вечереет. на полнеба разливается
цветом розовым вечерняя заря.
будто девица к свиданью наряжается
и до ночи-то всего лишь полчаса.

а восток уже темнеет, закрывается
покрывалом из плотнейшей черноты.
и, мерцая, звёзды зажигаются,
словно запоздалые цветы.

не полнеба, а уже только полосочка
остаётся от прекраснейшей зари.
то невидимой серебряной расчёсочкой
причесала зорька волосы свои.

Облачившись в белые одежды,
как суровая холодная зима,
за окном покрытым пухом снежным
ты стоишь, тоску в душе храня.

Бережешь ее, прикрыв ладонью
согреваешь, думаешь о нём,
но холодной отражаясь болью
белый пух кружиться за окном

И так странно пребывая между
двух миров, где так сильны слова
о любви возвышенной и нежной
ты грустишь став холоднее льда.

О судьбе с душой уже не споря
и в страданьях больше не виня
тех о ком страдать совсем не стоит,
кто ушел за двери навсегда.

Облачившись в белые одежды,
сбросив с плеч печали тяжкий груз,
стала ты как королева снежной
и воздушной словно снежный пух.

ьныний, Кобеветной, Блаилаеса.

Ты так прекрасна и мила Что ночь становится светла И солнце меркнет пред тобой Сколько ж я выпил боже мой

Вот, значит, лежу. Надо мною скрипят, ходят,
Скрип в ухо вминают, – трещит череп по швам.
Если доносится звук, значит, я жив, вроде.
Льет потолок скрип, аргументируя шаг.

Сколько не помню уже, слушаю скрип, топот,-
То ли забыли меня, то ли я сам сник.
Слух бритвенно остр – я коплю будничный опыт.
Так же комком в горле коплю день и ночь крик.

Вырвалось, — не удержал: «Люди, я жив! Хватит
Изображать, что меня нет. Я еще есмь!»
Но вместо крика клубком – скрип, – мысли в кровати.
Прет из ушей, рта скрип – лебединая песнь.

Вот, значит, зашли, в респираторы взгляд пряча.
Вот на носилки кладут, скрипло бубнят, вниз
Сносят, прикрыв простыней. Но я и так зрячий.
Но я и так в смысл скриплой мелодии вник.

Услышать можно и прочесть,
Что, мол, проплачен был протест.
Мне не платили ни гроша.
Протестна вся моя душа!
19 марта 2012 г.

Плачет Ангел над брошенным храмом,
Помнит Он как молились здесь встарь
Смотрит небо сквозь ветхую крышу,
Солнца луч проникает в алтарь.
Голые окна и голые стены
Страшная кладь кирпича,
Купол проржавленный, крест покосившийся
Молча нам в душу кричат!!!
Нет здесь икон, фрески смыты дождями,
Всюду разруха и грязь…
Слово заборное, грязное, черное
Здесь написала какая-то мразь….

Ангел грозен, прощенья не будет
И пощады не жди, не проси!
Как земле не преданный покойник
Эти церкви стоят на Руси!

Снова пасмурно и хмуро.
И тоскливо на душе.
Но об этом, Губарь Юра,
Ты не раз писал уже.

Скоро солнце хлынет свыше.
Не грусти и слёз не лей!
Вновь разбойником засвищет
В роще майский соловей.
19 марта 2012 г.

«Не обижайте Натали!
Она ни в чём не виновата.»
Слабеет голос глуховатый,
Как будто бы из-под земли.

Он все ей глупости простил –
И то свидание с Дантесом.
Он просто на снегу простыл
У речки той, за чёрным лесом.

От всех мучителей вдали
Он верит ветренице свято.
«Не обижайте Натали!
Она ни в чём не виновата.»

Ну, вот и снова год пришел –
Не новый, но уже печальный,
Не оттого, что он плохой,
А оттого, что я скучаю.

Не оттого, что тишина
Пронзает мое сердце страшно,
А оттого, что я сейчас
Еще немного стала старше.
Не оттого, что жизнь моя
Необратимо станет прошлым,
А оттого, что никогда
Быть прежними уже не сможем.

Ну, вот и снова год пришел –
Не новый, но уже счастливый,
Не оттого, что хорошо
С тобою вместе снова было.

Не оттого, что навсегда
Я о печалях позабыла,
А оттого, что до тебя
Я не мечтала, не любила.

Не оттого, что о другом
Я постоянно вспоминаю,
А оттого, что лишь с тобой
Я этот год опять встречаю.

Ну, вот и снова год пришел –
Его ждала я неохотно,
Не оттого, что он ушел,
А от печали и заботы.

Не оттого, что без тебя
Я так мечтала беззаботно,
А оттого, что так любя,
Я потерять могу свободу.

Ну, вот и снова год пришел –
Не новый, но такой чудесный,
Не оттого, что напишу,
А от тог, что ты мне честен.