И каждый день, по вечерам,
А также беспросветной ночью,
Сквозь мыслей форменный бедлам
Бреду по вновь рождённым строчкам.
И в них, как будто в небесах,
Гуляю долго — до рассвета.
Пытаюсь рассказать ПРО ЭТО
В строках баллады иль сонета,
Но… раздолбав их в пух и прах,
Опять душу в себе поэта.

Детство
Время детства – кораблик бумажный,
Проплывающий бодро по лужам.
Ноги, вечно помокшие в стужу,
И мечты о походах отважных.
Время детства –открытие мира,
Ощущение светлого чуда.
Подражанье прекрасным кумирам,
На экранах мелькающих всюду.
Время детства — сверкание красок,
Ожиданье грядущих сверщений,.
Вера в добрых героев из сказок,
Уводящих нас в мир сновидений.

Уж скоро завьюжит,
Уж скоро заснежит.
Затянет все лужи морозная свежесть.
И складки сугробов слегка разутюжив,
Зима ими землю укроет от стужи.

Снега в изголовье
Уложит с любовью.
В покров белоснежный укутает нежно.
И в небо поднимет над сонной землёю
Ночную лампадку с зажжёной луною.

А ночь будет длиться,
Позёмка кружиться.
Земля утомлённо опустит ресницы.
Задремлет, мелодии вьюги внимая.
Тихонько прошепчет, уже засыпая:

«Помягче постели
Стелите метели.
Из облачной пряжи — перины лебяжьи.
Хочу я поспать до весны беспрообудно.
Та пусть же мне будет тепло и уютно».

Колыбельная

Ночкой звёздной и морозной
Тишиной окутан лес.
В сладкой лени дремлют ели.
Льётся лунный свет с небес.

Снег искристый с веток виснет.
Всё вокруг белым-бело.
Словно ватой серебристой
Лес уснувший замело.

Лёг топтыжка бурый мишка
Спать в берлоге снеговой.
Зайки спят, уснули мышки
В своих норках под землёй.

Всё в затишье. Мерно дышит,
Крепко спит лесной народ.
Шагом лёгким и неслышным
В лес заходит Новый Год.

светлой памяти сестры Александры

Твоей комнаты опустелость,
Немота сиротливых стен…
А ещё недавно совсем
Здесь смеялось и даже пелось.

За оконным стеклом в ночи
Молчаливое звёзд мерцанье.
На столе тает воск свечи,
Но не тают воспоминанья.

Слышу снова голос родной.
Вижу глаз твоих взгляд пытливый.
Время… время неумолимо
Увело тебя в мир иной.

Упорхнула твоя душа
Из телесных своих покровов.
Тяжких мук разорвав оковы,
Вознеслась, к небесам спеша.

Ни догнать, ни письмо послать
В то далёкое зазеркалье.
Только память будет сиять.
Не угаснут воспоминанья.

Стих для детей

Босиком по небу пробегусь.
С облаками в прятки поиграю.
Я ведь с ними быстро подружусь.
Ринутся они за мною стаей.

Стану их небесным пастухом.
Облака ведь — как овечек стадо.
Мне водой поить их будет надо.
И пасти на небе голубом.

Лёгкой белоснежною гурьбой
Поведу «овец» на водопой,
Чтобы жажду утолить смогли
Влагой, испарённою с земли.

Вдруг… застыну в страшном изумлении.
Чудное свершится преврашение:
Влагу поглотив небесной сферы,
Белые барашки — станут серыми!

От воды набухнут, потемнеют,
Заворчат, нахмурятся, заблеют.
Вниз на землю дождиком прольются.
Тут и мне придёт пора… проснуться.

Зима на подходе. К отъезду готовится осень.
С несмелой улыбкою смотрит небесная просинь
В прорехи глубокие облачного одеяла,
С участьем земле говоря: «Что, продрогла, устала?

Ну, ну… потерпи… Уже мчат белоснежные сани
В почётном эскорте из вьюг – над полями, лесами.
Зима привезёт тебе в дар покрывало из снега,
В него завернувшись, погрузишься в томную негу.

Заснёшь сладко-сладко, рождественской сказке внимая.
Закружат снежинки, гурьбой над тобой пролетая,
И девочка Герда, по снегу уйдя в бесконечность,
Отыщет там Кая, из льдинок слагавшего Вечность".

Она всё знала… знала наперёд.
Зимы холодной чуяла дыханье.
Предвидела свой тягостный уход.
Бессилье тленья. Горечь увяданья.

Ясны ей были правила игры.
Их изменить — она была не в силах.
Но до конца отпущенной поры
Была обворожительно красивой.

Задорной, яркой, смелой, озорной…
Дарила всем лучистые улыбки.
Хоть лёгкость и весёлость ей самой
С трудом давались… превращались в пытку.

Она кружилась в танце золотом.
Листву зажгла сияющим багрянцем.
А ночью тихо плакала тайком,
Теряя роскошь прежнего убранства.

Терзали душу ей и боль и страх.
Ведь кралась по пятам зима седая.
Её одежды превращались в прах.
И вот, она уже почти нагая,

Предстала перед небом голубым.
Без ропота, без жалоб, без упрёков.
Умчались страхи… унеслись, как дым.
Ей было просто очень одиноко…

Засосало ты меня, виртуальное пространство!
Загрустившая семья впала в состоянье транса.
В тихий омут интернета погружаюсь с головой.
«Мама! А когда обедать?» — слышу возглас за спиной
Тут я, вроде, и не тут… слышу, будто,… и не слышу.
Вновь по клавишам стучу, сросшись телом с серой мышью.
Рвутся нити прозы жизни… от кастрюль я далека.
Взгляд супруга укоризнен. Крутит пальцем у виска.
www пишу… Ах, знаю! Это снова западня!
На три буквы посылает меня мрачная родня.
Амазонкою скачу по широким сайт-просторам.
Рецки авторам строчу, залезая в чьи-то споры.
Так хотелось мне, ребята, необъятное объять…
Только, чую… трудновато, начинаю зависать.
Строгих санкций надо мной нависает призрак грозный.
Биться с компанаркотой взялись близкие серьёзно.
Эх, прощайте, мои рифмы! Песнь неспетая моя!
Вот такая, братцы, драма. В строй зовёт меня семья.
Возвращусь в родное лоно: кухня, стирка, магазины.
Захандрю, определённо. Стану дамой с лёгким сплином.
Придираться буду к мужу… ссоры явно грянут следом.
Всё. Пора поставить точку… накрывать пора к обеду!

Странники неба, вечно гонимые!
Белые, нежные, ватно-пушистые…
Ветер несёт вас с бешенной силою,
Где вам бороться с потоком неистовым!

Тщетно стараясь хранить очертания,
Вы расплываетесь, медленно тая.
В бездну летите, вихрем влекомые,
Чистые, светлые, невесомые…

Всем нам знакомы судьбы завихрения,
Смерчи насилия, ветры гонения.
Рок отдаляет нас от желаний.
Рвётся людская душа от страданий.

Трудно барахтаться против течения,
Не поддаваться соблазнам, влечениям,
Не потерять очертания цели,
Плыть к ней упорно, минуя все мели.
К солнцу успеха пробиться пытаемся.
В жизни грешим, ошибаемся, каемся.
Молнией славы порой ослеплённые,
Смертные, грешные, самовлюблённые…