Пробужусь я утром рано,
С первым пеньем петухов,
Жаль, что ты еще не встала:
Как восход сейчас хорош!

Он встает от горизонта
Сонно, медленно, как кот,
Будит нехотя природу,
Рыжим сделав небосвод.

Тело борется с прохладой,
Ноги в капельках росы,
Для тебя букет тюльпанов
Я хочу преподнести.

Свой бутон перед тобою
Им за радость распустить,
Запах бархатный раскроют,
Только дай им услужить.

Ты откроешь свои глазки
И улыбка на устах
Ослепит мне душу ярко
В теплых утренних лучах.

Я люблю смотреть на диву,
Мое сердце для тебя,
Ты всегда неотразима!
Я с тобой схожу с ума…

Робко в сердце блеснул лучик светлой мечты.
Попытался прогнать затаённую грусть.
«Вот уж осень близка, только я не сдаюсь!»,
Крикнул солнечный Август, целуя цветы.

За окошком мелькнул жёлто-красный листок.
Прокурлыкав, исчезли вдали журавли.
«Красоту уходящего лета лови»,
Прошептал, проносясь надо мной, ветерок.

Увяданья пора — по спине холодком.
Надвигается скучных дождей череда.
«Наслаждайся прекрасным сегодняшним днём»,
Промигала с небес голубая звезда.

Вновь за мною увязалась Грусть,
Тащится, навязчивая, следом.
Брать её в попутчицы боюсь,
Приведёт к Тоске…маршрут мне ведом.

Шаг за шагом, тихо, исподволь
Завлечёт в печальное болото.
Нет уж, хватит, милая…… уволь!
Снова жить лишь прошлым неохота.

Исходила вдоль и поперёк
Дальние грустиночки души.
Дам себе теперь зарок:
Не заманишь боле…… не взыщи.

Пройден мной суровый перевал
Под названьем ласковым – Кручина,
Пик Отчаяния на пути вставал,
Были уж на то свои причины.

Пропасть Безысходности звала
Улететь в распахнутую бездну.
Лишь Любовь от края отвела,
Крепко удержала сердца Нежность.

Знаю, Грусть, ты можешь быть прекрасной!
Для такой оставлю уголоок
В своём сердце, но сейчас, напрасно,
Не иди за мною….путь далёк.

По нему шагать и днём и ночью
С Грустью проходя отметки лет
Тяжело. Меня покинешь тотчас?
Слышу: «Да» — поверить или нет?
.

Облака в свете звёзд продолжают свой путь.
Полнолунным сияньем залито окошко.
Ночь крадётся на лапах бесшумно, как кошка.
Только трудно бессонницу ей обмануть.

В голове – чехарда каждодневных сюжетов.
Скачут всадницы-мысли, пришпорив покой.
Шлёт флюиды Луна, вдохновляя поэтов.
Время, рифмой стуча, убегает строкой.

Ветер тихо выводит мелодию ночи.
Чуть печальна она, но нежна и светла.
Что же мне эта ночь до утра напророчит?
Может, просто утешит рожденьем стиха…

Молитвы всходят к небесам
По нашим тихим голосам.
Как по ступенечкам, всё выше,
Идут в надежде — вдруг услышит?
… Услышит Он, иже еси,
Слова: «О, Господи, спаси!»,
И чудо, может быть, для нас
Сумеет сотворить тотчАс.

И, хоть умом почти не верим,
Души приоткрываем двери…
С наивностью, почти ребячьей,
Читаем «Отче наш»… и плачем.
К незримому Отцу взывая,
О чём то просим, умоляем,
Стучимся в высшую обитель,
Откликнись, отзовись, Родитель!

Пускай не молимся прилюдно,
Но вера в нас живёт подспудно.
Под взрослости покровом тонким
Скрываем мы в душе ребёнка,
Так ждущего отцовской ласки!
Так страстно верящего в сказки!
Так ищущего утещенья
В нелёгкие судьбы мгновенья!

В нашем мире что-то изменилось.
Вознесён угодливый холоп.
Счастье к беспринципным укатилось.
Остальным — иль по лбу или в лоб.
Нам всучили ваучер-пустышку
На рассвет счастливых перемен,
На Рунет оденут скоро крышку
Доступу свободному взамен.

х х х

Назвать страну землёй обетованной
Хотелось бы. Мешают пустяки.
Впадают в состояние нирваны
Здесь только разжиревшие братки.
Властям страны, то бишь народа слугам,
Народом заниматься недосуг.
Консилиум врачей Кремля с испугом
Коррупции установил недуг.

х х х

В какое-то время угарное,
Тоску ощущая, живём.
Прекрасные песни гитарные
С надрывом, фальшивя, поём.
Словесной бурдой под мелодию
К искусству пристроился рэп.
Становятся песни пародией,
Озвучив бесмысленный бред.

х х х

Под вертикаль кладут горизонтально
Достоинство, почёт, права и честь.
Свобода прав возможна… виртуально.
Иль на словах -озвучена вербально.
Со стороны властей — наветы, месть
Всем неугодным — их гнобят буквально.
Поход за хлебом — признан экстремальным
И заключённых Совести — не счесть.

Штрафуют, повышают, унижают,
Не любят, губят, «несогласных»…
Разных…
А мы? Наверно любим горячо…
Еще давай, еще, еще, еще.
Ведь кризис, базис, тезис, т-ссс…
МЫ ВАс так любим — стерпим -ссс… ым…
Нас продолжайте т… ахать.
Мы любим вас и штрафы…
/не там припарковался,
как жаль, что здесь остался/

Рассыпается дождь мелким бисером.
Моросит, монотонно шурша.
От погодных капризов зависима,
Загрустила, заныла душа.

Чахнет бедный июнь в гнусной сырости,
Обливаясь горючой слезой.
От насупленных тучек немилости
Почернел небосвод голубой.

Ах, кому-то дожди — наслаждение!
Для меня же, признаюсь… тоска
Слышать струй заунывное пение,
Словно мухи зудят у виска.

А ведь где-нибудь, солнцем иссушена,
Изнывает от жажды земля,
О воде, как о хлебе насущном,
Небеса неустанно моля.

Как-то всё безнадёжно напутано
В канцелярии грозных небес.
То ли времечко там нынче смутное,
То ль исчез в этом деле прогресс.

Всё-же искоркой хилой и слабенькой
Ещё тлеет надежда в груди.
Не скупись, лето… стыдно быть жадинкой.
Солнце дай, забери все дожди!

Посвящается четвероногому члену
семьи близких родственников

Упитанный, породистый котяра.
Осанка лорда, длинный хвост трубой.
Янтарных глаз сияющие фары
И шерстка цвета ели голубой.

Родился в Польше. По судьбы капризу,
На Украину получил въездную визу.
Сменил Отечество, да и хозяев вскоре.
Обрёл свой кров в Жемчужине у моря.

Оставив след в степях Причерноморья,
Как Пушкинский герой у Лукоморья,
Котяра лапы навострил, как лыжи,
И очутился временно в Париже.

На Елисейских погулял полях,
Пройдясь там в своих модных сапогах.
Мурлыкал встречным кошечкам: «Bonjour!»
И заводил недолгие L’amour.

Там хорошо, там Эйфелева башня.
Но у кота сорвало снова башню,
И он летит, хвостище распустив,
На юг, к родне… короче в Тель-Авив.

Обеспокоен очень был делами в Газе.
С Натанияху вёл беседы и с Абазом.
Был шустр и лапу в Кнессете имел,
Но… в Штаты от жарищи улетел.

Живёт теперь на берегах Гудзона
С рабочей визой, строго по закону.
Весёлый, любознательный и прыткий,
Нам фотки шлёт с чеширскою улыбкой.

День Независимости,
День России.
В зобу дыхание сперло…
«И»…
«Ик»…
День «как-бы» так,
И ночь, как крик.
«И»…
«Ик»…
«Бзик»