Жил себе дедок и жил,
По дрова он в лес ходил.
Как-то утром, в ранний час,
В мыслях дед своих не вяз;
Прибыл в лес он с топором,
При верёвке и с котом.
Дед к работе приступил,
По опушке кот бродил.
Тут пред ним явился чёрт,
Он в кота глаза упёр:
— Странный ты, однако, зверь,
Не видал таких, поверь!
Дюже ты росточком мал,
Видно, жил и горевал?
В страхе кот пред ним стоит,
В страхе кот ответ творит:
— Ты, я вижу, юн совсем,
Незнаком ещё ни с кем.
Прав ты, друг, в своих словах,
Жизнь моя при кислых щах.
Да ещё дедок тот злой,
Бьёт меня он день-деньской,
Под себя весь хлеб гребёт,
Хлеба мне он не даёт,
А коль ты ко мне с добром,
То зови меня котом.
Встрепенулся юный чёрт:
— Я не зря сюда припёр!
Помогу тебе я, кот,
Где тот старый пень живёт?!
Он наказан будет мной,
Дам ему урок я свой!
Кот негромко отвечал,
Страх от чёрта он скрывал:
— Тут, в лесочке этот дед,
Рубит лес без тех сует.
Ты за мной давай иди,
Две минуты нам пути!
Чёрта к деду кот привёл,
Нагло чёрт себя повёл:
— Ах ты, жалкий мужичок,
Почему с котом жесток?!
Языком изволь вертеть,
Не ломай пред мной комедь!
Мигом понял дед расклад,
Он ответить чёрту рад:
— Слишком, чёрт, меня не хай,
Не в своих чертогах, чай!
Бил его я, не смолчу,
День-деньской его учу!
Чёртик гневом закипел,
Словом он едва владел:
— Ты давно уж стар и сед,
Что ж ты делаешь, а, дед?!
Подерись, старик, со мной,
Коль ты этакий герой,
Иль привык лишь слабых бить,
Всех их разуму учить?!
Дед пред ним не падал ниц,
Не искал словам границ:
— Зря, милок, ты тут кричишь,
Словом огненным пылишь.
Я с тобой подраться рад,
Да вот вышел, бес, наклад;
Силы те, мой юный друг,
В доме запер я в сундук.
Разреши, схожу домой,
Их возьму сюда с собой,
И тогда я, чёрт, готов,
Показать себя без слов!
Чёрт в отказ идти не смел,
Перед дедом он гордел:
— Что ж, ступай за силой, дед,
Будем драться мы в обед!
Дед в затылке почесал,
Вновь язык свой развязал:
— Ты, чертёнок, хоть не мышь,
Вдруг ты струсишь, убежишь?!
Чёрт глазёнки округлил,
Поражён словами был:
— Ты, дедок, молотишь чушь,
Сам давай-ка лучше сдюжь!
Не пошёл дедок в отступ:
— Я совсем, дружок, не глуп!
Слов своих не придержу,
Дай тебя я привяжу!
Мне спокойней будет так,
Раз такой ты, чёрт, шустряк!
Чёрт мыслишкой не владел,
Возражать он не умел:
— Раз в тебе играет вжик,
Что ж, вяжи меня, старик!
Дед верёвку тут же взял,
К дубу чёрта привязал,

Оглядел со всех сторон,
В руки взял дубинку он.
Чёрта стал дубинкой бить,
Словом сам себя бодрить:
— Вот, чертёнок, силы вес,
В жизнь мою ты, чёрт, не лезь,
А коль влезть уж нагло смог,
Мой прими сейчас урок!
Скоро чёрт тех слёз не скрыл,
Слёзы он ручьями лил.
Опустил дубинку дед,
Видом чёрта был согрет:
— Вижу, в клочьях твой окрас,
Вспомнишь, бес, меня не раз!
Дед в рукав не прятал лик,
Отвязал он беса вмиг.
Чёрт не бросился бежать,
Перед ним он стал брюзжать:
— Ох, не врал ты вовсе, кот,
Дед тебя и правда бьёт;
От таких жестоких мук,
Не растёшь ты, милый друг!
И побрёл чертёнок вдаль,
На душе его печаль.
Дед дровишки обвязал,
Враз на горб вязанку взял,
Взял топорик и кота,
Шёл домой он без труда,
Шёл, под нос себе бубнил,
Сам собой доволен был:
— Вишь, удумал поучить,
Никогда тому не быть!
Уж давно пора понять;
Не впервой нам вас гонять!
На вязанке кот сидел,
Во все стороны глядел,
С теплотой смотрел на лес,
Млел от счастья котик весь.

Конец

Автор: Виктор Шамонин-Версенев
Читает: Александр Водяной:
Your text to link...

Яков Есепкин

На смерть Цины

Четыреста семьдесят седьмой опус

Мел и мрамор с фаянсовых лиц
Докрошит златописная вечность,
Лей, август, хоть бы роскошь столиц
На лилейных старлеток увечность.

Не блюла Финикия венцов,
Одеона во слоте зерцала,
Шелк совьется — виждите певцов,
Коих эта юдоль не взерцала.

Чела наши доселе темны,
Звезды пьем и свечей благовонных
Яд лиется в цариц ложесны,
Опочивших меж шелков червонных.

Четыреста семьдесят восьмой опус

Яду сахарным вишням, под эль
И арак стелят черные шелки,
Плачет Эстэр, вздыхает Эдэль,
Круг их пляшут бумажные волки.

Мнится девам земля Сеннаар,
Сколь оцветники неба не имут,
Из юродных выглянем тиар,
Нимб ужель отравители снимут.

Звездных этих веретищ сносить
И дано ли пурпуру юдицам,
Будут, будут оне голосить,
Мрамр идет к нашим каморным лицам.

«Fly, fighting fair!
It’s the code of the air.
Brothers, heroes, foes…»
Sabaton “No bullets fly”

Война была в разгаре,
Шел сорок третий год.
И в этом-то кошмаре
Произошел сей эпизод.

Простой приказ был дан пилотам — Им, покоряющим высоты,
Необходимо нанести удар,
Чтоб в печь войны добавить жар.

Отряд летит, и пули свищут — Сегодня немцы начеку.
Но Б-17 смерти ищет,
Он пролетел уж чрез реку.

И вот уж цель — завод немецкий!
Объяты пламенем цеха.
Но сей полет был слишком дерзкий,
Сегодня кто-то потеряет жениха.

Карл Браун, бравый лейтенант,
Рожденный средь полей,
Весьма умелый был пилот,
Но потерял друзей.

Летит он, путь держа на Альбион — Там будет он спасен.
Остался уж совсем один,
Единственный пилот.

Увидел враг его с земли,
Пошел на перехват.
Франц Стиглер, оберлейтенант,
Имел большой талант!

Ему остался до креста
Всего один лишь бой!
Его уж имя на устах,
Обласкан он судьбой.

И вот, несется в небесах
Стальная птица-смерть.
Bf-109, «Мессершмитт»
Не может уж терпеть.

Но подлетев, не верит он — Весь экипаж погиб!
Лишь за рулем, как страшный сон,
Сидит изранненый пилот.

Франц посмотрел в глаза врагу — Из дыма, весь в крови,
С испугом на него смотрел
Противник-визави.

И этот взгляд, взгляд,
Полный боли — вдруг поразил его.
Теперь не враг пред ним уж был,
И Франц про крест свой вмиг забыл.

Он понял враз, что перед ним
Не злейший враг, а человек!
Руки движением простым
Он говорит: «Садись»!

Но продолжает свой полет
Напуганный боец.
Успешен был его налет,
Теперь же он в беде.

И рыцарь неба, гордый Франц,
Решение принял — «Тебя домой я отведу»
Он знаком объяснял.

Несется bf-109
За ним летит и Карл.
И летчикам не нужно
Стрелять и убивать.

Они летят по небу
Как близкие друзья
Франц наплевал на службу,
Не нужен Крест ему.

В ту ночь врага нежданно спас
И пусть он рыцарем не стал,
Но в этот темный час
Франц против смерти встал.

Лишь подлетев к Ла-Маншу,
Он честь врагу отдал,
И повернув обратно,
Домой он улетал.

И вот уж показались
Альбиона берега.
Этот странный случай
Карл запомнит навсегда.

Немало поражен был
Поступком он врага,
Но все ж о том забыл
Надолго ветеран.

И лишь спустя лет сорок
Он вспомнил вдруг о том,
Кто дал тогда ему урок,
О жизни и о смерти.

И вот настал тот дивный миг — Вновь встретились они!
Спустя так много долгих лет
Теперь уж не враги.

И вновь теперь они друзья,
Как в небе том ночном.
Сейчас у каждого семья,
Забыли о плохом.

Друзьями стали навсегда
Два летчика-врага.
Теперь не будут никогда
Они уж воевать.

P.S.

Мы знаем с вами о войне,
Одну из двух сторон:
Убийства, грех, крик о беде
И сумасшедший стон.

Но есть вторая грань ее,
Она не всем ясна:
Тут проявляется сполна,
Светлее полоса.

Чутье, сочувствие и страх,
За не своих людей,
Желание не убивать,
А помогать, скорей.

Ведь даже на большой войне,
Где кровь легко смешать,
Душа способна чувствовать
И свято понимать.

Ты не плачь, уставший ветер,
Полежи в стогу со мной.
Я давно тебя приметил,
За опушкою лесной;
Полежи и успокойся,
Травы буйные не мни,
И меня ты, друг, не бойся,
Красота вокруг, смотри!
Ветер лёг со мною рядом,
Душу мне не бередил.
Он меня окинул взглядом:
— Ну, спасибо, приютил.

Автор: Виктор Шамонин-Версенев
Читает: Александр Синица
a.stixpro.ru/_ld/0/33___-_..--_..mp3
Художник: Мирослава Костина

Я рукой прикоснусь, проведу по ладони,
На один ещё шаг стану ближе к тебе,
По улыбке пойму о взаимном влечении,
Значит можно продолжить экскурсию мне.

Еще шаг и уже смотрим мы друг на друга,
Сердце бьется волнующе в нашей груди,
Твои руки опустятся на мою шею,
Сняв с лица моего аккуратно очки.

Ты закроешь глаза, тяжкий вздох и смущенье,
Губы просят прелюдию нас пропустить,
Подарю миллион тебе прикосновений,
И нектар с твоих губ буду чувственно пить.

Ты навстречу ко мне еще больше поддашься,
И позволишь по телу рукам погулять,
Мои губы ласкают волнительно шею,
Руки ниже спустились по телу опять.

В это время нектар любви нас опьяняет,
Мы с тобой не ручаемся за каждый шаг,
Ладонь ниже пупка мое тело ласкает…
Боже мой, как хочу я тобой обладать…

Я хочу подарить ночь безумства и страсти,
Ты забудешь со мной про реальность и быт,
Я открою тебе мир изысканной ласки,
Где таких нет понятий, как робость и стыд…

День уже неуклонно стремился к закату,
Солнце прятаться стало от всех в облаках,
Нам с тобой проведённых часов было мало,
Я не мог расставанье представить сейчас.

Я б хотел, чтобы мы отстранились от мира,
На краю мироздания счастья нашли,
Для души возвратиться не будет мотива
В мир, в котором напрасно теряются дни.

Мы не видим порою, что нас окружает,
В сером, замкнутом круге нет места любви,
Так и было со мной, пока я вдруг случайно
Не увидел прекрасную Деву мечты.

Я боюсь расставаться и стать одиноким,
Час окажется сутками, ночь – это жизнь,
Без тебя сердце станет безумно холодным,
А с тобой в нём бьют радостью счастья ключи.

Ещё миг, еще час, хоть и солнце в закате,
Ночь по праву законно вступала в права,
Мы с тобой растворились в любовном объятии,
И к небесным созвездьям летела душа…
2012

Над гордым и царственным Римом
Угрюмой стоишь высотой,
Былого величья незримый
Мерцает венец над тобой.
Хранят твои древние камни
Преданья о прошлых летах:
Хоть был час достаточно ранний,-
Нет места на этих скамьях.
Шумят и ликуют квириты
В предверье любимых забав,
Колонны парчою обвиты,
Ждёт цезаря пышный конклав.
Готовы к бегам колесницы
С четвёрками жарких коней,
Готовы в приветствие взвиться
Пятьсот молодых голубей.
Внизу же в сыром полумраке
Кровь стынет от рыка зверей,
Готовы к последней атаке
Фигуры безмолвных людей.
Выходят они на арену
Под свист и восторженный глас,
Убитым выходят на смену,
Чтоб встретить последний свой час.
Выходят они и покорно
Приветствия публике шлют,-
Чтоб зрители были довольны,
Сейчас эти люди умрут.
Друг друга изрубят, исколют
Без злобы они и вражды,
Ведь братья они по неволе,
Мучениям общей беды.
Но зрелища жаждует зритель
Так страстно любимого им,-
Идите! Бегите! Разите!
Оружьем блестящим своим.
Гордитесь, о граждане Рима,
Что мир весь у ваших лёг ног,
И игрищем вашим любимым-
Лить кровь на горячий песок…
Сошлись они в схватке кровавой,
Гордись же, о Царственный Рим!
Своею немеркнущей славой,
И зрелищем страшным своим.

Боже мой, она стоит напротив,
Тот же локон… руки и глаза,
С ними слившись, вспомнил каково же
Быть счастливым раз и навсегда.

Боже, пусть взгляд будет безотрывным,
«Милый мой», — прочту я по глазам,
В них дойду до самого обрыва,
А она шепнет: «Упасть не дам».

Боже, пусть она поет устами,
Ее голос – сердцу, как бальзам,
Вновь дышу, в грудь воздух набираю,
И на сердце нет следов от ран.

Боже, дай мне веру и надежду,
Что свиданье – не ночной обман,
Как давно томился я с печалью,
Счет в разлуке жизням потерял.

Но любовь спасла из заточенья,
Растопила губы ото льда,
Я в груди почувствовал биенье,
И знакомый запах миндаля

Был таким родным, не позабытым,
Будто с ним расстался я вчера,
Пусть я грешен, Боже, но помилуй,
Видишь, как истерзана душа.

Не позволь так вспыхнувшему счастью
Раствориться в сумеречной тьме,
Боже, пусть жизнь будет не напрасной
И любовь сопутствует судьбе.

Мне хотелось бы побыть облаком,
Плыть громадой величаво парящею.
Неотложные дела – побоку,
Свысока обозревать настоящее.

Что внизу там за квадраты и линии?
На земле границы строго размечены…
У меня же здесь простор в изобилии,
И безвизовый полёт обспеченнный.

Пусть внизу бранятся люди и ссорятся.
Дела нет до них совсем – я же облако!
У меня с землёй дороги расходятся.
Не затащат вниз меня даже волоком.

Хорошо-то как! Свободно и радостно!
Надо мной ведь только звёзды и солнышко.
Хошь — плыви как- будто яхта под парусом,
Хошь — замри на месте: вольному- волюшка!

Только… взрыв загрохотал, выси охнули.
Самолёт с людьми летел – дым лишь стелется.
За минуту сотни жизней угрохали.
Вот такое в небесах нынче деется.

Нет, не быть мне ни пушистой, ни белою.
Тучей чёрной становлюсь, полной горюшка.
Что ж вы выстрелом, проклятые, сделали?
А внизу – дымит с останками полюшко…

Давай перечеркнём страницы прошлой жизни
И с чистого листа напишем наш роман,
Пусть ветер всколыхнет желтеющие листья,
Укажет верный путь, забытый к небесам.

Я подарю любовь и волшебство из сказки,
Преподнесу к ногам букеты хризантем,
Мы будем страстью жить, дарить оргазм и ласки,
И говорить «люблю» на утро телом всем.

Пусть сердце запоет, душа расправит крылья,
Нас вновь соединят сожжённые мосты,
Мы будем понимать желания глазами
И, за руки держась, на паруснике плыть.

А на закате дня с последними лучами,
В надежде тет-а-тет увидеть свет зари,
Я для тебя сложу сонеты со стихами,
Губами распишу признания в любви.
2012