Пришла пора весне открыться,
Смести снега с дорог долой,
Ручьям по улицам разлиться,
Звеня, журча, струясь водой.
Набухнуть почкам на деревьях,
Подняться травам от земли,
Сердцам согреться в теплом свете,
Пьянея в сладостной любви,
Ведь от весны душа приходит
В восторг в котором счастье бродит.

И молодым вином бурлит,
Клокочет в моем сердце ново
Весны прекрасный светлый лик
И птиц веселый, бурный гомон,
Разлился в шумный перезвон,
Я в нем как облако растаяв,
Наполню легкие весной
Так, чтоб душа достигнув рая
Рванется к солнцу напрямик,
Чтоб вырвался восторга крик!

«Я спросил у ясеня, я спросил у тополя…»
(песня из к/ф «Ирония судьбы или с лёгким паром»)

Среди недели пью, бывает реже,
Но пятницу отдай и не греши.
С друзьями на природе, и в тиши.
Но видно был «портвейн» не очень свежий.
Я вежлив был, хотя бываю груб,
Но обратился, будучи в печали.
Там были ясень, тополь, даже дуб.
Так странно, что они не отвечали.
Возможно, не хватило больше сил,
И память мне совсем не помогала.
А то бы я у всех ещё спросил:
У граба, вяза и ещё сандала.

В пустоте,
простоте, пустоте,
Глубиной,
выдыхая огонь,
Я смотрю,
как уходит во тьму
Красота,
что пленила меня

Отвергал,
уходил, забывал.
Чтоб без слов
угасала любовь
Ведь болит,
разрывая гудит,
Как струна
в моем сердце она

По глазам,
по щекам, вслед слезам
Столько дней
в своих снах только с ней
Как остыть,
как забыть, как простить,
Чтоб себя
оправдать без стыда

Черной тьмой,
пустотой, тишиной,
Вопреки,
сердцу гасим огни,
Нам стоять
без любви угасать,
Без огня
гордо в кубиках льда.

До краев,
до оков, до основ,
От любви
нескончаемы дни
И болит
и горит и гудит,
Как струна
в моем сердце она.

Когда исторгнет плоть из списков бытия,
За тьмой вечерней тебя сон настигнет,
Всё сгинет прочь, ты дверь прикроешь уходя,
Шагнув за край вселенской звездной пыли.

Ты будешь выше суеты людских проблем
И с высоты, что дарит звездам Вездесущий,
Посмотришь вниз, где я тоскую по тебе
Став без тебя душой и сердцем суше.

Ты улыбнешься, скажешь — больше не скучай!
Теплом согреешь, нежно-нежно прикоснешься,
Там где ты есть, любовью дышит рай,
Но став звездой в мой мир ты не вернешься…

Прости
За то, что не рубил сплеча,
Любовь твою надеясь возвратить.
Прости
За то, что сразу, сгоряча,
Непрочные мостки не стал крушить.
Прости
За рай в забытом шалаше,
Где так уютно вместе было нам.
Прости
За боль в растерзанной душе,
Рассеченной, как будто, пополам.
Прости
За то, что удержать не смог,
Хоть и старался, не жалея сил.
Прости
За мой в жестокости упрёк.
Прости
За то… что я тебя любил.

Авторское вступление
Eму талант дала природа,
А вместе с ним и жар в крови
От ганнибаловского рода,
Страданья в жизни и любви.

Наследство, что в стихах оставил
В любовной лирике поэт,
Где чувство нежное прославил,
Волнует граждан много лет.
И я, в тревоге и сомненьях,
И с поэтическим волненьем:
А будет ли читатель рад,
Когда прочтет шесть строк подряд,
И после этого представит
Прелестный пол из светских дам,
И чем закончится роман,
Откуда многое узнает
Из прошлых лет. И может вновь
В душе затеплится любовь.

Не смея граждан позабавить,
А лишь внимание привлечь,
Имею честь роман представить
И содержанием увлечь.
Поэт, «науке страсти нежной»
Учился в юности мятежной,
В пору учений и забав
Под сенью красочных дубрав.
Но, под конец, всерьез влюбился.
Пошел с Натальей под венец
С благословения небес,
На сто тринадцатой женился.
И, чтобы время зря не тратить,
Пора героев вам представить.

Глава I. Детство и юность
Часть 1. Саша Пушкин

Расскажем с самого начала,
Что в древней матушке Москве
Родился наш герой романа
В дворянской родовой семье.
Малыш рос смелым и забавным,
И темпераментным, и славным.
Любил рассказы о России
От доброй бабушки Марии,
Дворянки, тех времен, типичной,
Учившей грамоте внучат,
А с ними и крестьянских чад.
Хозяйкой слывшей энергичной.
Она несла тепло и свет,
Давала мудрый всем совет.

Часть 2. Старинная Москва

Москва в те годы, как деревня
Больших помещичьих дворов,
Разбогатевших от везенья
Екатеринских верхов.
Театр был частною забавой.
Как при царе, остались нравы
И развлечений разнобой:
Бой петухов, кулачный бой.
На праздник разные сословья,
Дань отдавая старине,
Гуляли шумно по стране.
Дворяне и простонародье
Съедали явства на столе,
Кто, сидя или на земле.

Часть 3

В столице, на Девичьем поле,
Гулянье с раннего утра,
По случаю, что на престоле
Представят нового царя.
Приезд двора – отличный повод
Для всех, кто стар и в меру молод.
В Москве любили погулять
С размахом, как умела знать.
В домах Юсуповых, Орловых
Палаты ярче и светлей
От многочисленных свечей.
Лакеи все в одеждах новых.
Гремит оркестр. И пышный бал,
Малыш, конечно, наблюдал.

Часть 4

Толпа людей нетерпелива.
В душе желанием горит-
Когда появится красивый
Екатерины фаворит.
Вот кавалькада в полном сборе
Въезжает в красочном уборе.
Орлов на статном рысаке,
На сбруе и на чепраке
Сияет золото с камнями.
Воитель храбрый, удалой,
Всей молодежи золотой.
Мундир украшен орденами.
Граф — предводитель многих лет.
Таким и знал его поэт.

Часть 5

По вечерам и на рассвете
Шестерка резвых лошадей,
Красавицу везет в карете
К одной из выбранных церквей.
Она от танцев не устала.
К обедне едет прямо с бала
В сопровождении трех слуг,
Необходимых для услуг.
Вот остановка. Наша дама,
С девичьей скромностью в очах,
Уже с молитвой на устах,
Смиренно входит в двери храма.
Таков обычай старины.
Мы соблюдать его должны.

Часть 6

К восьми годам малыш проснулся.
И в нем свершился перелом.
Он вдруг к источнику коснулся –
К энергии, что скрыта в нем.
Его недетская кипучесть
Нашла тот путь, чтобы не мучась,
Читать и сочинять стихи
Из родника его души.
Огонь поэзии от Бога
Уже не гаснул до конца,
Как гениального певца
И мастера живого слога,
Какой использовался встарь,
Вошедший в дальевский словарь.

Часть 7

Любил в захаровском селенье
Малыш бродить среди дубрав.
И размышлять в уединенье
После мальчишеских забав.
Он представлял себя героем,
Идущим в битву перед строем,
Волшебных сказок и былин,
Где побеждал лишь он один.
Ах, это русское приволье!
Так привлекает светлый взгляд,
И сердце бьется с ним так в лад,
Что замирает дух невольно.
Во власти смутных, сладких дум
Уже носился юный ум.

Часть 8. Родословная

У Пушкиных и Ганнибалов
Различный быт и кожи цвет.
В роду немало генералов,
Есть дипломаты и поэт.
Они царям служили верно,
О чем известно достоверно
На протяжении веков,
А также с бабушкиных слов.
Ее и сказки, и рассказы
Любимый внук запоминал
И с добрым чувством вспоминал
Им совершенные проказы
В далекой юности своей,
Дела, давно минувших дней.

Часть 9. Отец, Сергей Львович Пушкин

Пожалуй, что пора представить
Отца поэта тех времен.
С оценкой честной, не лукавить,
Сказать о том, каким был он.
Любезен в обществе и весел.
Друзей, знакомых круг не тесен.
Считался острым на язык
И правду молвил напрямик.
Разнообразны интересы:
Когда с души сходила грусть,
Читал Мольера наизусть.
Играл актером, ставил пьесы
Как для любителей гостей,
Так и для собственных детей.

Часть 10. Мать, Надежда Осиповна Пушкина

А, кто же дивная креолка,
Надежда Осиповна-мать?
Когда, не зная Сашку толком,
Его пыталась обуздать.
Была не в меру деспотична.
К делам хозяйским не привычна.
Могла веселой, резкой быть.
В пылу детей поколотить.
Она вращалась в светском круге,
Где по-французски говорить,
В забавах время проводить,
Обычным стало на досуге.
Что свойственно для госпожи,
Не злобной, в общем-то, души.

Часть 11. Дядя, Василий Львович Пушкин

Здесь мы отступим от сюжета
На время. И представим вам
Оригинального предмета,
Любителя не только дам.
Василий Львович, дядя Сашин.
Хоть не красив, но вид не страшен.
Начитан в меру и речист,
И как глашатай – голосист.
Был остроумным по натуре.
Карамзина любил читать.
В словах Дашкову подражать
И страстным слыл к литературе.
Таким и видится портрет
Родного дяди зрелых лет.

Часть 12. Домашние учителя

В среде домашней понемногу
Учили с детства как-нибудь,
Не утруждая, слава Богу,
Собой в познаниях блеснуть.
Из гувернеров, хоть немногих,
Учителей совсем не строгих,
Месье Шедель учил простого
Играть на картах в подкидного.
Француз Монфор, без принужденья,
Поскольку в музыке знаток,
По временам давал урок,
Не выражая сожаленья.
Русло стихами досаждал,
А прочих знаний не давал.

Никогда любить я не устану,
Высоко летящих в небе журавлей,
Даже если пьяной дрянью стану,
На несчастной Родине своей,
И наполнен тихою печалью,
В жёлтых травах в трепете стою,
И за той, неведомою далью,
Я в ладони слёзы их ловлю,
А с полей повеяло прохладой,
Первый снег до одури мне мил.
Только он не станет мне наградой,
Я друзей в дорогу проводил.

Автор: Виктор Шамонин (Версенев)
Читает: Александр Синица
Your text to link...
Художник: Мирослава Костина

Раньше сердце о ребра толклось без забот,
Улыбалось от счастья, не ведая горя,
От любви нежной плавилось будто бы лед,
Что в полуденный час оказался на зное.

Ныне ж ссохлась душа и уже не поет,
Не клокочет в груди и не бьётся как прежде.
Нынче пусто внутри только память скребет
По осколкам мечты и обрывкам надежды.

Каждый утренний сон болью вновь оживет,
И разбудит меня темнотой до рассвета
Чтоб хватаясь за грезы, ловил лишь песок
Пожелтевшего времени, что больше нету.

Жизнь вдруг стала пустой как в кино эпизод,
Где актеры молчат, позабыв монологи
И нелепой тоской искривив в муках рот,
Только смотрят в глаза пустотой идиотов

Пошли нам бог луну и тишину,
И сердца стук, как в первый раз;
Люблю тебя, тебя одну,
Умру без губ твоих и глаз.
Я для тебя спасу вселенский свет:
Как одержимый, в торопях,
Я отменю парад планет
Живой гармонией стиха.
Ты, как богиня, мудрым языком
Перебирая мыслей вязь,
Называешь меня цветком,
Влеченью чистому дивясь.
Союза тел немыслимый полёт
Продли нам, Боже, и прости
Всё, что любовью назовёт
Судьба на жизненном пути.

Ни сном, ни духом, но тобой — немного.
Не так уж мало, если рассудить,
Когда не светит больше впереди,
Когда все тоньше, нитевидней нить,

И оглушают кадры из немого:
Твой шарф, твоя танкетка… Занемог, но
Я все же жив тобою без тебя
И за тебя досматриваю в оба

Подслеповатых бутер бытия.
А по-другому столько лун не смог бы…
Ни сном, ни духом, но тобой – немного,
Чуть-чуть, чтоб необъятное объять,

Чтоб Нострадамусом вдрызг настрадаться:
Ни мальчиком, ни мужем,- мутным старцем
Вытаптываю топь веков опять…
Мой профиль прошлого ты на обоях

Оставила. Рисованный тобою,
Он врос в узор поблекший, — он теперь
Морфеяграмма, духа перебои,
Немного кто-то из моих потерь.