Мой грешный ум закованный в печать
бумажных призраков на иностранных знаках
эквивалентов ценностей, и знать
мерилом счастья признанных, когда то.
На них политики чужой мене страны
вершивших судьбы мне далёкого народа,
бумагам этим беззастенчиво верны
все те в ком плоть с душой давно в разводе.
За них купить почти возможно все
любовь и честь, и совесть может даже.
В хрустящих бланках обитает колдовство,
желаний суетных обманчивая тяжесть.
О как пьянит их красок аромат
лежащей ровно на поверхности бумаги,
но краски пахнут, источая горький смрад
Гниющих трупов разлагающихся ради
Чужого счастья в мире призраков идей.

Так мало радости осталось у людей,
набив карманы хрустом проклятой бумаги,
глотать огонь и свой остывший тлен,
забыв о том, как по щеке струится влага.
Возводим грешные в цари богатства муть,
служа мамоне обрекая в муки душу,
бумажных призраков плодим, наводим жуть
грызя друг друга, отвоевываем сушу.
И мне так грустно созерцать повадки крыс
желаний низких набивания бумагой
все то, что гордо называем «наша жизнь»
и словно мантру повторяя слово «НАДО»,
мы так же страстно тянем руки к алтарю,
который доверху покрыт чужой капустой.
И грешный ум все мысли сводит к одному
Руби бабло, пока не стало пусто
И запах твой не стал сродни гнилью`.