Утром, тяжко скрипнув пружинами, позвонками,
Из кровати – да в тапки. Шарк — на квартирный юг –
В туалет. Замираю. После я извлекаю,
Дернув лапку вверх, захлебывающийся звук

Из бачка. Потом, потоптавшись в тапочках в ванной,
Шаркотню развожу на кухне – тягучий вальс.
Так шлифую тапками день до основы ватной.
Шорох тапок под ночь похож на шершавый лязг…

Снова утро. Значит, снова мне в топку из тапок –
Зажигать целый день… Но держит крепко кровать,
Чтоб на мозг могла апатия капать и капать.
Позвоночник в пружины врос — нет сил, оторвать.

Только слышу там, в коридоре колючий шорох,-
Разнося по квартире холод, тапки шуршат,
И по нервам – наждачно: шарк, шарк – все ближе, скоро…
Льет окно на тапки ночной темноты ушат,

И они затихают. Выдохнув, я на кухню
Выбираюсь, пробую взглядом длинную мглу.
В ней кружась, прикладываю безмолвие к уху,
Все надеясь на что-то, если — не вширь, так — вглубь.

Горизонт зашумел, задрожала желть пустыни.
Пара тапищ – гор грохочущих. Я – в бегство, в жар.
Правый сверху – тучею. Я: «Не надо. Пусти. Не...»
Позвонки прохрустели. Темень: шарк, шарк, шарк, шарк…