Глава 6.

Сижу на кухне. Все достали.
Решили отдохнуть в Астрале,
С Наталией на пляж слетать
И Сэмам ручкой помахать.

И как нас встретит Аризона?
Там много говорят озона.
Да… Оседлали мы циклон,
Чтоб нас быстрей доставил он.

Нам ветерок поет, летим.
Тепло, внизу течет Гольфстрим.
Но вот куда-то он свернул,
Какой-то ураган задул.

Вот думаю и отдохнули.
Но мы назад не повернули.
Колумб здесь где-то проплывал,
С собою вез страстей накал.

И плыл Америго Виспучи.
Потом и те, кто были круче.
С земель индейцев выживали,
А злато силой отбирали.

За кровь приходится платить –
Циклонам же не запретить
Ходить туда, куда хотят.
Хотя торнадо всем вредят.

Их души умерших ведут
На демократии редут,
Оплот идей капитализма
И мирового сионизма.

До суши с душами добрались,
Поговорили, пообщались.
Они наивны, с юморком
И ирокеза хохолком.

Обид своих и не скрывают
И всех Колумбов проклинают.
Их Боги рядышком летели,
Общаться с нами не хотели.

А вихри смерчами крутились –
То ирокезы в стаи сбились.
Их выход гнева грозен, страшен
И краски черные окрашен.

Их Боги жертвы выбирают,
Стрелами молний убивают.
И крутят смерти хоровод
Торнадо здесь из года в год.

Джорджу все это нипочем.
Мысли его, чтоб нефть ключом
Из скважин била беспрерывно.
Взывать о совести наивно

Кто Власть попробовал на вкус.
Уж очень сладок сей искус.
И мысли высоко летают
И приземляться не желают.

Тем более, когда в руках
Такая власть, что Мира крах
Можно в минуту сотворить.
Все растереть и распылить.

Он – Властелин и Фараон.
Он – демократии шаблон.
Он – представитель Власть Имущих
Из самых-самых всемогущих.

Но надо должное отдать
Своих не станет убивать.
Да и российской не чета
Американская мечта.

Ну а индейцы? Что ж бывает.
Теперь в Астрале вон летают,
Иль в резервациях живут
Пример России подают.

Джордж Междуречье загубил.
Столько невинных душ убил,
Нарушил жизненный уклад.
Ведь жил и цвел старик Багдад.

Там нефти много, нефти мрак.
Из-за нее и пал Ирак.
На очереди – персияне.
Затем, возможно, россияне.

В политике ведь нынче нету,
Что было раньше – паритета.
Отсюда Сербия, Балканы.
Незаживающие раны

На теле матушки Земли.
Несут Колумба корабли
И ныне смерть по континентам
Своим возможным оппонентам.

Нас Дядя Сэм в гости не ждал.
Америке претит Астрал.
Туда стремятся с голодухи,
От безысходности, непрухи.

Ну, что-то вроде типа нас,
Кто не взобрался на Парнас,
Но не обколот и не спился,
А просто очень разозлился.

И, не валяя дурачину,
Влетел сюда искать причину
Наших российских общих бед.
И нас привел сюда их след.

В нашу команду также влез
И из Торнадо Ирокез.
Как ни брыкался я, не бился
В проводники он напросился.

Поклялся скальпы не снимать
И никого не убивать.
Наталью звал Богинею,
А нас повел в Виржинию.

Летим. Красивые места.
Обжиты. Всюду чистота.
И звездно-полосатый флаг,
И с кока-колою Биг-мак.

А люди, без сомнения,
Есть жертвы потребления.
Довел до ручки их Фаст-фуд.
И слепо верят в Голливуд,

Где не толсты они, а стройны.
Что в безопасности – спокойны.
Кино оно и есть кино.
Там, вместо виски, пьют вино.

И в трюках не всерьез стреляют.
И понарошку убивают.
Калечит психику всерьез
Фабрика выдуманных грез.

Мы к Вашингтону подлетаем
И с каждым километром таем –
В Америку легко влюбиться,
Такая жизнь нам только снится.

Но посмотрели на индейца –
Все достиженья Била Гейтса
Померкли враз и навсегда.
Ведь так не жить нам никогда.

Америка всем задолжала,
Тонны бумаги нарожала.
Зеленый доллар, просто грин,
Живет, пока есть магазин

Где векселя эти берут,
В обмен товары выдают.
Пока янки флажками машут,
На них все за копейки пашут.

Где не согласны, выступают,
Там демократию внедряют
Под пушек акомпонимент.
Иль красных роз, в оранже лент.

В гринах и, как бы наш, Стабфонд.
У нас живет один бомонд.
А нам остались лишь налоги,
Да некудышние дороги,

Ведущие нас в никуда.
Да не для жизни города.
Ту ирокез внес коррективу:
«Как смотрите на перспективу

У земляков передохнуть»?
И предложил в Нью-Йорк свернуть.
«Здесь рядышком. Не далеко.
Мы оседлаем облако.

Иль заберемся в самолет», — Он нам, — «согласны на полет»?
Хоть изредка, но так бывает
В Астрале время шаг меняет.

А может повернуть и вспять,
Назад откинуть лет на пять.
Так с нами и произошло.
За тучки солнышко зашло,

А из-за тучки самолет.
И обречен его полет.
У пассажиров жизнь на ладан.
А за штурвалом сам Бен-Ладан,

Иль тот, кто под него косит.
Кому Герой. Для нас – бандит.
Не «гордый реет Буревестник»,
А исламист и нам ровесник.

Ему по-русски: «Твою мать,
С людьми дома, зачем взрывать?
И наплевать, что небоскребы
И что там важные особы.

Впоследствии, ты идиот,
Страдает все простой народ».
Наталья тот еще оратор:
«Ты террорист и провокатор».

Затем шахиду пальцем в лоб,
Почувствовал ошибку чтоб.
А проводник наш, ирокез,
К арабу с хода в душу влез.

Тот сразу как-то покраснел.
«Аллах-Акбар» все же успел…
И в поле рухнул самолет.
«Наш Капитолий пусть живет», — Американцы в хор запели.
Их души к Богу улетели.
Герой и в Африке Герой.
И за Героев мы горой.

Даже индеец-проводник
Переживаньями проник.
Но тут часы назад вернулись.
Мы к Вашингтону развернулись.

Летим. Под нами Белый Дом.
И Дядя Сэм при доме том.
И что-то ручкой нам не машет,
Да и от радости не пляшет.

И не видит нас в упор,
Закрыл двери на запор.
В курсе вы, нам все равно,
В дверь не пустят – мы в окно,

А окно если закрыто
Мы сквозь стену, как сквозь сито?
Джордж себя, чтоб долго жил,
Колдунами окружил.

И овальный кабинет,
Где Биллу делали ми… паркет.
Секретарш всех поменяли,
Чтоб его не соблазняли.

Да и Дядя Сэм, что Джордж,
На Билла вовсе не похож.
Ирокез – наш проводник,
Без труда туда проник.

С помощью каких-то слов
Вызвал он своих Богов.
Те над домом покружились –
Колдуны все отключились.

ФБР и ЦРУ
Оклемались лишь к утру.
Обещание сдержал.
С Джорджа скальп снимать не стал.

Нас послал на разговор.
Так предстал пред нами Вор.
Пахан наших рас… разгильдяев,
Демократов. Их мы знаем.

Крыша, можно так сказать,
Тех, кто ныне наша Знать.
«Здравствуй Джордж. Чайку нальешь?
Иль гостей не признаешь?

Вот Наталья. Вот Виталик», — Ирокез, грызя рогалик, — «Я пусть буду Венету.
Чашку мне налей вон ту».

Джордж на гостя покосился,
Но налил. Хотя и злился.
И, насупившись, молчит
Власти мира иезуит.

А Наталью понесло.
Столько высказанных слов
На бумаге не вместить.
Я решил их опустить.

Лишь одно упомяну –
Джордж признал свою вину.
Ирокез тот тоже слушал
Да, под чай, рогалик кушал.

Джорджу тоже предложил.
Тот наживку проглотил.
И, покой нам только снился,
Той баранкой подавился.

Чуть не умер. Я помог,
Джорджу, залепивши в рог.
Он спасибо мне сказал,
А индейцу указал:

«Я, совсем это не лесть,
Уважаю вашу месть.
У вас прощения прошу.
Что в моих силах – я решу.

А в остальном, так то скорей
Дела давно минувших дней.
А что касается России.
Так это все в руках Миссии.

Ваших при Власти му… маньяков,
Что обманули мужиков.
Мы победить и не мечтали,
Лишь предпосылки создавали,

Чтоб демократию внедрить
В СССР. А развалить –
Элита ваша постаралась.
И, с потрохами, нам продалась.

Как не купить, что продается?
Капитализм это зовется.
Я вас, конечно, понимаю.
Шляпу пред дамою снимаю.

Может, вы сами все решите?
Мешать не будем. Вы спешите?
Что, даже чаю не попьете?
Но мы уже и так в полете,

С собою захватили прайс,
Где подпись Кондолизы Рай-с,
С расценками на тех Иуд,
Кто затащил Россию в блуд,

Но чьи счета стреножены,
Немножко заморожены.
Ведь не смогли в страстей накал
Весь ядерный потенциал

России, напрочь, распилить.
Пришло чуть-чуть недоплатить.
Мы с ирокезом попрощались.
Сами на Родину подались,

Чтоб ФБР и ЦРУ
Не повязали поутру…
Мы же сказку продолжаем.
Никого не унижаем

И обидеть не хотим.
Наш Герой – не псевдоним.
Подбирали — как попало.
Может имя чье совпало?

Ну, так это не всерьез,
«Сказка-каламбур» — курьез.

осенью
по колено в сырой воде
на расшатанных каруселях
дети
играют в войну.
кругами вертится
пулеметная лента лошадок.
в ней невинность на секунду
зажигается алым,
так же как
на одинокие улицы
по серому холодному камню
кипяток революции,
красная талая
телеграмм о возвращении тех самых,
которых боишься и помнишь,
которых любишь
до липких головных болей,
до желания спрятаться.
чтобы научиться
бросаться вперед
не за себя, а за все Отечество,
не за себя просить,
а за всех, кто тоже просит.
чтобы
научиться страдать,
осенью
взведенный барабан карусели
вертит детей
панически весело, ярко,
как в секунды ночного обстрела
рвутся снаряды.
чтобы научиться кричать
и быть кем-то
из черно-белого фильма,
и поступать правильно,
и стать героем посмертно
по колено
в холодной воде
нужно терпеть,
как будто нет в тебе
ничего живого,
а только лишь небо
в березах и соснах,
которые тоже
нужно любить по-взрослому.
которые тоже
вертятся и просят прощения
у кого-то большого и доброго,
но вышедшего в другую комнату,
видимо, чтоб не смотреть.

почему старик ругается
и клянёт весь белый свет?
пятый год уж бедный мается.
и нигде приюта нет.

прогулял он свою молодость,
разменял на пустяки.
пусто одному и холодно…
да уж бабы не найти.

заливает горе водочкой,
только счастья нет на дне.
и неровною походочкой
в грязный дом идёт у себе.

Не знаю, зачем мы с тобою расстались,
Но это на пользу и мне, и тебе.
За годы с тобою мудрее мы стали,
Но сердце стучит все равно по тебе.

Пускай я с тобою теперь уже точно
Вместе остаться и не захочу.
Теперь у меня красавицы-дочки
От милого друга родного растут.

Он каждый вечер со мной засыпает
И просыпается тоже со мной,
Милой своею меня называет,
А я за него и умру и убью!

Я рада, что мы с тобою расстались,
Но так и ни разу не были вдвоем.
Просто за годы мудрее я стала
Хотя и пишу я стихи не о нем.

Со мною что-то происходит,
Но что – понять я не могу.
Ты не один – вас теперь двое:
И как мне сделать выбор тут.

Ты очень дорог мне пожалуй.
Я знаю, любишь ты меня.
И как сказать, что покидаю
Я твое сердце навсегда?

Как сделать выбор мне достойный?
Тебя мне выбрать иль его?
И чтобы не была пустою
Душа и жизнь моя потом?

Мать сына провожала на войну,
Стояла, молча обнимая.
Лишь слёзы по её текли лицу,
И сердце больно защемляло.
И каждая минута для неё,
Летела так стремительно и быстро,
И ей хотелось хоть на часок остановить мгновенье.
Она стояла и смотрела,
Смотрела в эти синее глаза,
Ласкала его кудри золотые,
Запоминая образ сына на года.
И сын её, такой родной и близкий,
Прижал её к своей груди
И нежно прошептал слова любви.
Он плакал,
Вспоминая миг,
Когда гулял по полю с мамой
И собирал в букет цветы.
И так хотелось ему вернуться в те чудные года,
Когда беспечным счастьем наполнялась душа.
И вот настал момент разлуки страшной,
В последний раз мать сына обняла, поцеловала.
Благословила в его трудный путь.
И взглядом поезд провожая,
Она стояла и молчала с надеждою увидеть его вновь.

Стремительно взлетая, опережая время,
Во благо нашей родины, на зависть всем соседям,
Рискуя своей жизнью, не для богатства ради,
Поднялся на ракете космонавт Гагарин.

С молчаливым трепетом наблюдал весь мир,
Как герой великий космос победил,
В свете желтых звезд, ближе всех к кометам,
Первым из людей он облетел планету.

Ученым дал ответы на трудные вопросы,
И свой тяжелый путь прошел сквозь черный космос,
Благодаря ему ближе звезды стали,
Он для нас открыл неизведанные дали.

Этот славный подвиг не забудут люди,
Вечно в своем сердце его хранит мы будем,
В памяти людей врезано как в камень,
Твой полет великий, космонавт Гагарин.

Война, так часто это страшное слово звучало
Вторая мировая, Афган, Чечня, столько жизней позабирало
За Родину, за Мать, солдаты наши сражались
Такие молодые, но не все домой возвращались

Эхом проносятся, разрывы гранат и пулемётов грохот
Где сейчас ветром разносится, только детский хохот
И вспомнив места героев славы боевой
Ветераны с влажными глазами, возвращаются домой

Отцы, дети и родные остались в наших сердцах,
В наших сердцах, огонь и слёзы в глазах
Мы верим, храним, никогда не забудем
Ваш тяжкий подвиг, за счастье всем людям

Вы это сделали, за будущее вы победили
Жизнью и смертью, ваш дух не сломили
Не ради славы, героями стали защитники наши
А чтоб солнце сияло, за окнами нашими

I
Это партия,…………… мой царский дом
На шахматной доске, я буду пешкой в нём
Это царский клан, я буду дерзким псом
Крёстный сын, воспитанный огнём
Это тот мир, где один за всех
Когда все вместе, нас ждёт успех
Бросить в нас камень, страшный грех
И что то подобное вызывает смех
Это партия и здесь все в игре
Ты либо на щите, либо на коне
Пусть мало шансов, но велика награда
Верь в победу, с тобой царская бригада
Все художники, одного шедевра
Всё готово для главного маневра
Ангелы и демоны, нас уже гвардия
Все готовы??? Шах и мат!!! Партия
II
Мы короли с одной колоды, одной масти
Единый механизм, не рушимый на запчасти
Тусклые краски, делаем контрастней
Чем длиннее партия, тем становимся опасней
Ни капли блефа, все карты на руках
Но в ваших глазах, проблескивает страх
Все козыри напротив вас, а не в рукавах
Сложите головы на плаху, и почувствуйте свой крах
Это партия отчаянных, бой за победу
Кто в сердце хранит, любовь надежду и веру
Только эти люди, твою прикроют спину
С одной общей целью, святые с картины
Посланники неба, царский клан
Блюдо, которое встанет в горле врагам
Великий рецепт, известный богам
Это партия,………… вам не по зубам

За окошком вновь слышна песнь шмеля.
Ветер юную листву теребит.
Это первая весна без тебя.
В чёрной рамке твоё фото стоит.

Вереницею бегут облака.
Вслед за ними ты смогла улететь.
Никогда моя не сможет рука
В телефонной книжке запись стереть.

Гладит кожу солнца луч золотой.
В свежей травке прячет слёзы роса.
Не услышу больше голос родной.
Просто… выбыл абонент в небеса.

Улыбается мне с фото лицо,
Излучая доброты дивный свет.
Ни обнять… ни написать письмецо,
Ведь доставки почты нА небо нет.

За окошком вновь слышна песнь шмеля.
Ветер юную листву теребит.
Это первая весна без тебя.
В чёрной рамке твоё фото стоит.