним холодом согнута,
Я слышу зимней бури свист.
И вижу, что идешь как-будто,
Замерший, как осенний лист…

Мерило 2.

… и молод что бы и в седле,
на чистокровном скакуне…
… или с мигалкою в обозе,
на «мерине», но членовозе…
… Иван залез в карман — там Рамадан…
И в пору собирать из Москоу чемодан…
… да что из Москоу — из России прут…
… в верхах или «тупят» иль врут…
… а мы от мала до велика…
БЕЗЛИКИЕ… БЕЗЛИКОЕ — ВЕЛИКО…
Поэтому наше мерило — ВЕЛИКОЕ БЕЗЛИКОЕ МУ… ЛО...

Члены...

Да здравствуют Члены!!! Члены Правительства.
Да здравствует Дума, его Величества!!!
Пожары потушены — волей случая,
Дома построены — волей штучною…

Спасибо Членам!!! Членам Правительства.
Спасибо думам его Величества,
О жизни нашей и за подачки
Из нашей, будто бы, «стабфондзаначки».

Спасибо Членам!!! Поклон Вам в ноги…
Да!!! Маргинальны мы и уБоги.
Да!!! Есть хотим. Живем измученно…
И выживаем лишь волей слУчая…

(и как Вы терпите быдла капризы?
когда поднимите акцизы?
на все и сразу, а можно кучею…
Вам карты в руки, по воле случая...)

18.09.2010 г.

Генералиссимус.

Черные глазья, усы тараканом,
Кровь из ГРАФина граненным стаканом
Пьет с наслаждением, закуской — Душа
Гений застолья, адепт ШАБАША…

Алые стяги, помыслы чистые,
Ровной колонной идут коммунисты,
Гудит мостовая от общности шага,
Не убежать никуда из ГУЛАГа.

Черная кожанка, совесть — обмылок,
Хобби простое — выстрел в затылок.
Смерть на поток. В экстазе, полюции,
Бьет буржуина страж революции…

Черные глазья, усы тараканом…
Он и поныне стоит истуканом.
Ходит ночами по площади Красной,
Отец «вертикали» сильной и властной.

10.03.2010 г.

Дума

Один остался, дни бегут,
Нещадно оставляя в прошлом
Моей любви большой приют
И милый дружеский уют,
Которым не вернуться больше.

Но сожаленья нет в душе,
Пока горит воображенье,
Небесный путь ведет к мечте
И не подвластно суете
То непрерывное движенье.

Растет мой сын, я дам ему
Всё то, что внял из этой жизни:
И свет великий и ту тьму,
В которой страшно одному,
Но без неё не будет силы.

А впереди и страх, и боль
После великого свершенья:
На трон восходит мой король,
Кто выbграл тот ужасный бой,
Жестокий бой умолишенья.

И зависть ядовито в них
Вдруг закипела с новой силой,
Как за стихом помчался стих,
Мир в предвкушении притих,
Скрестивши руки для молитвы.

А Истина влилась в сердца,
Хозяева стали бессильны…
Оборвала же то война,
Неудержимая волна
Кровопролитного насилья…