болтунами славится Россия…
но совсем не в этом наша сила.
скромно, лишних слов не говоря,
Путин просто делает дела.

а на площади в венеции
средь наряженной толпы
бродят важные патриции-
недоступны и горды.

и скрывают лица маски,
что хранились в сундуках.
всё таинственно, как в сказке,
и перчатки на руках.

шепчут на ухо словечки
и скользят, как рыбы прочь.
дарят женщинам колечки,
за собой уводят в ночь.

здесь, в венеции, веками
прославляли карнавал.
прозой, песнями, стихами
он народ очаровал.

ночью свет от фейерверков,
на гондолах суета…
этот праздник здесь, наверно,
будут праздновать всегда!

Сжигает боль внутри
Заставляя задохнуться
Мозг шипит«Умри»
А душа просит улыбнуться
Я лежала умирая
Стекала с губ кровь
В огне мучений догорала
Возвращаясь к боли вновь

стучат часы…
они неумолимо
дни жизни отправляют в никуда.
в науке это может объяснимо,
но мы не верим в это никогда.

а мы живём и думаем о вечном.
спешим, к чему-то нужному стремясь.
но, оказавшись в тупике конечном,
всё отдаём ему во власть.

кого-то люблю,
кем-то дорожу.
с одним общаюсь,
с другим дружу.
Умом меня не поймёшь,
руками не согреешь,
словами не убьёшь.
Не пиши, не звони.не признавайся в любви.
Я холодная снаружи, тёплая внутри.
Но об этом не когда не узнаешь ты!!!

Давай договоримся навсегда:
Мы будем понимать с тобой друг друга.
Мы все с тобой проедем города.
И вот, увидев бесконечность круга,
Давай договоримся навсегда,
Что будем узнавать мы по шагам
-Поёт иль стонет близкая душа.
Давай договоримся навсегда,
Что Новый Год, позёмкою кроша,
Святую радость приносить нам будет.
Давай договоримся навсегда,
Что наши чувства ветер не остудит
И солнце не сожжёт.
Пусть вечно будет
— Давай договоримся навсегда!

И лишь плюшевый мишка-
помнит мечты,
подушка знает, о ком слёзы твои.
И наконец ты захочешь начать жизнь сначала.
Путь начнёшь ты с другого причала.
В новой жизни не будет беды,
лишь смех и счастливые глаза твои.
и пусть все помнят как ты его любила…
А ты гордо скажи: прошло, забыла!!!

И соболезнуя, свое я делал дело:
Надев перчатки, украшал привычно то,
Что кажется далеким и от нас отдельным,
О чем откладываем мысли на потом.

А после грима вижу город тихий, стылый,
И опрокинутые улицы скорбят
По тем, кто топчет их, лишившись жизни силы,
Которым только я для лиц найду наряд.

Отформалиню так, что смерть и не узнает,
И жизнь прижмется томно к коже восковой.
Свяжу я свет и тьму незримыми узлами,
И спорят пусть они, решая: кто – кого…

Она была другой – загадкою тревожной,
Отличной от всех тех, кто в город стылый врос.
Другим был взгляд ее, другой был отблеск кожи.
Я, хмурясь, подошел, задал вопрос в проброс…

Пытался разгадать я странную загадку,
Которую в себе она, лучась, несла.
Но так была сильна в постели лихорадка,
Что под финал совсем я выдохся, ослаб.

Растерянный, смотрел на трепетное тело
И вдруг я понял то, что было слИшком в нем.
Не соболезнуя, свое я сделал дело:
Надел перчатки и расправился с огнем.

Может, это мираж был, но с чудесной улыбкой,
Может, мне померещился просто образ в глазах,
Чуть поодаль прошла ты, нет, скорее проплыла,
Бросив взгляд мимолетный на меня впопыхах.

А потом растворилась, без тебя стало пусто,
Показалось, что в лампах даже свет потускнел,
Мне еще никогда вдруг так не было грустно,
Ты мне ранила сердце, я тобой заболел.

Целый день невозможно воедино собраться,
Взгляд твой хаос посеял в моей голове,
Что бы было со мною, если стали встречаться,
Только Богу известно, как хотел я к тебе…

Как мечтаю в объятьях на спине скрестить руки,
Глубоко вдохнуть запах твоих сладких духов,
Обжигаться губами…, что за страшные муки
Незнакомкою грезить, как принцессой из снов.

Я узнал, что закончилось лето
По тому, как сверкнуло лицо,
Озарившись фиалковым светом.
Грустной новости быстрым гонцом

Был фонарь, в помощь – фары машины,
Лик черпнувшие. Дружной гурьбой
Это лето они порешили,
Согласившись на сделку с тобой.

«Вот и все», — ты сказала, пытливо
Посмотрев на меня, сквозь меня.
И лицо захлебнулось приливом,
Захлебнулось приливом огня.

Тлела жалость к себе, но недолго,-
То, что было, того больше нет.
Мне остались улики, осколки,
Мне остался фиалковый свет.