Замедлен бег, стоят часы упрямо,
Нет смысла что-то больше подтверждать.
Что килограмм на сердце слишком рано,
Но силы нет людей разубеждать.

Давно забыли почести и чувства,
Вы спросите: «Кому сейчас легко?»
Заглянешь человеку в душу, пусто
И тягость там, отчаянье, темно…

Но стрелки застывают на секунду,
Потом возобновляют быстрый бег.
Прошу, давайте станем называться
Простым, но громким словом ЧЕЛОВЕК…

Не играйте на струнах души,
Это больно, нечестно бывает.
Покупаем любовь за гроши,
А потом ищем, что пропадает

Обмануть и предать ведь не сложно…
Только что же за этим стоит?! —
Кто кому оказался дороже
Или кто и кого не простит?

Смысла нет, уходя обернуться,
На пороге стоять в ожидании.
Просто хочется все же «проснуться»
И ответы на все знать заранее.

Не играйте на струнах души,
Не в театре мы и не на сцене.
Невозможно купить за гроши,
То, что ценится издавна всеми…

Она была еще совсем девчонкой,
Когда влюбилась безответно в первый раз.
С косой до пояса, коротенькой юбчонкой,
Мальчишки не сводили с нее глаз.

А тот, который был так нужен,
Кем бредила во сне и наяву
Дружил уже давно с ее подружкой,
До дома провожал и говорил «люблю».

Чтоб как-то хоть привлечь его внимание,
Общаться и встречаться стала напоказ.
Ходила ежедневно на свидания,
Хоть старше парень был ее в пять раз.

Уже, наверно, больше не любила
И перестал блестеть огонь в глазах.
От мысли, что когда-то счастье было,
Рождался изнутри какой-то страх.

Наверно первая любовь не умирает,
Но столько заставляет ошибаться.
Не понаслышке, верно, каждый знает,
Что к ней уже не стоит возвращаться.

Она была девчонкой, лет пятнадцать…
Любила? Может быть и нет.
Наверно страшно было отдаваться,
Тому кто не любим и старше на пять лет.

Так рано слишком часто и жестоко,
Нам сердце разбивает первая любовь.
Не остановишь с осознаньем слез потока,
Когда приходит чувство жизни вновь.

Кино, театры, лимузины,
Ей надоело все, устала.
Быть может на руках ее носили,
Ну, а теперь упала с пьедестала.

Потухший взгляд, слова пустые,
Холодные, больные вечера.
В пустующей большой «чужой» квартире,
Где включен свет еще с позовчера.

Нет смысла отвечать на сообщенья,
Автоответчик извещает о звонках.
Ах, сколько надо было ей терпенья,
Чтоб запереться в четырех стенах!

Нет, ее уже никто не потревожит,
Она пропала ровным счетом для других.
Вернуться в красок мир уже не сможет,
Ведь как в бреду душа ее сгорит…

Контрольный выстрел взгляда.
Эксгумация чувства потери.
Нуар крепчает по мере
Наступления сумерек на
Меня, подтопления смысла
Существования, сыска-
Розыска киллера
В юбке или Ра-

Зума, разутых останков.
Контрольный выстрел взгляда
Выворачивает наизнанку,
Отправляет в слепую зону, –
Где-то в окрестностях рая,-
В зыбучем сумраке комиссионки,
Безнадежно в цене усохнув,
Б/у пианино отмокаю.

В городе расстроенных пианино,
Видящих сны в ля миноре,
Тишина задумчиво переб(в)ирает
Черно-белые мысли.
Обжигает чувство потери.
Взгляда контрольный выстрел
Добивает чьи-то руины,
Страху времен мирволя.

Ее доспехи Демоны ковали,
А сталь мечей – благословила Смерть.
Ей руки кровью слуги омывали,
И мягкость в сердце пожирала твердь.

Она была Великой Королевой,
Пред Ней склонился Северный Народ.
Лилит звала Ее – безумной Девой,
Шептала нежно: «Чистокровный род».

Но в скорбный день, когда Короны пали
Из Мира Тьмы донесся жуткий вой
И души грешные из пламени восстали,
Чтоб Королеву соблазнить войной.

Во Имя Зла воительница Ада
Под черной мантией на огненном коне
Шесть легионов увела с Парада,
Воздав все почести Богине – Сатане.

Забытый путь, где подвиги рождались,
Несметной ратью шли Ее войска.
В Раю Архангелы от шума содрогались,
Их безмятежность прочь гнала тоска.

Из «Книги Судеб» вырваны страницы –
Пылают главы! Стонет пустота!
И Орден Женщины – «Оскал Волчицы»
Творит Безумство. С чистого листа.

Темные Оды в янтарном свечении,
Пламя из Тьмы на Твоем попечении;
Великий Денница – сын алой Зари,
Ты Бог Всемогущий! Трепещут цари!

Земля задрожала от адского гнева
И проклятый Ангел – Твоя Королева
Движением резким срывает засов,
И Ад покидают шесть бешеных псов.

Проснулись владыки, восстала эпоха,
И слуги Твои до последнего вздоха
Как было когда-то – с истока времен
Пойдут до конца, не опустят знамен.

Война восстановит безумное время,
Когда уничтожит никчемное семя,
Когда Леди–Смерть соберет урожай,
И адское Пламя войдет прямо в Рай.

Денница, Денница! Великий Денница!
На траурном небе застыла зарница.
Ты Бог Всемогущий и избран судьбой,
Великий Денница сомненья – долой!

«Пишутся Оды в янтарном свечении.
Истинный Бог! Мы в восхищении!»

Пьянящим ликером испачкана фраза,
И белое платье – на пыльном полу!
Под взглядом Огня краснеют Алмазы.
Любовь, так как есть, в порочном Аду:

«Натиск эмоций с пугающей страстью –
Ревнивое сердце окутала Мгла,
Взволнованный ветер сжимает объятья,
Но властность его обжигает слеза.
Сплетенные чувства на бархатном ложе.
Вкус красной помады подобен Греху,
И жезл, набухая, сдержаться – не может,
Он медленно входит, пронзая плеву.
В момент наслаждения замерло время;
Минута, вторая и снова – вперед.
Коктейль ощущений. Быстрее! Быстрее!
Влекущий оргазм отдохнуть не дает».

В истоме разврата безумствуют души.
Законы Богов – это просто слова!
Жизнь без Любви не может быть лучше,
Жизнь без Любви – черна, как смола.

Шумные, желтые руки тянет зомби-день,
Жалко, по-бабьи бубнит, батарейным душит жаром,
Нахлебавшись мертвой воды из-под крана ночи, рожает
Ряженку неба, ряженых, прочую дребедень
Дряблой, глубокой осени, что везде и нигде,-
В зомби угаре чудит, как требует глупый жанр

Ужасов – ржавая жесть – инфернальный сюжет о том,
Что жизнь после жизни есть,- доказательством тухлые звуки,
Впалые (б)лики дня,- что взял меня на поруки,
Запарив бумажным саваном, пятым тупым углом,
Острой бритвой вины,- а значит, не зря, поделом
Тянется зомби-день ко мне, шелестя: «Пойдем».

Зомби-день вылезает из могилы окна,
Читает мне книгу мертвых, кашляя глухо: «Хана».
Под куполом черепа мозг в астральном танце зашелся,-
Зомби бормочет строчки, ритм выводя для шоу.
Хнычет зуммер, просрочена ряженка неба, — знак
Того, что дневальным – зомби, что я получу сполна.

Зомби-день приближается шатко — валко,
Быстро чернеет и начинает с хрустом плакать,
Хлюпать о книге мертвых, или других – живых –
Ненормально – нормальных, тех, у кого закалка
От смерти слепоходячей, кто знает удобный вы-
Ход, избегая того, кому не сносить головы.

Ангел прекрасный кружится в вальсе,
Раскинуты крылья, объятья зовут.
Разум мой тонет в призрачном трансе,
Сознание ищет духовный приют.

Темное Царство – Мир вертикальный,
Забытая тайна астральных картин.
Нежный мой Ангел, Ангел печальный,
Уходит в забвение мой Господин.

Шаг его твердый, путь – бесконечен;
Вселенское эхо сопутствует Тьме.
Знак–пентаграмма Смертью начерчен
В соцветии лета на зыбком холме.

Ангел прекрасный – дух непокорный,
Слуга Люцифера слепой паладин!
Нежный мой Ангел: свет иллюзорный
Растаял как лед и я снова – один.