В плотном, мшистом покрывале в полночь комнаты вплывает
И, скользнув к моей кровати, замирает холм.
Лунный душ он принимает,
Но становится от света все черней, плотнее мхом.

Жадно комнату глотая, он молчит. Молчанье бродит,
Точит тишины мечи.
Но мне кажется, что вроде…
Нет. Молчит. Молчит. Молчит.

И, не выдержав молчанки, на него я – с кулаками,
С воплем: «Уходи, давай!»
Холм мгновенно расступился, — и нырнул я в пропасть камнем,
За спиной, вдогонку слыша хруст валежника: «Бай-бай».