Опять тебе, душа моя, неймётся!
Чем недовольна? Что вокруг не так?
То, видите-ль, нещадно жарит солнце,
То дождик хлещет, так его растак.

Ругать погоду — скверная затея.
Ведь против ветра проку нет плевать.
Уж лучше, небеса корить не смея,
Стихи им, как Рязанов, посвящать.

Стихия разгулялась? Что-ж, прекрасно.
Воспой её безумство, силу, власть.
Поэта дар не пропадёт напрасно.
Не сгинет втуне вдохновенья страсть.

Прошу, ветрило, в творческом порыве,
100 рифм в минуту лихо поднеси!
Не будь душа ленива и спесива.
Любой погоде говори — МЕРСИ.

Померкло небо. Фонари зажглись.
Пора вечерних сумерек настала.
Над головой моей мерцает высь
И нет конца ей, как и нет начала.

В безлюдном парке стыло и темно.
Лишь ветер гонит по аллеям листья.
Пытаюсь прочь прогнать шальные мысли
О том, как мало жизни нам дано.

Лишь краткий миг отпущен нам Судьбой,
Иль как сказали бы уста поэта,
По жизнисводу чиркнем как комета,
Уйдя навек в неведомый покой.

Промчится время и развеет след
Оставшийся от нас, когда-то живших,
Любивших страстно… и недолюбивших
Пытавшихся познать учений свет.

И хочется хоть звёздочкой сверкнуть,
Пусть и взорвавшись бурно, напоследок.
Горя в Судьбы потоке, полыхнуть,
Устроив яркий фейерверк на небе.

Нет от встреч наших прежней радости.
Недомоловки… недосказанности.
Паутинкой висят разговоры,
О погоде, о слухах повторы.

Оба ищем к размоловке повод.
Поселился в сердцах наших холод.
У разлуки стоим на краю
С отчуждением душ — жамевю.

Отчего же мы стали чужими?
Может быть, вьюги нас разлучили?
Замерзает любовь, замерзает…
Нас обоих изгнали из Рая.

Глядела со своей лишь колокольни
И мне казалось- я во всём права.
Благих моих намерений трава
Мне выстлала тропинку в преисподнюю.

Казалось мне – легко смогу понять,
Что для тебя всего важней, значительней.
В проулках родственной души блуждать
Процесс нелёгкий и порой мучительный.

Казалось мне — ты только назови,
Твои любые выполню желания.
Сто тысяч раз был прав Экзюпери,
Предугадав прирученных страдания.

Казалось мне – порывов страсти бурной,
Горячих чувств не ослабеют силы.
Но, режем, будто кольцами Сатурна
Всё, что с таким трудом в душе взрастили.

Казалось мне – нас многое сближает,
И наших душ звучанье — в унисон.
Но копятся обиды, близость тает
И исчезает счастья сладкий сон.

На белом корабле плыла Любовь,
Всем сердцем предвкушая радость встречи
С тем, кто в томленьи сладостном далече
Так ждал её… и в письмах вновь и вновь

Просил приехать милую скорее.
Мол, без неё весь свет ему не мил.
И лишь она, его мечтаний фея,
Смогла бы оживить желаний пыл.

Любовь читала пламенные строки
И дажее то, что было между строк.
Ей слышались к ней нежные упрёки,
Ведь милый был так страшно одинок!

И вот, Любовь, вняв страстным уговорам,
Пустилась в долгий, за моря, вояж.
Плыл лайнер, рассекая волно споро.
Сновал по трапам юркий экипаж.

Баскрайни океанские просторы.
Казалось, волнам вовсе нет конца…
Но вот уж берег показался –скоро
Соединятся любящих с ердца.

На пристань с судна отдали швартовы.
Внизу гудела радостно толпа.
Расцвёл в улыбке капитан суровый.
Любовь искала взглядом… и нашла

В толпе того, кто всё-таки дождался
Её приезда. »Милый, дорогой!»
Но, что это? Он, видно, обознался,
Цветы вручает, но не ей – другой

Как мог он за Любовь принять другую:
Красотку соблазнительную – Страсть?
Бедовую, шальную, молодую,
С ней, пышногрудой, целоваться всласть?

Любовь, понурясь, побрела на судно.
Подальше от ликующей толпы.
Её душили слёзы — как нетрудно
Разрушить хрупкий мир её мечты!

На палубе, до боли стигнув зубы,
Любовь стояла… нервно бился пульс.
Гудок прощальный издавали трубы.
Корабль ложился на обратный курс.

Чёрный гость
незванный,
Постой, погоди!
Карканьем
обманным
Дом наш не буди.
Ворон
чернокрылый!
Горе не пророчь.
Улетай,
постылый,
Поскорее прочь.
Тяжестью бессоницы
cердце моё жмёт.
И сознанье томится
ночь всю напролёт.
Заалело утро,
отступила мгла,
КрапивА тревоги
душу обожгла.
Паучком прокрался
в сердце серый страх.
Мотыльками бьются
жилки на висках.
Белые халаты,
капельниц капель.
Крутится больничной
жизни карусель.
Болью от страданий
выжжены глаза,
По щеке катИтся
капелька-слеза.
Солнышко родное!
Как-то ты сейчас?
Ангел ли спаситель
жизнь родную спас?
Господи Иссусе наш,
иже еси,
Прошу тебя,
на этот раз,
пронеси!

Светилось небо ночью розоватым светом,
Как будто предвещая чудеса к рассвету.
И вправду, утром мир преобразился.
Пейзаж волшебный взору вдруг открылся.
На цыпочках — легка, тиха, нежна
Пришла к нам долгожданная зима.
Привстав в бесшумном танце на пуанты,
Вплетала снежно-вафельные банты
Кустам, деревьям в спутанные ветви,
Стараясь приукрасить и согреть их.
По сказочному щучьему веленью
Сменилась быстро серость окруженья
Сверканьем белоснежного ландшафта:
Стоят засыпанные снегом авто
В надетых белых шапках набекрень.
Ложится нежноголубая тень
От рыхлых свежевыпавших сугробов.
Снежок роняют ветви понемногу,
Весёлой стайкой вспархивают птицы,
Неунывающие воробьи, синицы.
Бежит следов причудливый узор.
Горит рябины гроздь, лаская взор.
Вон, даже старый пень повесел,
И кепку белую на лысину одел.
Снежок все звуки гасит, приглушает,
Но тишина совсем не угнетает.
Напротив, поднимает настроенье,
Душе усталой дарит вдохновенье.
Морозец щёки щиплет, нос щекочет.
Бабёнка снежная на улице хохочет.
Морковь ей вместо носа прилепили.
Ужасно её этим рассмешили…

Мне бы выплеснуть всё, что в душе за года накипело,
Наболело, назрело…… в течение энных времён.
Пусть тоска изольётся весенним дождём оголтелым,
Очищая до самого донца души водоём.

Мне бы напрочь скорей отодрать от души полотна
Заскорузлую краску присохших осенних печалей.
Ощутить свежесть чувств, радость жизни….как в самом начале,
Когда был небосвод голубым и дорога ясна.

Мне бы ворох сомнений запрятать в души уголок
И поджечь их, как скирду из старой-престарой соломы.
От сомнений слабеет душа — ну, какой от них прок?
Нависают они над душой, будто камень весомый.

Мне бы доступы страху закрыть навсегда-навсегда,
Дабы он просочиться не смог в беззащитную душу.
Пусть исстает как лед, о себе не оставив следа.
Не мозоля глаза, не влезая настойчиво в уши.

Мне бы снова весну на душе у себя поселить,
Примерять с ней мечты, называя подругой своею.
Строить смелые планы, от замыслов тихо хмелея,
Не позволив душе ни на дюйм от весны отступить.

Мне бы светлому чувству любви не давать потускнеть,
Зажигая его по утром, словно ясную зорьку.
Сердцем ярко пылать, ни за что не давать ему тлеть.
Только хватит ли сил у души? Эх, хватило бы только!

Котёнок вышел погулять.
Из луж водички полакать.
Засунуть в муравейник нос.
Спугнуть в густой траве стрекоз.
Прижавшись лапками к земле,
Следить за стайкой голубей,
Ловить себя за хвост, кружась.
Вылизывать из шёрстки грязь.
Сердито фыркнув, выгнуть спинку,
Соседскую завидев Дымку,
Давать от Рекса стрекача.
Залезть на ветку сгоряча.
И, наконец, устав немножко,
Домой вернуться, к маме-кошке.
Легонько ткнуть её в бока,
Выпрашивая молока.
Напиться вволю, а потом
Заснуть глубоким, сладким сном.

Утро осеннее множит молчание.
Тления запах таит обаяние.
Падают капельки в речку забвения.
Чахнут и блекнут цвета откровения.

Стылое небо сочится печалями.
Ветви протянуты за подаянием.
Ветер рассыпал иллюзии ворохом.
Белых надежд просыпаются шорохи.

Дни одичали от одиночества.
Что не сбылось — под ногами растопчется.
Вот уже близится — свежее, новое.
Только к нему мы душою готовы ли?