утро осеннее. солнце
встало с востока, ленясь.
а с запада снежная туча
навстречу ему прорвалась.

и вот над моей головою
летит уже хлопьями снег…
а солнце не хочет сдаваться,
неся миру утренний свет.

и весело белым снежинкам-
блестят они, точно алмаз.
и словно солистки в балете,
являют себя напоказ.

яркое солнце и беленький снег…
мир в кружева дорогие одет.
картиной любуюсь… тепло на душе.
поют с утра птицы на сердце уже.

День вылетает из кокона утра, расправив серые крылья крыш…

В тафте метафоры
Бойкой,
Соглядатаем
Налегке,
В сторонке нервно
Курит Набоков,
Сжимая сачок
В руке.

Дворник Вертер
Сметает с неба
Тучи
Метлами тополей,
Сигаретку стрельнув,
Предлагает паллет
Паленой водки,-
Из первого снега.

Набоков бормочет:
«Не увлекаюсь…
Вот, если — помплимус,
Это – да».
Дворник – ветрено:
«Мимо – кассы…
Значит, другим
Продам».

Вылетел день,
Теперь – не поймаешь
Даже Есенинскими ушами.
Серые крылья-
Крыши шуршат.
Из кокона утра
В сутрах судорог
Вон – душа

Дня, глашатаем
Ангела иль шайтана,
В метемпсихозе
Валко шатаясь,
Выпорхнул, вылетел,
Став бесхозным,

Вырвался день из кокона утра, расправив серые крылья крыш.
И ты, вслед за ним горячась, заметая следы, летишь, летишь, летишь…
Но зябкая ночь сачком набоковским день накрывает и шепчет: «Ш-ш».

Мой Генерал, мой Ангел падший –
Король Альер из Тьмы восставший,
Слуга всесильной пентаграммы –
В честь Сатаны ты пишешь драмы.

Твой слог тяжелый (взгляд Богини),
Подстать голодной гильотине –
Бескомпромиссно смерть несущий,
Но темным таинством влекущий.

Кто как не ты – Любовь познавший
И силам Зла талант отдавший,
(Чтоб быть рабом Лилит безумной),
Достоин мантии пурпурной?!

Мой Генерал, мой Ангел падший –
Душой и сердцем грусть искавший;
На сцене в блеске пентаграммы
В жизнь воплощаешь свои драмы.

я иду, ногами загребая
листья золотые по пути…
осень, как и мама, понимает-
как непросто милого найти.

согревает мне лучом последним
зябкие, холодные уста.
говорит, что только утром летним
на земле бывают чудеса.

когда в лёгком розовом тумане
солнце начинает новый день,
это чудо происходит с нами.
хочется любить тогда и петь.

а пока идёт зима крутая-
время для морозов и пурги,
ты, надежду эту согревая,
до тепла и лета сбереги.

Куда вьюга – туда и я.
Там ведь солнце.
Я солнце заберу, а вьюгу, как есть, оставлю.
И пусть только попробует к нам вернуться!

упал с берёз последний лист.
стоит прозрачным старый лес.
не слышен ветра бодрый свист.
ушло тепло из этих мест.

затихло всё. природа ждёт
прихода зимних холодов.
она не плачет, не зовёт
вернуть ей запахи цветов.

она готова вся ко сну.
уже почти глаза закрыла.
и солнце рано поутру
с трудом природу разбудило.

Убивает тишина
Посылает мрак
Я удачи лишена
К черту все, раз так.

Бьет посуду часовой
Зеркала в пыли
Ворон перешел на вой
Он опять вспылил

Завтра серый день зальет
Мраморный рассвет
Завтра вместо «да» вперед
Выйдет снова «нет»

Перестук.

Поверь, на помощь я тебя не позову,
Я ведь южный океан из золота.
И я всегда самостоятельно плыву,
А ты, как волк, умираешь от голода…
У тебя лихорадка, у меня перестук,
Это значит, что снова я льюсь через край.
Для меня любой стон – ангельский звук,
И я тихо шепчу: «Загребай, загребай!»
А наутро опять все начнется с нуля,
Перестук, дикий вой, грабежи, толкотня…
Я ж опять, как и прежде, шепну: «Вуаля,
Ты пришел! Загребай, загребай же меня!»

Бог, закрывая дверь,
Открывает окно.
Ты докатился, верь.
Вдруг постучали в дно.

Вроде уже терять
Нечего мне. Но вот
Я теряю опять.
Кто меня разберет.

Сумма растет потерь.
Третьего не дано:
Бог закрывает дверь,
Значит, пора – в окно,

А точней – из окна
Прошвою этажей.
Дальше не проканать.
Дальше — еще сложней.

Могут ведь и окно
Законопатить мне.
Буду бревном бревно
На тредисятом дне,

Буду быдлом блудить
Тысячу лет и зим,
С зеркалом говорить,
Путая сон и бзик,

Путая дверь с окном,
Единицу и ноль,
Улицу и кино,
Путая Бог и боль.

О, нет, не надо, слов не надо,
К чему слова! Слова есть ложь!
В душе моей давно прохлада,
А в сердце прописалась дрожь.

Я Вас прошу, прошу, не надо,
Излишек фраз я не люблю.
О, Леди-Смерть, Вы как торнадо
Порвали в клочья жизнь мою.

Я, как и все – боюсь забвенья,
Я, как и все – хочу творить,
И пусть терзают мозг сомненья
Я, как и все; я, жажду – ЖИТЬ.