Она обо мне вспоминает в четыре часа утра,
Плюет на меня смс-кою: «Я приеду?»
Все тот же веселый голос, все той же подкладкой – страх:
«Когда мы с тобой в последний? Да? В прошлогоднюю среду?»

Она, ковыряя вилкой овсянку, а сердце мое –
Ногами (полоской юбки – врасплох) с пожухлой улыбкой
Рассказывает о том, с кем рассталась. Взгляд – в окоем
Окна и шепчет луне, что весь этот год — ошибка.

За руку, как вора, схватив: «Есть белый костюм?» — «Зачем?» — «Затем, что сентябрь вот-вот» — «И что?» — «Наша свадьба!»
По горлу мне – взглядом. За угол заходит ум.
Я знаю ее, но лучше не знать бы…

Сыграв Мендельсона на нервах, вызванивает такси.
Горстями в окно бросают монеты небесной данью.
Кольцом обручальным на пальце луна у нее висит.
«Ты – милый», — и,
Усмехнувшись, опять на год пропадает.

Внимательно глядя в зеркало, вижу ее тоску
И страх опоздать, не успеть. Закутавшись в сумрак,
Все слышу голос ее, — он пулей бьет по виску.
Тогда понимаю сквозь сон, что снова я умер.

Когда-нибудь я книгу разыщу,
Она ответит мне на все вопросы,
Расскажет мне о будущем вещун,
И что казалось сложно, станет просто.

И сложится мозаика тогда.
Я разгадаю все свои загадки.
Забуду я печальные года
И поднимусь я в гору споро, гладко.

Я буду знать: что делать, как мне жить,
Чего хотеть и что мне ненавидеть.
И счастье безошибочно вскружит
Мне голову, не подавая вида.
Ну а пока я книгу не купил,
Пока не озарен ее ответом,
Жить буду начерно, как прежде жил:
Страшась ошибок, забавляясь бредом.

Капелькой нежности где-то слева,
Толикой верности, данной свыше
Я же с тобой! Ты ведь, правда, веришь?
Я же дышу! Ты ведь, правда, слышишь?

Листьями по ветру — еле слышно,
Шелестом книги и скрипом двери
Я же дышу. Ты ведь, правда, слышишь?
Я же люблю. Ты ведь, правда, веришь?

Запахом счастья — чуть слаще ягод,
Шёпотом неба — чуть громче крика — Я же дышу… Ты ведь слышишь, правда?
«Я же люблю…», — повторяю тихо…

Капелькой нежности где-то слева,
Толикой верности, данной свыше
Ты же со мной. И я в это верю,
Дышишь ведь ты. Я же это слышу.

Дай бодрость духа тем прохожим,
Кто бродит летом и зимой,
Как бомж, в одежде непригожей,
Забытый богом и судьбой.

Кто с грустью смотрит на ограду
Роскошных дач, особняков,
На недоступную отраду
И, опасаясь тумаков.

Кто обошелся так не мило
С людьми, имевших прежде вид,
Вполне достойный, где в них жило
Земное счастье, может быть?

Дай, Господи, живые крылья
Душе, презренною толпой,
Чтобы спасали от насилья
Ее от подлости людской.

Зачем она с такой любовью
Жизнь, как святыню берегла,
А власть чиновному сословью
Ту жизнь на муки отдала.

Господь! Пошли своим несчастным,
Число которых и не счесть,
Надежду малую на счастье,
Верни достоинство и честь.

Сердце отдала любви на растерзание,
Разум я оставила себе.
В голове стучит, как заклинание;
Ты такого не найдешь нигде!
Всем хорош-успешный и красивый,
И как-будто любит он меня.
Но, иногда такой бред несет кобылы сивой,
Что подумаешь: «А может это зря?»
Время бежит, как вагоны состава,
Быть любимой остается времени мало.
За что вы, мужчины любите нас?
Ведь мы вас жалеем-вот вам наш сказ…

Известно, Пушкин жил в Одессе
И об Онегине писал:
Где путешествовал повеса,
В каком он обществе блистал.

На юге солнечной Пальмиры
Бывали многие кумиры.
Но, Пушкина заслуга в том,
Что он талантливым пером
Одесский колорит прославил.
Его ценил и часто ставил
Гораздо выше черт плохих:
Пыль, грязь, безводье и других.

Поэт взирал на новизну:
Рост парусов, их белизну;
Устройство первых мостовых;
Дух европейский, во- вторых.
Он слышал говор разных наций.
В восторге был от местных граций,
Блиставших в ложах красотой,
Вблизи мужей с их дремотой.

Когда он город покидал,
То стихотворные флюиды,
Они для разума открыты,
Одесским музам передал.
И вдохновленные кумиром,
Что жил в Одессе человек,
Решили граждане всем миром
Воздвигнуть памятник навек.

С тех пор прошло немало лет.
В одежде бронзовой поэт
У моря Черного стоит.
Оно по-прежнему шумит.

Катится строчка за строчкой. Ждет читатель,
Дышит в спину, нетерпеливо ворчит,
Брызжет слюной, вырывает лист, некстати
Всхлипывает, скулит без всяких причин.

Листы, затопив словами, в темной обложке,
Бутылочной их швыряю чИтарю в пасть.
Он жадно глотает бестселлер – снов окрошку,
Восторженно мне рукоплещет. Громко, всласть

Он ревет всю ночь. Я поклоннику шлю поклоны,
За внимание благодарю его впотьмах.
Он протягивает ко мне с шумом руки-волны,
Умоляет меня,- он жаждет еще письма…

Пятница. Смуглый, косматый, нагло скалясь,
Приперся в пещеру критик, — меня терзать.
Эхом размазывал он меня по скалам,
Словом травил, так ядом жалит гюрза.

Он утверждал, что я — графоман пропащий,-
застряв на острове, крабам, китам пишу.
С таким же успехом можно карябать в ящик,
Или сыграть в него под вечерний шум.

«Ах ты, змеюка!» — и за тесак схватившись,
Критику я преподал экспресс-урок,
Отомстил с лихвой за письма, романы и вирши.
Но что за… Резко боль пробуравила бок.

Пятница сгинул, пропал в багряной дымке.
Я вслед за ним исчезал. И свет – слабел.
«Я — не Пятница!» — некто вдруг крикнул дико.
«Браво!» — рукоплескал океан… себе.

Когда накинет ранний вечер
На плечи города вуаль,
Зажжет мерцающие свечи
Лишь для тебя кафе«Версаль».

И запах кофе несравненный,
Вниманье, музыка, уют-все для тебя,
Наш гость почтенный,
Тебя здесь каждый вечер ждут.

Будь ты один, иль с дамой милой,
Веди детей, коллег, друзей…
Не будет среди вас унылых,
Вам будет только веселей!

Запомнишь этот чудный вечер,
А не придешь, нам будет жаль…
Ну разве зря зажгли мы свечи
Лишь для тебя в кафе«Версаль?»

Мне надоели строчки книжные!
А где мои ботинки лыжные?

Уже я в предвкушеньи мига:
Мне лес откроется, как книга.

Смеётся сверху солнце рыжее.
Когда же встану вновь на лыжи я?

Стою на правильном пути.
До леса только бы дойти!

Оставил я страницы книжные.
Я вновь читаю строчки лыжные.

И открывается мне лес
Живою книгою чудес.

И снова я увидеть смог
Собрание деревьев-строк.

Вдруг вижу под шатром небес
Я свежевырубленный лес!

Деревьев повалили много.
Здесь будет новая дорога.

Живая книга не хранится.
Из книги вырвали страницы!

Лес рубят! Бесполезно плакать.
Беру я веточку на память.
26 марта 2012 г.

Я за Армию, но без войны,
За оружие- лишь для учений,
За границы- для тишины.
Я за мир без людских преступлений.

Я за след в изумруде травы,
За серебрянность голоса в песне.
Я за Армию, но без войны,
За оружие- только для чести.

За раскаты, но только гроз,
За черемух душистость нарядов…
Я за Армию, но без слез
Я за Армию, но для парадов.

Я за стройных полков ряды-
В них защита, надежность и сила.
Я за Армию, но без беды,
Я за Армию-мощь России.

Я за Армию, но без смертей,
Чтоб Отечеству верность носила.
Я за Армию для людей,
Чтоб Россию мою хранила!