Как много в мире сказано о спорте,
Как много еще можно рассказать:
Как теннисист проводит жизнь на корте,
Как футболист ведет к воротам мяч…
И девять глав великой «Оды спорту»
Когда-то посвятил сам Кубертен.
«О, спорт – ты мир». И с этим вы не спорьте.
Лишь только в нем живет любой спортсмен.
Огромный мир борьбы, страстей, эмоций.
Из поражений создан и побед.
Под шквал болельщиков неистовых оваций,
Рождает чемпионов он на свет.
И жизнь в том мире – череда сюжетов.
Полна интриг, загадок и страстей.
В ней море вдохновенья для поэтов.
Писатель сотни почерпнет идей.
И созданные их пером творенья
На новый в спорте вдохновят рекорд –
И сладостно победное мгновенье!
И радостный звучит в душе аккорд!
Душа спортсмена, как душа поэта,
Тоскует в веренице серых дней.
Ей не хватает воздуха и света.
Ей не хватает солнечных лучей.
Поэту солнца луч вселяет силу жизни.
Спортсмену славы луч покоя не дает.
Ведомые безудержной харизмой
Они стремятся только лишь вперед.
И цель у них одна – вершина славы.
И продвигаясь к ней в потоке дней,
Победные они срывают лавры.
Навеки оставаясь в памяти людей.

Жил на свете мальчик Вася.
Было мальчику семь лет.
И случилось как-то с Васей
За день целых восемь бед.
Рано утром он проснулся.
Долго руки в ванной мыл.
Причесался, улыбнулся.
Ну…, а кран закрыть забыл.
Мама, чмокнув Васю в щеку,
Дала в руки бутерброд.
И умчалась на работу –
Ждал врача больной народ.

Так случалась:
По субботам Вася дома был один.
Папа с мамой – на работу,
Сам себе он господин.
И считал себя он взрослым,
Делал все, что захотел.
А на мамины вопросы
Врал, что мультики смотрел.
Так и в этот день печальный
Про запреты позабыл.
На плиту поставил чайник,
Хоть тот вовсе не остыл.
Вася важно вынул спичку,
Важно чиркнул коробок.
Но в окно увидел птичку.
И ладонь себе обжег…
Все ж с пятнадцатой попытки
Вася справился с плитой.
Со счастливою улыбкой
Новой занялся игрой.
За компьютером любимым
Вася долго мог играть,
Но запахло сильно дымом…
«Ой! Забыл же чайник снять!»
Он играл не меньше часа,
Ну, быть может, даже два.
А учили в первом классе –
Испаряется вода!
Бедный чайник на плите
Весь покрылся гарью.
Он не мог уже кипеть –
Васька его жарил!
Мама сыну запрещала
Спички даже в руки брать.
Чтобы избежать скандала
Чайник Вася стал спасать.
И, представив, что пожарник,
И, решив, что он герой,
Ухватил горячий чайник
Прямо голою рукой.
Взвыл от боли наш мальчишка,
Мигом пальчики разжал,
И горячий чайник с крышкой
Ему на ногу упал.
И, размазывая слезы,
Вася встал на табурет,
Опрокинул в вазе розы,
Ухватился за буфет.
Где-то там была аптечка.
Раны нужно бинтовать.
Но, увы… Опять осечка:
Да! Не смог он устоять…
И свалился с табурета,
Поскользнулся на полу,
Растянулся у буфета,
А шипы от роз при этом
Больно врезались в стопу.

Весь израненный Василий
Кухню покидал ползком.
В дверь внезапно позвонили…
Вася с пола встал рывком.
Головой задел он полку,
Вниз свалился телефон,
Зацепил рукою елку,
И раздался лязг и звон.
На пол падали игрушки.
Наш герой закрыл глаза…
Но упала тут с верхушки
Прямо в лоб ему звезда.
В дверь настойчиво звонили…
Неужели Дед Мороз?
И «удачливый» Василий,
Утерев сопливый нос,
Подбежал к двери быстрее
И замок ключом открыл.
Кто пришел – он не проверил
Ни в глазок, и не спросил.
А стоял там дядя Петя
И ремень в руках держал.
Был сосед в авторитете.
С нижнего был этажа…
Оказалось, что Василий
Воду в ванной не закрыл.
И соседа дядю Петю
Третий час уже топил!
До прихода своей мамы
Васька больше не скучал.
Перекрыл он в ванной краны
И осколки все убрал.
За проделки он ответил.
И на нижнем этаже
Вместе с грозным дядей Петей
Изучал он ОБЖ!

Ты видишь, ты слышишь, ты дышишь…
Ты можешь взлетать и падать.
Ты любишь и ненавидишь.
Смеяться способен и плакать.
Взрываешься в водопаде
Бесчисленных чувств и эмоций,
И тешишь себя в прохладе
Спокойствия четких пропорций.
Ты видишь, ты слышишь, ты дышишь…
Но сколько всё это продлиться?
Когда прилетит, ты не знаешь,
Та черная страшная птица,
Что души людей забирает…
И в сердце врезается болью
Всем тем, кто свидетелем станет
Отыгранной мастерски роли.
Стальным каждый раз топором
Врывается страх в твою душу,
Когда узнаешь о том,
Что кто-то уже не дышит

Хочется мне закрыть глаза
И раствориться в тумане осеннем
Может быть, не моя слеза
искрится в холодном твоем воскресенье

Я умерла и воскресла вновь,
Море эмоций в тебе разливая
Орбиты планет разрывает любовь
Я — нас с тобой разрываю…

Любишь наверно, а может и нет,
Облаком в мысли твои проникаю
В них не найти мне желанный ответ:
Его твое сердце надежно скрывает

Уходить. И теряться в осадках,
Что кричат во дворах без умолку.
Взгляды темных прохожих украдкой
Ты не видишь сквозь длинную челку.

Убегать. И скрываться в ущельях
Незнакомых домов высотных.
И упасть. Но мечтать о крыльях,
Тех, что в списке вещей запретных.

Ускользать. От себя и от ночи,
И пытаться найти ответы…
Что же сделать без полномочий
В обезумевшем мире этом…

бегу домой из школы
с приятелем своим.
придумал я приколы,
чтоб состязаться с ним.

ударю его ранцем
по круглой голове,
пусть одевает панцирь
иль шлемофон себе.

толкну руками в спину…
он носом на песок!
иль растяну резину
и выстрелю в висок.

подножкой опрокину
его на грязный пол,
обмажу мокрой глиной,
чтоб так до дома шёл.

а он меня, в отместку,
ударит кулаком.
на тратуаре тесно-
дорогой мы пойдём.

пинать он будет банку,
чтобы попасть в меня.
мы пробежим по парку,
толкаясь и свистя.

мы с ним отлично дружим
уже четвёртый год.
и уж такую дружбу
никто не разобьёт!

ты налей мне вина…
да полней!
не жалей!
видишь катит слеза
и другая за ней.

и нет сил, чтоб любить
никого,
ничего.
и не в силах забыть
я его одного.

ты спроси у меня:
чем жила?
где была?
и какая судьба
вот сюда привела?

я тебе расскажу
и о том,
и о сём.
даже песню спою,
сидя здесь за столом.

ты налей…

Где смерть другим, там для меня дорога.
Где миг другим, там для меня века.
Удел такой я вымолил у Бога,
Он дал мне сути нить. Но как она тонка!

Хочу погрузиться в абстракцию
Или впасть в анабиоз
И вся измазаться красками
В постели из лепестков роз.
И будет падать пушинками
Вся боль из моей души
Под ней ты будешь кружиться
Стирая капельки лжи.

Ты сказала: «Поздравь, залетела».
Я спросил, замерев: «От кого?»
Усмехнулось любимое тело
И послало с упреком кивок,

Нет, не мне,- за окно, что налево
От меня и правей от тебя.
Там желтело рыжело алело
О поминках роскошных трубя.

Я – про деньги, но ты отмахнулась,
Встала с кресла, к окну подошла.
И высокие бледные скулы
Осеняли осенний аншлаг.

Там дрожало смеясь умирало
Торопясь исполняло обряд
Золотые швыряя реалы
примеряя кричащий наряд.

Ты смотрела на сонную муху,
Забиравшуюся по стеклу.
«Без тебя все я сделала», — глухо
Прошептала ты, словно хулу.

И прихлопнула муху ладонью.
Заметалась она, щекоча
Кожу, будто гадая о доле
Вдруг заплакавшего палача.