Есть, по слухам, во Вселенной дыры чёрные,
Что весь космос в страхе держат. Вот ведь жуть!
Пожирают, дескать, звёзды безнадзорные,
Даже глазом не успеют те моргнуть!

Притяжение у ентих дыр огромное!
Всё в себя сосут, как мошный пылесос.
Средь галактик не найти угла укромного,
Чтоб в него дырищи свой не ткнули нос.

Вытворяют дыры чёрт-те что с материей!
Говорят, и время в дырках мчится вспять.
Вот такая получается мистерия,
Можно в игры даже с временем играть.

Вся созвездия печально чешут темечко
На краю бездонной пропасти-дыры.
Ведь энергия, материя и времячко
Улетают в никуда, в тартарары.

Звёздный мир — в тревожных думах и волнении.
Во Вселенной нет прироста ВВП.
Столько дыр закрыть бы надо, без сомнения,
Только как? Везде ввести режим ЧП?

Ох, неладное в системах звёздных деется!
Всё масштабней дыры, шире беспредел.
Лишь на Бога остаётся нам надеяться,
Как бы в дыры космос весь не улетел…

Я с тобой откровенен
нет во мне лжи
лишь эмоции слов
на разных частотах
то гармоники близко
то далеко
то прилив, то отлив.
И вот резонанс!
Звон хрусталя
освещает созвучие

Еду домой
Блевотно в метро
Слегка отвлекает
Инь мимолетье
Прекрасно, мило,
Эпатажно, смешно.
Жаль мимолётно
Жаль, что в метро.

Дуальный мир, явлённый людям
Зачем тебе моя душа
Не крайности нас направляют,
а лицемерие, мешая зло с добром,
в болото Землю превращает,
смердит и душит жизнь.

Дуальный мир
Зачем тебе я?
Не раб, не господин,
пророк себе, судья своим поступкам.
Претят мне игры,
в кои втягивают всех.

Несовершенство постоянно,
а совершенство эфемерно
Слова в раю, дела в аду.
Что остаётся мне
и явленному миру?
Степанов С.В.

Сегодня у тебя нет повода печали,
Единственной я буду стихи свои дарить,
Мы в этой жизни все уже с тобой познали,
Давай друг друга будем мы искренне любить.

Пускай любовь крепка и чувства не иссякнут,
Рассвет своим теплом встречает каждый раз,
Вокруг тебя цветы всегда волшебно пахнут
И соловьи споют мелодию для нас.

Любить тебя хочу, мой ангел, каждый вечер,
Дарить любовь свою до самого утра,
Искать тебя повсюду, когда мы вдруг не вместе,
И мир перевернуть, чтоб счастлива была.
2012

Яков Есепкин

На смерть Цины

Пятьдесят первый опус

Сколь весною урочно письмо,
Аонид лишь брильянтами тешат,
Вейтесь, звезды, Асии трюмо
Нас явит и Цианы опешат.

Хоть архангелы помнят ли сех
Златоустов, терницы вознимем –
Соглядайте еще в небесех
Вишни, агнцев, мы золото имем.

Вакх нестойкий астрал оцветил,
Где порхали блеющие Евны,
Их туда ль и со ядом впустил
Падший ангел успенной царевны.

Шестьдесят шестой опус

Будет майский ли сад под луной
Во холодной опале томиться,
У Гиад воспируем весной,
Аще некуда боле стремиться.

Скоро вишни блаженный туман
Перельют в золотые рубины,
Стоил истин высокий обман,
Златоуст – диодем из рябины.

Выйдет Фрида младенцев искать,
Лишь увидит пустые камеи,
И начнут гости ядов алкать
За столами, где веются змеи.

Коль прохудились эшелоны власти,
Проела их насквозь коррупций ржа,
Пора менять состав — не то напасти
Развалят всю великую Держа…
***
Коррупции — так вездесуща власть!
И, как у льва, её свирепа пасть.
С ней справиться под силу лишь Самсонам.
Но тех и след простыл во время оно.
***
Коррупция — как тяжелейший вирус,
От коего покамест нет вакцины.
Для мира в целом это явный минус,
Бессилье современной медицины.

За лесами, горами, долинами,
Там, где стелется снов забытьё,
По садам ежевично-малиновым
Бродит ясное детство моё.

На косички панамка наброшена,
Сарафанчика ярок узор.
А в траве, как и прежде некошеной,
Распевает кузнечиков хор.

Две коленки зелёнкою смазаны.
Ежевикою выкрашен рот.
И с друзьями, чья верность доказана,
Лаз проложен в чужой огород.

За «грехи» — наказанья нестрогие.
Из всех бед – только ссадины боль.
Где ты, детство моё босоногое?
До тебя дотянуться позволь…

Только ты мою душу собой заполняешь,
Без тебя, как в тумане, я вижу судьбу,
Ты порою капризна, порой меня дразнишь,
Но я с каждым днём только сильнее люблю.

Я хочу ощущать на себе твои руки,
В поцелуях бесчисленных ночью гореть,
Я хочу с тобой рядом быть целые сутки
И в глаза упоительно, долго смотреть.

Для меня твое сердце, как центр вселенной,
Его власти подвержено сердце мое,
Он — источник любви чистой и сокровенной,
Без нее мое сердце в разлуке умрет.

Я у неба спрошу белоснежные крылья,
Они ввысь нас поднимут с тобой к облакам,
Унесут в живописные, райские дали,
К бесконечно цветущим садам и лугам.
2012

Яков Есепкин

На смерть Цины

Четыреста тридцать первый опус

Фавны оперы нас охранят,
Веселяся, витийствуйте, хоры,
Сводность ангели тусклые мнят,
Режут цоколь мелки Терпсихоры.

Белый царь ли, мышиный король,
Всё б тиранить сиим винограды,
Темных свечек заждался Тироль,
Негой полны Моравии сады.

И куда ж вы несетесь, куда,
Италийские ангели требы,
Нас одела иная Звезда
Во гниющие мраморы Гебы.

Четыреста тридцать второй опус

Раскрошили юродские тьмы
Гребни желтые наших полотен,
А и золото сим для Чумы,
С кистью Брейгель, Ероним бесплотен.

Кто успенный еще, алавастр
Виждь и в нем отражайся, каддиши
Нам ли чаять во цветнике астр,
Львы умерли и здравствуют мыши.

Сколь начнут адострастно гореть
За Эдемом белые цесарки,
Мы явимся — камен отереть
И сотлить перстной желтию арки.

Четыреста сорок четвертый опус

Тисов твердые хлебы черствей,
Мак осыпем на мрамор сугатный,
Где и тлеет безсмертие, вей
Наших сводность жжет сумрак палатный.

Шелк се, Флория, что ж тосковать,
Лишь по смерти дарят агоние
Из партера бутоны, взрывать
Сех ли негу шелковой Рание.

В Александровском саде чрез тьмы,
Всекадящие сводные тени
К вялым розам тянулися мы — Днесь горят их путраментом сени.

Четыреста сорок пятый опус

С Ментой в мгле золотой предстоим,
Лишь для цвета она и годится,
Алым саваном Плутос таим,
Гея тленною мятой гордится.

Крысы выбегут хлебы терзать,
Маки фивские чернию веять,
Во столовых ли нощь осязать,
Ханаан ли хлебами воссеять.

Сем путраментом свечки тиснят
В изголовьях царевен синильных,
Яко гипсы кровавые мнят
Всешелковость их лон ювенильных.

Пасмурно. Дождь идёт за окном.
Холодно. Молча сидишь за столом.
Тень на бумаге рисует портрет,
Знакомый тебе на листе силуэт.

Взяв карандаш, начинаешь чертить,
Штрих за штрихом на листе обводить,
Брови, глаза, чуть приподнятый нос,
До плеч опустившийся локон волос.

Стан словно списан с богини античной,
Только божественней и романтичней,
Кажется, стоит на облик подуть
И Дева своей сможет грудью вздохнуть.

Глаза приоткроются, взгляд восхитит,
Сердце от вспыхнувших чувств защемит,
Губы шептать ее буду слова,
Под чарами чувств превращая в раба.

В окно пробиваться стал свет от зари
И тени вокруг растворились, ушли,
А Дева по-прежнему смотрит в глаза,
И ждет вдохновенья души от меня.
2012