"… ах, Рассея, моя Рассея, от Волги до Енисея." гр. Любэ.

Заслышав эту песнь, слегка косею.
Нет, не подумайте, что панику здесь сею.
Но кто-то взял и поделил Рассею.
Быть может в тексте где-то опечатка.
Обычно ведь Калининград — Камчатка.
Так каждый день сюрприз приходит снова,
Как тут не вспомнить дедушку Крылова!
Беда, коль пироги начнет печи сапожник.

ты стоишь сейчас передо мною…
на груди седая голова.
я любовь в душе своей закрою,
чтоб она не выдала меня.

буду голосить, ругать и злиться,
буду укорять и попрекать.
ты за двадцать лет не изменился,
и не можешь слова мне сказать.

вот стоишь ты тихо на пороге,
как скала, как вековой утёс.
на тебя смотрю сердито, строго,
морщу свой слегка курносый нос.

провожаю взглядом до дивана,
укрываю пледом, простынёй.
между нами места нет обману
и холодной не разлить водой.

спи мой атаман, моя отрада…
ну, немного нынче перебрал.
мне другого никого не надо,
да и ты другой любви не знал.

завтра будешь каяться и клясться,
отрекаться от своих друзей…
буду я тихонько улыбаться,
жарить со сметаной карасей.

Не должно видно в мои леты
Писать ни оды, ни сонеты,
Когда вокруг одни поэты.
А мне все говорят постой!
Чернить бумагу шутки ради.
Здесь, в ученической тетради,
Или на праздник тете Наде
Какой-нибудь стишок простой.
Глаголом время не пронзаю,
Где дактиль, где хорей не знаю.
На что ж тогда я уповаю
Своей невинною душой?
И быть не хочется последним.
Быть крайним? Да уж лучше средним.
Но где-то на краю переднем,
И чтоб с амбицией большой.

"… ароматами гладиолусов" гр. Корни

Я узнаю тебя из тысячи, а быть может из миллиона.
Хоть не носишь на шее тату, яркой броши и медальона.
Отыщу тебя в тихом лесу, на танцполе и детской площадке.
Так что милая не играй, не играй в эти детские прятки.
И еще тебе честно скажу, пусть пока мы с тобой не женаты.
Больше жизни люблю я духи «Гладиолусов ароматы».

отшумела свадьба, отплясала,
гости разошлись, убрали стол…
и невеста с сонными глазами
белый с головы сняла убор.

скинула нарядные туфлёшки,
вытянула ножки. хорошо…
и зажала тонкие ладошки
меж колен. вздохнула глубоко.

неужели это с ней случилось,
что ночами грезилось не раз?
и кольцо лучами заискрилось,
счастье выставляя напоказ.

и не подходите к ней, не надо
тихо гладить по её плечу.
пусть сидит. я за неё так рада,
что молчать об этом не хочу.

у меня в тетрадках кляксы,
двойки и колы.
но зато я самый смелый-
бойтесь пацаны.
я иду по коридору-
на пути не стой!
вот какой я сильный, ловкий…
ну, совсем крутой!

но совсем другой ребята
в класс я захожу.
обливаюсь липким потом
и, как лист, дрожу.
прячусь за чужие спины,
звук не пророню,
и, как помятник из глины,
у доски стою.

что за сложная работа-
выучить стихи.
не влезают, хоть убей их,
в голову они.
и в задачах на сложение
не найти ответ.
кто же даст мне, наконец-то,
правильный совет?

может бросить эту школу
да уйти в моря?
посмотреть: на самом ль деле
круглая земля?
я собрал себе котомку
чёрных сухарей,
и решил, что надо двигать
к морю поскорей!

лёг поспать перед дорогой
в комнате своей.
и приснился мне ужасный,
грязный, злой злодей!
угрожал мне пистолетом,
слопал сухари,
и велел решать задачки,
и учить стихи!

Поручика не приглашали,
Уже который Новый год.
Его привычку всюду знали:
Опять расскажет анекдот!

Катитесь по степИ, шурша,
Под солнцем чахлым в сорок ватт.
Подъела гниль вас и парша,-
Уже не повернуть назад…

Открыт вход в погреб – тьмы притвор;
И балка – в галстуке петли.
Тьма смотрит на меня в упор.
Я – в гараже, я – на мели.

Шагнул. И заревела кровь,
А под ногами – зыбь огня.
Скорей, скорей притвор закрой!
Но потащило вниз меня.

Боль вырвала из забытья
И стала в пОгребе кромсать
И рвать заботливо, в оттяг,
Как обезумевшая мать.

Я закричал туда, где свет
Зарылся в серую шинель
И потерялся в ней совсем.
Лишь тихий шелест в вышине

Ответом был. Я здесь один.
Все это пОгреба навет.
Щепотку храбрости найди,-
Пора карабкаться наверх.

По дыбе лестницы я лез,
На ней себя терял порой
И, отыскав на дне, в золе,
Опять бодался с высотой.

И вот я выполз. Гаража
Нет и в помине. Степь шуршит.
Гнилые яблоки лежат,
И солнце лампочкой дрожит.

Вдруг ветер вздорный налетел,
И яблоки гурьбой – в притвор.
И я за ними — в тьмы предел,
Вливаясь в шелестящий хор:

Катитесь, яблоки, шурша,
Под солнцем чахлым в сорок ватт.
Подъела гниль вас и парша,-
Уже не повернуть назад.

Рассвет меня застанет за столом,
Когда листы бумаги разрываю,
Когда эмоции от края и до края.
Их объяснить пытаюсь лишь стихом!
Писать, писать, пока ложатся строчки,
Пока стоит оседланным Пегас.
Забыть про запятые и про точки,
Приходит Муза иногда на час.
Она войдет богинею прелестной,
Чела коснется, а быть может рук.
И только ощущаешь сердца стук,
И привкус опьяненья неизвестный.
Уже забрезжил утренний рассвет
Пора упасть в объятия Морфея.
Вот только сна в помине больше нет.
Но я об этом даже не жалею.

какая прекрасная роза
на насквозь промёрзшем окне!
весенние светлые грёзы
зимою напомнила мне.

а запах дурманящий, сладкий,
как будто в весеннем саду.
и я, как тогда, без оглядки
к любимому ночью бегу.

и пусть завывают метели,
и падает белый снежок…
я буду красивой и смелой,
как этот чудесный цветок!