Глава 2.

Счастливее всех-всех на свете
В песочнице играли дети.
Строили замки из песка,
По небу плыли облака,

Солнце светило ясное
И жизнь была прекрасная
В их сказочном своем мирке,
От нас, который вдалеке,

За семью печатями,
За маскарадов платьями,
Что одеваем с возрастом.
Об этом как-нибудь потом.

Все это только присказка,
Чтоб проскочила искорка
Меж состояньем детским –
«Совковым», бишь советским.

И «гномским» настоящим,
Радующим и злящим,
Бедным и богатым.
Анекдотом бородатым.

Не всем, в котором повезло
Взять лодку, к лодке той весло,
Чтоб плыть по речке молока
С кисельным брегом по бокам…

В песочнице играли дети…
И к ним счастливейшим на свете,
Яко козлище в огород,
Забрался Гном царских пород.

В народе прозванным Бориской.
Детишек поманил ириской
Больших, по-взрослому, свобод.
И взбаламутил так народ,

Я извиняюсь — детский сад,
Что сам был этому не рад.
В песочнице нашелся умник.
Песочку, хрясть, Бориске в «кумник»,

В заплывшие жирком глаза,
Чтоб Гнома прошибла слеза,
В груди застрял комок-комочек,
Что он и сам играл в совочек.

Но нет. Бориска «типа панк»
К песочнице направил танк.
По замкам из песка – «бабах»,
По самый, что есть Карабах…

Поднялся в воздух смерча столб…
Детишкам кому по лбу, в лоб
Сей ветер перемен ударил.
А Гном им, понимаешь, парил:

«Игрушек подарю вам воз.
В песочницу сгрузим навоз.
Посадим розы. Орхидеи.
И скоморохи-лицедеи

Плясать вам будут до упада.
Организуем Гей-парады.
Научим вас «крутить рамсы»,
Обучим пению попсы.

Иные воплотим затеи.
Представлю авторов идеи.
Знакомьтесь дети – сын Тимура.
Егорка. Чья губа не дура.

В команде Гномов из ларца,
Не одинаковых с лица,
Вас не обманут. Объегорят.
Ропот… Молчать! С Царем не спорят!

А ты с совочком, понимаешь,
Берешь лопатку и копаешь.
Иль роешь землю, так сказать,
Чтоб деньги папы закопать

И бабушкины сбереженья.
Для роста их, приумноженья.
В Поле Чудес для дураков.
В стране наивных простаков…

Процесс Егорка проследи.
Главное – сам не наследи.
И белые одень перчатки,
Чтоб не оставить отпечатки»…

В песочнице развал. Разруха.
Бориска пальцы свил у уха:
«Эй! Кто там прячется в кустах
Когда здесь полный «разбабах»

И перестрой песочницы?
Кто там, в штанишки мочится?
А! Это ты, мой бывший босс,
Который спрятался в Форос,

С черною меткой на плеши.
Под дудочку мою спляши!
Ты из себя сохатого
Нам не лепи Горбатого!

Пляши! Пляши! Пляши соколик!
Под камеру! В рекламный ролик!
Отныне ты не Царь Горох,
А, понимаешь, скоморох…

После речей своих Тиран
Наполнил водкою стакан.
Смачно выпил. Закусил.
И в Кремль на танке укатил.

А в песочнице война.
Хаос. Полная «ХАНА».
Кто к себе ведерко тянет.
Плачет кто, а кто рыдает:

«Мне отдай свою машинку
За конфетки четвертинку!»
«Нет! Машинка же моя!
Дай мне лучше три рубля!

Коли нет – возьми у папки.
Ты теперь мне должен бабки», — Ему пупс что посильней, — «Их отдай! И побыстрей!»

Его соседи, взяв совочки,
Деньги прятали в песочке
По сообразу картины,
Что они де «Буратины».

Кто-то, взяв скакалку в руки
Всем устроил «бяку-буку».
А совсем уж дурики
Играли в жмурки – «жмурики».

Другие только в прятки,
Сверкали одни пятки.
А те, кому, что в лоб что полбу,
Откопали где-то колбу,

То ли банку с гексогеном.
И, ведомые злым геном,
В подвал дома отнесли.
С жильцами, напрочь, дом снесли.

В углу песочницы парнишка
Читал про Кибальчиша книжку.
Нашелся на него Плохиш:
«Не так сидишь. Не так глядишь.

Не «по-пацанскому» моргаешь.
Ни сам не пьешь, не наливаешь.
Ты среди нас теперь «Титаник».
«Нераспальцованный ботаник».

Отличнику бац по очкам.
В них отраженных облакам.
Плохиш не знал, что он от скуки
Лишил песочницу науки.

Столб пыли все не опускался.
Вот это Боря постарался!
Дела, какие замутил,
Какие вихри закрутил.

В пыли скакали дети в шапках,
На деревянных, на лошадках
Палили в воздух из хлопушек.
Из «стингеров». Других игрушек.

С кривой улыбкой хохмачи
В игру играли «Басмачи».
Срезали, как бы понарошку,
У чучел «тряпошные бошки».

С детишками другими в ссоре
Дерзили даже Гному Боре.
А тот бухал. Бухал. Бухал.
Их как бы и не замечал.

Когда заметил — поздно было.
«На мыло Борю! Боре в рыло!», — Детишки в голос завопили.
Ну а песочницу бомбили.

Чесали под одну гребенку.
Из танков били по ребенку.
И старикам. И басмачу.
Зеленым флагам. Кумачу.

Смешалось в пыль «Ура», «Акбар»…
В Кремле в то время шел пиар,
С крапленой картою колоды,
Демократической Свободы.

С примесью гномского ярма.
И с кражей общего добра…
В сыр-бор немного погодя
Заслали птицу Лебедя.

Как запускают в прибаутку
Селезня. Вернее – Утку.
Тот белы крыльями взмахнул,
Шею лебяжью изогнул.

Прогнулся, можно так сказать,
Мир согласился подписать,
Между детьми и басмачами.
Меж «лохами» и «паханами».

Оформил Лебедь честь по чести
Захороненье «груза двести».
Честь Армии игрушечной.
«Трехтанковой». «Трехпушечной».

С зарплатою задержанной.
Он посчитал поверженной.
И что совсем не здорово,
Солдат расплавил в олово.

Хотел как лучше. Но беда.
Все вышло, в общем, как всегда.
В пределах басенной науки
Рака, Лебедя и Щуки…

Рядом с песочницей. В пруду.
Златую Рыбку на уду
В мутной воде ловил Колдун.
Маг слова – Князь Черномырдун.

Со свитой Гномов из ларца,
Не одинаковых с лица.
И тех, кто рангом был пониже,
Но не был менее бесстыжим.

Свита стояла вдоль пруда.
С сачками боле невода.
Карман держали еще шире.
Прицельным взглядом, словно в тире,

В воду смотрели упыри.
Их, черт возьми, и побери.
Златую Рыбку поджидали.
К уде наживку подбирали.

Цепляли хлеб и мотыля.
А Рыбка им: «Фиг! Ву а ля!
Не клюну. Можете не ждать.
Меня так просто не поймать.

Золото мною в ил зарыто.
А вам разбитое корыто
Быть может все же, подарю.
И то – желаньем не горю».

Черномырдун чернее тучи:
«Мы эту Рыбку заполучим»!
Стал ворожить и колдовать,
Язык английский изучать.

И осенило – «Вау! Черри!»
В рыжего Гнома «глазья» вперил:
«По-моему ты, Гном, вчера
Детям раздал ваучера.

Придумай как у бедолаг
Выудить тонны две бумаг.
Ведь их и так, не будем спорить,
Задумали мы объегорить.

Бумажки эти – на крючок.
Меня ты понял, своячок?
Ведь мы на «вишенку» такую
Поймаем Рыбку Золотую».

Рыжий Гном ответил: «Есть!»
Применив обман и лесть
Стал детишкам объяснять
Где ваучеры им обменять

На пузырек «паленой» водки,
Буханку хлеба и селедку.
Или на крынку молока.
Или на «в небе облака».

А не то они, ребят,
Попросту у вас сгорят.
Ведь их срок – не боле года.
Все для вас. Бишь для народа.

Быстренько их мне отдайте
И «как знайте, поминайте».
На утрене. Хоть на вечере.
До свидания «Вау-Черни».

Хоть я в вашем горле кость –
Не ваша теперь собственность,
Включая ложку манной каши.
Что было вашим – стало нашим.

В песочнице и вне нее –
Кушайте мое вранье.
Вот так детишки-октябрята,
Совки, Совочечки, Совята.

Да вы не плачьте «е-мое».
Приватизируйте жилье.
В песочнице и из песка.
А то смотреть на вас тоска.

Вы стройте, стройте. Мы поможем.
Сполна налогами обложим.
Но это позже, а сейчас
Смотреть в мой правый честный глаз!

Из глаза выскочил Гипноз.
Сгрузил «Вау-вчера» на воз.
Почтовой тройкой их к пруду
Черномырдуну на уду.

Вокруг все та же свиты стая.
Поймалась Рыбка Золотая.
За нею Щука погналась.
Вместо Емели подалась

На услуженье упырям
И прочим сказочным Царям.
К тем, кто мечтал «и рыбку съесть».
И совесть, потеряв и честь,

Имели странное желанье
Самим стать рыбою пираньей.
Акулами капитализма.
И радовала из Хоризма

Гнома Бориса фаворитов.
Воров, мздоимцев и бандитов.
И эта, с позволенья, знать
Златую Рыбку ну пытать,

Приколотив к доске гвоздями,
За плавники ее клещами:
«Где золото и где алмазы?
Где прячешь уголь, нефть и газы?

Валютный где запас Страны?
Утюг тащите пацаны!
Златы бока ей «щас» поджарим!
И Щуке на обед подарим!»

А Рыбка «с принципа» молчит.
От боли губами скрипит
И думает: «Пытка – понты.
Спасут, спасут меня менты.

А КГБ врагов накажет.
Спецназ армейский костьми ляжет,
Но Рыбку Златую спасет».
Вот мыслей был ее полет.

Ошиблась. Продается все.
Ружье стреляет за «рыжье».
И не спасет даже Гринпис
Коль не пойдет на компромисс.

И с ней пока такая штука
Желанья выполняла Щука.
Чтоб на прием к ней записаться
Элита меж собою драться.

Стрелять. Взрывать и подставлять.
Счета друг другу выставлять.
А та лишь жителям Кремля
Поставляла соболя,

Обиты золотом кареты,
Бриллианты, камни-самоцветы.
А по особому капризу
Могла открыть в Европы визу.

Счетами в банках одарить
Тех, кто решил «потиху» срыть.
Заводы, вышки нефтяные,
Медь, никель, прииски золотые

Получали лишь блатные.
Гномы. Да близкие родные
Царя-бухарика Бориски.
Подписывал он их записки

К Щуке направленных желаний
Без сомнений и стенаний.
А то ведь Щучее веленье
Имеет и ограниченье

В интервале временном.
Пока в песочнице Содом
Или Гоморра. Что? Не знаем.
Лишь понимаем – вымираем.

Ради желаний единиц,
Которые пошли на Блиц…
Царя желанья и хотенья
Вызывали раздраженье

Среди Совочков и Совков,
Но кто их слушал, сопляков?
Коли пошла такая пьянка –
Пляски Бориса под тальянку.

Чтоб доказать всем – свой он, свой.
Что сердцем добрый и душой.
Он Царь от Бога, понимаешь.
Ты выбор сердцем принимаешь

Не дружный с головой сопляк.
Свой Трон не уступил, добряк,
Барону красному Зезюгу.
Детям песочниц как бы другу.

Но Царский стульчик расшатался.
И Рыжий Гном как мог, старался –
Распорки к ножкам прибивал.
Их «загогулиной» скреплял.

Гвоздем. Шурупом. Скрепкой. Скобкой.
А «из-под ксерокса коробкой»
Седушку снизу подпирал.
Со лба рукою пот стирал.

Позвал на помощь Белоснежку,
Одету в черную одежку.
Решив, что Боря подустал.
А Дама с «корабля на бал»

В тени, без рамп и без софитов
Порулит сонмом фаворитов.
Да и Зезюга приструнит.
Бишь к теплой стенке прислонит.

И даст, по Щучьему веленью,
Достойное обеспеченье.
А что до злых его речей?
Язык – да он же без костей.

Пусть себе шавкой злобно лает.
Она обычно не кусает.
Пусть строит из себя Никитку.
Откроет в Кремль ему калитку.

И пусть сей красный фаворит
Детишкам головы дурит…
А Боря делал рокировки
Картошки, хрена и морковки

В палисаднике Кремля.
И девальвацию рубля.
С помощью Черномордуна –
«Водокрута-колдуна»

И его верной, жадной свиты.
Детишек карты были биты.
Признав полнейшей ерундой
Опыты с Рыбкой Золотой,

Си подколодные аспиды
Решили строить пирамиды
В песочнице и из песка,
И высотой под облака.

Черномырдун был главный Гений
Сих зыбкой прочности строений.
Построил самую крутую.
Громадную. Внутри – пустую.

К ее подножью, как на грех,
Сгрузили деньги МВФ.
Ту пирамиду затрясло.
И «башню» Колдуну снесло.

К деньгам ручонки потянулись.
Но Гномы из Кремля проснулись
И к Белоснежке на поклон:
«Поставь хищению кордон

И сократи наши потери.
А деньги МВФ поделим.
К суду нас вряд ли привлекут,
Долги потомки отдадут».

Та в ступу яки в самолет.
Метлой направила полет
На место сих деяний странных.
Слов много высказано бранных

Слетело с ее дамских уст
За то, что ларчик гномов пуст.
Чар Колдуна навек лишила.
Над пирамидой покружила.

И поняла – Семьи финансы
Поют последние романсы.
Кусок забрала пирога,
Что получили от врага,

За разгром песочницы
Что вот-вот закончится,
Когда пирамида рухнет.
И тут в песочнице как УХНЕТ!!!

Прах посыпался и пух.
Скончался не один главбух.
А Белоснежка в ступу прыг
И в Кремль ракетой в тот же миг.

Гномов к себе на кондачок,
Под свой железный каблучок.
Пальцами щелк: «Вот мой каприз –
Теперь Колдун Киндер-Сюрприз!

Ты, Киндер, объявляй дефолт.
И знай – на гайку хитрый болт
С левой резьбой всегда найдется.
Черномырдун, как мне дается,

Уж на орехи получил.
И Эстафету вам вручил.
По Щучьему и моему веленью.
Что? Есть какие-то сомненья?

И будешь ты любезный Гном
Отпущения Козлом.
А мы дадим тебе капусты.
Иль в огороды с ней запустим».

Очки поправив, грудь вперед,
Киндер объявил дефолт.
«Кассиром назначаю Рому.
Ковер стелите молодому.

И мне он нравится, стервец,
Как чистокровный жеребец.
Ты будешь нефти «сомельи»
И главным спонсором Семьи.

Ах да, из табакерки черт,
Можешь не ходить на корт.
О нем в газетах «ни-ни-ни»!
Будет процветать в тени.

А если что и просочится –
Немедленно всем отшутиться»…
В песочнице детишки в шоке.
В школе забросили уроки.

Нашли цистерну со спиртом –
Содом же он и есть Содом.
По-взрослому и пригубили,
Да «дурью» косяки набили.

И ну дымить как паровозы.
Они же Гномам «бабы с воза».
Дела в Кремле серьезней, круче.
По воле Царской или Щучьей

Сталью скрепляют сундуки
«Презлатоцепые быки»,
Что при сокровищах у свиты
Охранники. С виду – бандиты.

А свита их в Европу оптом,
Чтоб сделать жизнь свою курортом.
Иль «почить в бонзе» вечным сном
Со свежевыбритым лицом,

Помытым и ухоженным,
В дубовый гроб положенным.
Результаты видим сами –
Поля в граните со крестами.

Иль в замках при Рубляндии.
Иль в Англии, Шотландии
Жить в статусе Господ, Вельмож
Под свинской маской свинских рож…

Возня в песочнице, погром.
Это Бориска – Царь и Гном,
Погрязнув в «рокировочках»
Шальных «перестановочках»,

Впал в полную прострацию.
Под бурные овации
Америки, да и Европы,
Что нам надрали как их? Шопы…

То-есть надраили витрины.
А Шопы – это магазины,
Где демократия товар
Потертых джинсов-шаровар.

Бишь просто утка для детей
В обзорах теленовостей.
Белоснежка со друзьями,
Чтоб в Кремле не стать гостями

Если Боря упадет
И Зезюг на Трон взойдет,
Стали думать и гадать,
Чтоб такое предпринять.

Ведь светит полное «зюзю».
Ну а тем боле буквой «зю»
Все будет если Жиротоп
Какой-нибудь всем скажет: «Стоп!»

И сапоги, помыв в морях
И в океанах всем «бабах»
Совсем уж ядерный устроит.
И пострижет всех и построит.

В общем, задумалась Семья:
«Ох ты! Ах ты! Айяяй!».
Позвали Гнома с взором чистым,
Который главным был чекистом.

.