про любовь написано немало:
кто-то её хвалит, кто бранит.
я всё это про неё читала,
слышила кто, что говорит.

и ко встрече я была готова.
думала: уж точно повезёт.
а коль нет — начну опять и снова,
чтоб случилось всё на первый сорт.

и как в песне маминой поётся:
ни один не глянулся душе.
ну, а время, как стрела, несётся,
как лихач на новеньком «порше».

и мелькают лица, как страницы.
и всегда изъянчик я найду:
то слишком короткие ресницы,
то рукою машет на ходу.

вот всё реже кто-то со мной рядом…
вот уже и нет ни одного.
не приманишь никого нарядом,
коль строптиво сердце и пусто.

Течёт слеза, солёной и игриво.
Глаза слипаются, всего трясёт.
Слеза не ведает о том,
Кого карает горем или сном.
Она, как в храме, все простит,
Очистит Душу, и больше не болит.

Очистит только та слеза,
Что будет искренна чиста.
Ну ладно, все это пусто!!!
Хочу остается здесь
И чувствовать лишь то,
Что чувствует камень, Ничего.

Не тлен страшит тела и души,
А страх забвения, быть ненужным.
Неверие в себя, подобно ране,
Способен тлен души убить и разум.

Как странно видеть эти души.
Кто испугался смерти и сошол сума?
Кто веру потерял в родных и близких?
Финал один, душа ушла куда?

Вопрос о смерти вечен.
Как сохранить не сломленную душу,
Не зачерстветь, не потерять себя?
И не страшиться быть ненужным?
Как обрести покой души без сна?

Я не забуду никогда
Их запах сплетни и тела
Но ни одно из этих тел
Не билось в такт со мной
Как я хотел

И я менял их как перчатки
И убегал я без оглядки
Но я устал и бегать юлить
Одну тебя не мог забыть

Но вот придет ко мне она
Под черной мантией женщина одна
Я буду вспоминать все те же имена
Все тот же запах сплетни и тела

Мягкие руки скользят по стеклу,
Голос звучит, оседая на стенах.
Я все равно тебя очень люблю,
Как бы ты ни был жесток в отношеньях.
Грустно мне было расстаться с тобою. Ты для меня был и мир, и Земля. Ты стал для меня путеводной звездою.
Жалко, что ты не заметил меня…

Надеялась я пройти вместе наш путь.
Мы на развилке остановились.
Хотел ты направо пойти,
Ну а я, налево стремилась к вершинам.

Ты не подумал меня вернуть,
Или позвать обратно.
И это было хуже тех слов,
Которые ты мне сказал безвозвратно.

Мягкие руки скользят по стеклу,
Голос звучит, оседая на стенах.
Знаешь, я тоже сегодня уйду,
Ножом написав твое имя на венах

Синее море лопочет,
Гальку бросая на брег.
Ветер травинки щекочет,
Чайки кричат в синеве...

Помнишь, давно это было,
Здесь мы ходили с тобой,
А там, в вековом тумане
Скалы уходят на дно...

Бриз обдувал наши лица,
Был очень тихий прибой,
Камушки в море шуршали
Как это было давно...

Помнишь, тогда мы бродили
По склонам крутых холмов
Горы спускались в долину,
В долину ярких цветов...

Теперь я хожу один здесь
Бриз дует в лицо лишь мне,
Грустно бродить по долине
Когда тебя рядом нет...

Но все-таки я надеюсь
Что будем мы вместе вновь
Мы будем бродить по долине
Долине ярких цветов...

Я тебя никому не отдам –
Замерзающий плакал котенок,
Умудренный не по годам,
Рыл он снег серебристый под кленом.
Навсегда я останусь с тобой,
Я спасу нас обоих от стужи,
Потому что под этой луной
Мне никто больше в мире не нужен,
Я сейчас закопаю нас в снег,
Там тепло, отогреются лапки,
Мимо быстро прошел человек
В зимней куртке и пуховой шапке.
А потом все опять расцветет,
Будет солнце сиять над землей,
И никто никогда не поймет,
Что пришлось пережить нам с тобой.
Ты держись, не смотри, что я мал,
Что в кровь изодрались ноги,
Я не выдохся, просто устал,
Ничего, нам помогут боги,
Нет, серьезно, я слышал о них,
Есть такие кошачьи боги.
Даже ветер в долине стих,
Слушал сказ малыша у дороги.
А котенок копал и копал,
Вспоминая о солнечном лете,
Он, безумец, ещё не знал,
что остался один на свете
Еще теплое тело лежало,
А из глаз, по мохнатой щеке,
Золотая слезинка бежала.
Эй, малыш, перестань копать,
Все-равно ей уже не поможешь,
Будет лучше тебе поспать,
О нее погреться ты сможешь,
Но безумец не слышит, сопит,
Он не сдастся теперь холодам
И упрямо во мглу твердит:
«Я тебя никому не отдам!!!»
Время — за полночь, люди спят,
Находясь в поддельном раю,
У котенка глаза блестят,
Он закончил работу свою,
Тихо, тихо ступая на снег,
Подошел туда, где трупик лежал
И почти как человек,
Он на ушко ей прошептал-
Мама, мамочка, я с тобой,
Я тебя никому не отдам,
Я у клена, под снежной горой,
Нам построил постельку, мам,
Он туда перенес ее,
А потом закопался сам,
Колыбельную пел мороз,
Но ее не услышить вам,
Колыбельная эта для тех,
Кто любовью всю жизнь живет,
Забывая о бедах своих,
Только верность в крови несет,
Он, безумец, в холодном снегу,
Он за ближнего душу отдал,
До последнего мига, в бреду,
Он за шею ее обнимал…

я одела платьице с каймой…
буду я совсем, совсем другой.
будут люди на меня смотреть,
буду я от этих взглядов млеть.

лёгкою походкою пойду
и себе любимого найду,
чтобы дальше рядышком идти,
да чтоб было гладко на пути.

солнце светит тёплое с небес,
ветерочек вдруг совсем исчез.
до чего же хочется любви…
ты, смотри, меня не прогляди.

помнишь как в августе был звездопад?
ночь напролёт мы гуляли с тобою.
и говорили, порой невпопад,
а звёзды мерцали над головою…

помнишь как руки мне нА плечи клал
и целовал, со всех сил прижимая?
слов о любви мне сто тысяч сказал,
тело и волосы нежно лаская…

годы промчались. опять звездопад…
август тревожит мне душу и сердце.
только уже не вернуться назад-
в прошлое громко захлопнулась дверца.

где же вы руки, что нежно сжимали?
где же вы губы, что так целовали?
тихо шептали и умоляли,
быть со мной вечно вы обещали…

молча стою и смотрю я на небо.
только оно очень чёрного цвета.
падают звёзды уже для других-
страстных, мечтательных и молодых!

приходи. я буду очень рада
дверь открыть по первому звонку.
а о прошлом вспоминать не надо-
это, ведь, не нужно никому.

между нами узенькой дорожкой
оба сердца связаны навек.
ну, остыли мы сейчас немножко…
но, ведь, за спиною — целый век.

и летят ещё меж нами искры
от давно зажжённого костра.
мы обиды забываем быстро-
благороден ты, а я мудра.

приходи…