Яков Есепкин

Созерцание

Пред собранием вод

Сельский полдень разверзся над нами
И дрожащий набросил атлас,
За колхозными пряча стогами
Золотой белогрудый запас.

Зыбким блеском текучего зноя
Привечают купальщиц брега,
Ныне юные Дафнис и Хлоя
Прибежали на эти луга.

Денно голые жизни утюжит
Диск горящий, несясь от зимы,
И пространство келейное рушит,
Храм простора, где губимся мы.

Что безрукие плачут невесты,
Им еще ветхий август белить,
Вить розарьем незвездные кресты,
Сумрак Божий очами палить.

Яко вышли смертельные сроки
И мелки невода рыбарей,
Пусть галдят болобаки-сороки
Над хоромами славских царей.

Андеграунд нас вывел в подземку,
Мало Коре гранатовых вин,
Подплетем к терниям хризантемку,
Смерть раскрасим во честь именин.

Именитства всеземные наши
Вечно были в миру веселы,
Пеньтесь деесно, горькие чаши,
Птах каверные ждут ангелы.

Август, август, сей морный розарий
Только ангелам падшим знаком,
От барочных сооперных арий
Князь не может вильнуть языком.

Днесь кровавые ищут графини
Молодых златогорлых певцов,
И высоки тристийские сини,
А не выше алмазных венцов.

Речи нет, а каждят наши гаты,
Венценосным свеченье дарят,
Одевают пустые фрегаты
Цветью роз и скитальцев мирят.

От предчувствия гибели скорой
Не избавиться им никогда,
Столь торжественна высь, пред которой
На глазах тяжелеет вода.

Позлаченые смертью ромашки,
Колокольчики в черной стерне
Как хоругви античные тяжки
И умрут на полдневном огне.

Мне цыганка как-то нагадала,
Что однажды жизнь перевернётся,
Обретёт душа, что так искала,
Любовь в сердце пламенем ворвётся.

Я в ответ ей, помню, улыбнулся:
Разве может, мол, такое чувство быть?
Разве может человек вот так влюбиться
И всем сердцем пламенно любить?

Она долго на ладонь потом смотрела,
Видно в линиях прочла мою судьбу,
Но гадание продолжить не успела –
Я ушёл, не веря ничему.

Лишь теперь, когда на сердце рана
И ожог от пламенной любви,
Вспомнил я цыганку, что гадала,
Предсказавшую любовь мне на пути.
2011

Жил зайчонок и дрожал,
Жизни он другой не знал;
То ли шорох, то ли стук,
У зайчонка вмиг испуг.
Вдруг однажды, в ранний час,
В мыслях он своих увяз;
«Надоело мне так жить,
Не хочу я зайцем быть!
Срочно нужно кем-то стать,
Чтобы больше не дрожать»!
Припустил зайчонок в лес,
В нём найти свой интерес.
По тропинке он идёт,
Песен звонких не поёт;
Каждый куст для зайца враг,
Каждый звук ему не в шаг.
Тут бельчонок с ветки, прыг,
Перед зайцем он возник.
Почесал бельчонок нос,
Задал зайчику вопрос:
— И куда ж ты так спешишь,
Во все стороны глядишь?!
Зайчик слов не растерял,
Так бельчонку он сказал:
— Быть бельчонком я хочу,
В дом твой с ходу заскочу!
Страха мне тогда не знать,
Буду жить, не горевать!
А бельчонок не хитрит,
Он зайчонку говорит:
— Полезай, дружок, в дупло,
В нём уютно и тепло!
Зайчик прыгнул на сосну,
Не запрыгнуть в дом ему;
Высоко, хоть расшибись,
Прыгай только, не ленись!
Так он прыгал целый час,
У сосны упал не раз.
Зайчик рот раскрыл с трудом,
Не сорил пустым словцом:
— Не хочу бельчонком быть,
Лапы можно повредить.
Да и прыгать каждый день,
Будет мне, бельчонок, лень!
Побегу я дальше, друг,
Может, кем-то стану, вдруг?
Развернулся он и в путь,
Не даёт себе вздремнуть.
Скоро вышел к речке он,
Был приятно удивлён;
Утка плавает в воде,
Вся в заботах о еде.
Слов зайчонок не искал,
Утке просто он сказал:
— Я хотел бы уткой стать,
Научи меня летать!
Сделай мне такой пустяк,
Будет мне не страшен враг!
Утке думать недосуг:
— Научу летать, мой друг!
На обрыв к реке пойдём,
Там урок наш и начнём!

Зайчик двинулся вперёд,
У реки прервал он ход,
А за ним и утка вслед,
Не хранить ей свой секрет:
— Лапы, зайчик, ты расправь
И в прыжке простор буравь;
Дружно лапами махай,
Землю потом поливай!
Заяц лапы не жалел,
Он наукой овладел,
И с обрыва с ходу, прыг,
Счастлив был зайчонок миг.
Тут же он об воду, шлёп,
Потирает зайчик лоб:
— Быть я уткой не хочу,
Сам себе я жизнь перчу!
Дома ждут меня морковь,
И капуста, и любовь!
Зайчик ринулся домой,
Лап не чует под собой.
В полдень зайчик за столом,
Ушки зайчика огнём.
Он отцу про страх сказал,
Папа-заяц не молчал:
— Ты, мой мальчик, не горюй,
На судьбу свою не плюй!
Знай, не важно, сын, кем быть,
Важно, сын, каким прослыть!
Зайчик понял папин сказ,
Зайчик в страхе уж не вяз;
Побежал он на лужок,
Ждал там зайчика дружок.
Там играл он, звонко пел,
Страх его в кустах сидел.
Конец

Автор: Виктор Шамонин (Версенев)

КНИЖКУ МУЛЬТИ-МУЗЫКАЛЬНУЮ «ТРУСЛИВЫЙ ЗАЯЦ», скачать:
Your text to link...

СКАЗКУ ЧИТАЕТ АЛЕКСАНДР ВОДЯНОЙ:
Your text to link...

Яков Есепкин

Стансы

Снова листья бурые под снегом
Будто заметались в полусне,
Вспыхнул над мерцающим ковчегом
Лунный огнь в пурпурной вышине.

Значит, все еще владеет нами
И в миры иные не ушло
Вставшее над снежными холмами
Осени прощальное тепло.

Хватит ли его для оглашенных,
Время колокольчиков темно,
Литий по церковным совершенных
Слышать фарисеям не дано.

Вижди, как хромающий Мазепа
С Карлом венценосным говорит,
Петр внимает речи их из склепа,
Гетмана и служек не корит.

Много божевольных в мире, каста
Нощная, миражи серебря,
Пирствует, слепая Иокаста
Балует зефирами псаря.

Мертвые помазанники черни
Новые урочества дают,
Редкие волошковые терни
Багрием свивая, предают.

Пуст, Гораций, мраморник эпохи,
Некому воздвигнуть монумент,
Нищенские даровали крохи
Челядям за царский диамент.

Явлен аще столп нерукотворный,
То мемориалии печать,
Нет царям почета, гладоморный
Рок их, тщетно к ангелам кричать.

Нам еще судить ли сех доверят,
Что искать сочувствия толпы,
Вервию притроновою мерят
Век александрийские столпы.

Смерть есть сон, мерцают в тусклой глине
Млечные волнистые зубцы,
И горят у мертвых на помине
Звезды тверди, вечные пловцы.

Замков и костелов небоскаты
В темной ряби, и уже простор
Истончен луной, его агаты,
Заостряясь, ранят милый взор.

Через миг один придавят вербы,
Пруд и церковь черные катки.
И на световом тогда ущербе
В бездну глянут наши маяки.

Яков Есепкин

На смерть Цины

Четыреста семьдесят третий опус

Грасс не вспомнит, Версаль не почтит,
Хрисеида в алмазах нелепа,
Эльф ли темный за нами летит,
Ангел бездны со адского склепа.

Но легки огневые шелка,
Всё лиются бордосские вина,
И валькирий юдоль высока,
Станет дщерям хмельным кринолина.

Лишь картонные эти пиры
Фьезоланские нимфы оставят,
Лак стечет с золотой мишуры,
Аще Иды во хвое лукавят.

Четыреста семьдесят четвертый опус

Всех и выбили нощных певцов,
Сумасшедшие Музы рыдают,
Ангелочки без тонких венцов
Царств Парфянских шелка соглядают.

Хорошо днесь каменам пустым
Бранденбургской ореховой рощи
Бить червницы и теням витым
Слать атрамент во сень Людогощи.

Веселитесь, Цилии, одно,
Те демоны влеклись не за вами,
Серебристое пейте ж вино,
Украшенное мертвыми львами.

Четыреста семьдесят пятый опус

Подвенечные платья кроты
Сотаили для моли в комодах,
Цахес зол, а пурпурные рты
Шелкопрядов толкуют о модах.

Се камелии, нежат они
Дам бальзаковских лет и служанок,
Тайно Эстер манили огни
К юной Кэри от вей парижанок.

Источись, вековая тоска,
Нас оплакали суе теноры,
Падшей оперы столь высока
И лиются под ней фа миноры.
.
Четыреста семьдесят шестой опус

Тайной вечери бледных детей
Берегут фарисеи теченье,
Вьются локоны близу ногтей,
Свечки смерти вершат обрученье.

Орлеанскую деву любить
Розокудрым вольготно амурам,
Разве детки венечных убить
И могли насмех угличским курам.

Бьют начиние, трюфли едят,
Пьют не чокаясь фата-морганы,
И кровавые тени следят
В царских операх Юзы и Ханы.

Вся наша жизнь – спектакль

Вся наша жизнь – спектакль. Как режиссёр велик!
Инкогнито всегда. В кулисах прячет лик.
Порою первый акт несносен, скучен.
Не те слова для нас суфлёр озвучил,

Но акт настал второй… живее всё пошло.
Судьбой по сцене нас куда-то понесло,
И из масовки вывело в герои.
И мы в игру уходим с головою…

Не всегда нам тормозом служит голова

Не всегда нам тормозом служит голова.
В чувства на сверхскорости мчим – не раз, не два.
Крепко расшибаемся. Сердце – в синяках.
Вновь об те же грабельки бьёмся второпях.

Ну, а как иначе-то? Подскажите – как?
Вспыхнут страсти пламенем – это не пустяк.
Погасить пожарище разуму невмочь.
Ведь душа все доводы прогоняет прочь.

Случается...

Случается, что мы до самой тризны
Частенько восклицаем с укоризной –
Я сделать это мог! Но получилось так:
Спешил к своей мечте. Отвлёк один пустяк.

И на него потрачены все силы.
Ох, как же в жизни мне не подфартило!
Обижен, предан, обделён лихой судьбой.
Промчались годы – не угнаться за мечтой.

Наверно, звёзды не сошлись
Так, как для счастья было надо,
И в край ночного звездопада
С тобою мы не унеслись.

Звучал в душе мечты мотив.
Но наша песня не сложилась.
Ну так судьба распорядилась!
Такси любви, притормозив,

Застыло вдруг на мостовой.
А дальше порознь… боль разлуки,
И каждый расставанья муки
По счёту оплатил с лихвой.

Жаль… притереться не смогли.
Тому виной созвездья, что-ли?
Кровят душевные мозоли.
Увы! Любовь не сберегли.

Впечатав в память горький след,
Ещё тревожит расставанье.
И звёздочки хранят молчанье — Иначе быть могло иль нет?..

Я жду… когда откроется передо мною дверь,
За ней… увижу твой родной, знакомый силуэт,
«Привет»… звучать твой голос будет песней для меня,
А я… в ответ признаюсь, как сходил все дни с ума.
А ты… подав мне руки, со мной сядешь на постель,
«Малыш, я так соскучилась, хороший мой, я здесь»,
По мне… ты проведешь своей воздушною рукой,
И все… я на колени готов пасть перед тобой.
На них… я свою голову, прижавшись, положу,
«Руби, я без любви твоей и дня не проживу»,
Слеза… с твоей щеки прокатится по волосам,
Закрыв глаза… к моим прижмешься опьяняюще губам.
Волной… нахлынут чувства, их никак не передать,
В груди… я чувствовал, как стало сердце замирать,
Еще… один такой волшебный, нежный поцелуй
И я… в любовном океане быстро утону.
С тебя… поочередно сниму нижнее белье,
В лучах… заката будет предо мной твое лицо,
От стоп… губами к коже, чуть касаясь, поплыву,
Ладонь… твою вспотевшую в своей руке сожму.
Ключи… я буду тщательно искать от сада грез,
А ты… всем телом будешь извиваться, что есть мочь,
Когда… ворота распахнешь, кусая губы в кровь,
В тебя… войду упругой плотью, разделив любовь…
2012

Ты не бойся прихода холодной зимы,
Наступления лютых вьюг, холодов,
Я тебя обогрею, ты только прижмись,
И спиною прикрою от знойных ветров.

Ты не бойся пуститься со мной по волнам,
Когда вместе, нам чужды шторма на пути,
Я тебя, ангел мой, никому не отдам,
И тебе посвящу все стихи о любви.

Ты не бойся не грубых мужских моих рук,
Сбрось оковы с закованных в сердце желаний,
В вожделенных объятьях услышь громкий стук,
И губам подари поцелуй долгожданный.
2012

Мечтаю отдохнуть от трелей
Без костных языков людей
И усладив свой взор,
проникнуться гармонией деяний,
людей творящих дело и дела.
Как любо созерцать плоды
от зёрен древа,
взлелеянного трудолюбием
и светлых в помыслах людей.
Как любо созерцать плоды добра.
Успев за прожитые годы,
пресытиться плодами зла.
Не созерцая, а вкушая горечь.

Степанов С.В. (февраль 2014)