Лететь по рытвинам — судьба
Такая?
По лобовому грязь волной
Стекает.

Мутнеет путь, мутнеет взгляд.
Без дрожи
Приходит мысль, что я ослеп,
Быть может.

Лечу потерянный, слепой,
Пропащий.
А в горле – камень, не кадык,
Не хрящик.

Но вот мелодия до слез
Простая
Марину воскрешает вдруг.
Листаю

Я памяти блокнот, в пыли
Забытый.
Магнитофон вот так же пел.
Укрыты

Мы были летней темнотой.
Машина
Стояла в тихом тупике.
Мы шили

Из тел бесхитростный узор…
Ах, если б
С Мариной встретиться опять,
Как с песней.

Марина вычистит весь мир
от грязи;
Я стану с ней другим совсем
И сразу…

Но песня вмиг оборвалась
Тревожно.
Ведь мимо нас прошел ночной
Прохожий.

Цепенею над строчкой,
Что гибнет в снегах.
Вызволять надо срочно,
Писать впопыхах.

Но над белою мглою
Я оцепенел.
И виски холод ломит,
Озноб – по спине.

Сквозь меня дрожь проходит
И мелочный шум.
Умираю я вроде,
Зимою дышу.

Ступорозный припадок
За горло берет.
Строчку вызволить надо,
Меня ли вперед?

Я не знаю, не помню,
Над строчкой замерз.
Забытье – это помощь,
Уставшим от верст.

Пусто!

Вот весна пора желанья И в душе не гаснет свет Брось невинные лобзанья Лучше сделай мне миннет

В моем окне цветущий майский сад,
И буйство красок радует мой взгляд.
Он так устал от монохромности зимы,
Но снова май! В саду — цветные сны!
И в этих снах моя душа томится,
И верится, и хочется влюбиться!
И к небу руки! Солнце горячо!
Мне хочется цветов! Еще! Еще! Еще!
Тюльпанов, крокусов, нарциссов аромат….
Глотком шампанского пьянит меня мой сад.
И толстый шмель, застряв в тюльпане с головою,
Жужжит о том, как опьянен весною.
Мой майский сад — властитель чувств и дум,
Как у Некрасова: «Идет зеленый шум!»
Я в сад окно пошире распахну
И грудью полной я весну вдохну.

Вот опять наступила весна:
Время нежных мечтаний и грез.
В лужах солнце сверкая блестит
После первых стремительных гроз.

Солнцу я подставляю лицо,
Обжигающе теплым лучам.
Оттого, что мне так хорошо,
Улыбаюсь я даже врагам.

Я весной насладиться спешу,
Чистотою и сочностью цвета.
Каждый год с нетерпением жду
Эту сказку в преддверии лета.

Прилетел мой скворушка из далеких мест,
Сел мой милый скворушка да на свой насест.
И, подняв головушку, прямо к небесам,
Мне запел тут скворушка песню дальних стран.
Как искал там скворушка ласки и тепла,
Только вот без Родины жизнь не так текла,
В ярких странах южных снилась по ночам
Сторона родная — лучшая из стран.
Вот и я, как птица, без родной Руси
Не смогла бы жить там, как ты ни проси,
И не полечу я через океан,
Жизнь моя — Россия! — лучшая из стран!

Она обо мне вспоминает в четыре часа утра,
Плюет на меня смс-кою: «Я приеду?»
Все тот же веселый голос, все той же подкладкой – страх:
«Когда мы с тобой в последний? Да? В прошлогоднюю среду?»

Она, ковыряя вилкой овсянку, а сердце мое –
Ногами (полоской юбки – врасплох) с пожухлой улыбкой
Рассказывает о том, с кем рассталась. Взгляд – в окоем
Окна и шепчет луне, что весь этот год — ошибка.

За руку, как вора, схватив: «Есть белый костюм?» — «Зачем?» — «Затем, что сентябрь вот-вот» — «И что?» — «Наша свадьба!»
По горлу мне – взглядом. За угол заходит ум.
Я знаю ее, но лучше не знать бы…

Сыграв Мендельсона на нервах, вызванивает такси.
Горстями в окно бросают монеты небесной данью.
Кольцом обручальным на пальце луна у нее висит.
«Ты – милый», — и,
Усмехнувшись, опять на год пропадает.

Внимательно глядя в зеркало, вижу ее тоску
И страх опоздать, не успеть. Закутавшись в сумрак,
Все слышу голос ее, — он пулей бьет по виску.
Тогда понимаю сквозь сон, что снова я умер.

Когда-нибудь я книгу разыщу,
Она ответит мне на все вопросы,
Расскажет мне о будущем вещун,
И что казалось сложно, станет просто.

И сложится мозаика тогда.
Я разгадаю все свои загадки.
Забуду я печальные года
И поднимусь я в гору споро, гладко.

Я буду знать: что делать, как мне жить,
Чего хотеть и что мне ненавидеть.
И счастье безошибочно вскружит
Мне голову, не подавая вида.
Ну а пока я книгу не купил,
Пока не озарен ее ответом,
Жить буду начерно, как прежде жил:
Страшась ошибок, забавляясь бредом.

Изувечен, разворочен,
Но тебя я — очень, очень.

С пальцев кончиков до мочек,
С головы до пят я — очень.

Сам себе — великий зодчий,
Поменял страну и подчерк,

Душу залепил я скотчем,
Только рвется, — очень, очень.

Думаю я днем и ночью:
Почему тебя я — очень?

Не сложить мечты из строчек,
Расставанья не отсрочить, — Все бессмысленно. А впрочем
Смысл в том, чтоб — очень, очень.

Был удар предельно точен.
Дальше — знаешь: очень, очень.