Вечер, устало накинув на плечи
Потрепанный плащ цвета ультрамарин,
Пройдет в городской суете и, беспечно
Играя холодным неоном витрин,
Растает в ночи… Та привычно расставит,
Строго по списку — согласно местам,
Россыпи звезд, аккуратно расправив
Скомканный купол небес… По пятам,
Шелковой нитью прозрачного звука,
Туго натянутой — в звон — тетивой,
Ловко сплетенного Временем, лука,
Движется утро… Очнись, ангел мой!

Опечалился Август. Слезу уронил,
Созерцая закат быстротечного Лета.
Хоть земля ещё солнышком жарким согрета,
Но в саду уже лист золотой закружил.

Обозначилась та временная черта,
За которой наступит пора увяданья.
Всё же, Август родимый, не надо рыданий.
Осень так же прекрасна собой, как мечта.

Вспыхнут кроны деревьев в сияньи огней,
Трепеща на ветру, словно нежные свечи.
Месяц тихо уляжется тучке на плечи,
Проливая свой свет над покровом ночей.

Удивят пестротой разноцветья сады,
В золотом и багряном листвы полыханьи.
Будет праздник душе. Красота созерцанья
Сердцу радости светлой оставит плоды.

Лететь по рытвинам — судьба
Такая?
По лобовому грязь волной
Стекает.

Мутнеет путь, мутнеет взгляд.
Без дрожи
Приходит мысль, что я ослеп,
Быть может.

Лечу потерянный, слепой,
Пропащий.
А в горле – камень, не кадык,
Не хрящик.

Но вот мелодия до слез
Простая
Марину воскрешает вдруг.
Листаю

Я памяти блокнот, в пыли
Забытый.
Магнитофон вот так же пел.
Укрыты

Мы были летней темнотой.
Машина
Стояла в тихом тупике.
Мы шили

Из тел бесхитростный узор…
Ах, если б
С Мариной встретиться опять,
Как с песней.

Марина вычистит весь мир
от грязи;
Я стану с ней другим совсем
И сразу…

Но песня вмиг оборвалась
Тревожно.
Ведь мимо нас прошел ночной
Прохожий.

Полуженщина – полуребенок —
Существо с лунной части души,
Голоском, что, как песенка, звонок,
Обо мне все, как есть, расскажи.

Ты развеешь мой прах.
По крупицам
Мне придется себя собирать.
Я воскресну. Но утром приснится
Безутешная лунная гладь.

Есть в красоте осенних вечеров
Чудесная и трепетная прелесть:
Земли, еще не сложенный покров
И желтых листьев под ногами шелест.

Сезон осенний – грустная пора.
Теряют крону клены и березы.
По ним стекают капельки дождя
Хрустальные, как утренние росы.

Срывает ветер редкие листы.
Прохлада дышит с каждою минутой
И чувствуются признаки зимы
Уже не теплой, но совсем не лютой.

Безмолвный лес туманом окружен.
Холодный ветер кружит над равниной.
Чуть слышен, где-то, колокольный звон
И крик прощальный стаи журавлиной.

Как восхищает солнечный закат,
Когда лучи за облаками скрылись.
Еще ключи потоками шумят
И отблески зари в них отразились.

И кажется пейзаж волшебным сном,
Где чередою яркие картины
Сменяются в движении живом,
Напоминая девичьи смотрины.

До поздней осени хранит свой лик
Живая, не уснувшая природа.
Пускай не видно чувств и нем язык,
Но в ней живет душа и есть свобода.

На небосводе только лунный свет
И тишина повсюду воцарилась.
В привычную одежду вечных лет
Осенняя природа облачилась.

Когда в потоке жизненных забот
Минувшее внезапно нас обнимет,
На душу грешную отрадное дохнет
И тяжкий груз накопленного снимет.

Бывает так осеннею порой,
В часы раздумий над своей судьбою,
Подует свежий ветер, пусть сырой,
Но сердце согревает, как весною.

Случаются и дни, когда в крови
Багряных окружающих узоров,
Встречает осень таинства любви
Со стороны мужских и женских взоров.

Не сожалеет осень о былом.
Не по душе ей призрачные годы.
Мы, к сожаленью, поздно сознаем,
Что мы частица малая природы.

Быть может воплощение мечты,
А может и ума воображенье,
Как отражение осенней красоты,
Возникнет в миг чудесное виденье.

Тогда и жизнь предстанет неземной.
Познает сердце вновь любви приливы.
Душа приобретет святой покой
И сохранит осенние мотивы.

Я шел сквозь толпу, сквозь белесые лица.
Над рыночной площадью было светло.
Вдруг воздух разрезала черная птица;
Коснулось меня смоляное крыло.

Песок заклубился, и хрустнула ветка.
Крест-накрест дорога глядит в высоту.
Осталась на лбу незаметная метка.
Итог подведен. Я зашел за черту.

Ты словно алая роза, в песчаной пустыне,
Цветущий тюльпан, среди арктических льдов!
Твой стройный стан, на зависть всем балеринам,
В моих объятиях предел, мечтаний и снов!

И я отправлю под землю, всех твоих ухажеров!
Я буду слушать по ночам, твоей любви стоны,
Я буду чувствовать в лицо, дыхание твое,
Ты воплощение любви, ты создана для неё!

Я кормить тебя стану, клубникой с ладони,
Шампанским поить, у камина лежа,
Любоваться не устану, твоей наготою,
И поверь мне, навечно ты будешь моя!

Гроза прошла. Цветными огоньками
Блестит на солнце мокрая листва.
Небесный свод расстался с облаками –
И розовый закат вступил в права.
 
Ликуют птицы! Мир преображённый
В вечернем свете красочен и свеж!
А грусть моя, как черновик сожжённый,
Рассыпалась на искорки надежд.

Не три виски… Немеющие пальцы не могли забыть
Звучанье струн — вибрации искусного сплетенья,
Серебряных тех звуков, что слагают ноты в звенья,
Цепочкою изящною, собрав тех струн натянутую нить,
В мелодию, которую уже не спрятать и не скрыть,
Покрыв, вуалью пыльной, прожитое и предав забвенью
Все то, что было явью и упало чуть заметной тенью
На время, что отпущено тебе, чтоб просто жить…

Но струны серебра… Лишь им дано, настроенными быть,
Покуда слышен пульс, что все еще стучит тебе в висок,
И ясен смысл, а замысел — он сложен, но по-своему высок,
Пусть даже пальцы в кровь, которой не дано еще остыть,
А струны серебра — закрученная лихо, жизни нить…
И каждый шаг — еще один, случайно сделанный, виток.

Сплетеньем нервов в солнечном сплетенье,
Сжимает болью грудь и на душе «никак»…
За призрачным окном, листва своею тенью
Играет на стене… Вновь тянется рука
За новой сигаретой. В зеркале постылом —
Тумана сизый дым. Под поволокой слез —
Глаза, что блеском серебра застыли.
За ними — пустота… И нет в них прежних грез.
И синей птицы нет, что в облаках кружила…
В хрустальном замке, где-то на семи ветрах,
Умолкло сердце Королевы и… остыло
В холодных и безжалостных руках…