ах, ты — жизнь моя босяцкая!
нет просвета- всё туман…
и судьбинушка дурацкая:
только ложь или обман.

поскитался, помотался
в этой жизни я сполна.
и совсем один остался-
позабыли все меня.

я давно уже не плачу
и зубами не скриплю,
не зову к себе удачу,
покорился и терплю.

ни к чему я не пригоден,
никто мной не дорожит.
и тоска по сердцу бродит,
в душе что-то бередит.

где ты — мамочка родная?
вижу я тебя во сне.
но судьба моя крутая
не ведёт никак к тебе.

помолись за меня богу,
свечку тонкую зажги…
может я найду дорогу.
ты меня, как прежде, жди.

Для каждого в мире есть свой уголок
В котором он не так одинок
Как в мире, где его никто не признал,
А только жестоко подальше прогнал.

И так в этот угол себя уместив,
Сидишь и жалеешь, немного грустишь.
Мечтаешь о славе, о море любви,
Но сил что бы встать не можешь найти.

Ты смотришь на небо, мечтая взлететь
Так сильно, в душе начинаешь ты петь.
Но вскоре, поняв, что птицей не стать
Слезой утешаешь свой ласковый нрав.

Ты слышишь овации в знаки почета,
Но только достались другому герою.
Который решился, устал поджидать,
Когда ему руку осмелятся дать.

Он сделал шаги, как ребенок, впервые
Чтобы новые дни ощутить — «живые».
Душой он не дремлет. Стремиться отдать
Частичку себя и снова страдать.

Но только теперь те страданья не мука,
А нежное бремя, нотки теплого звука,
Что как детской сонатой играет в душе
И к подвигам новым все толкает сильней.

А ты ждешь и страдаешь, страдаешь и ждешь
Без цели по жизни куда-то идешь.
И в надеждах ты тонешь, как камень в воде,
Ты помощи ищешь, но ее нет нигде.

Помню тихую ночь, что молчала за всех.
Легкий скрежет двери, что ей томно мешал,
А за дверью кот все о чем-то мечтал.
Я смотрю на камин, как играет огонь.
На дровах что на поле он резвится как конь.
Как же хочется мне оседлать жеребца,
Чтоб по полю нам мчатся, не видя конца.
Мы бы с ним, как два брата, устрашили бы всех.
И рванули бы в даль, не зная помех.
Он бы нес меня в дебри невиданных мест,
Оставляя за нами мощный огненный след.
И бежали б мы так пока ветра порыв
Не разжег бы в нас новый пламенный взрыв.
И тогда окружил бы нас огненный всплеск
И услышал бы слух человечества треск.

Тут же дождь застучал по стеклу, как по струнам.
И забылись мне все предвещенные руны.
Стук за стуком, одна за одной все текут,
И не зная покоя, все куда-то бегут.
Может ищут они как вернуться назад
Или просто стремятся затопить земной ад.
Жаль, что мне не поведают тайну они.
Я для них словно призрак с другой стороны.
Но не будь человеком, а Богом морским
То глянули б взором на меня все иным.
Не одно существо не пугало б меня
Хотя кто-то смотрел б на меня виня.
Виня в смерти тех, кто тонули в морях,
Виня за разбитые мачты на их кораблях.
И может, виня за ушедшее время
Что отнял у них сильный дождь, став как бремя.
Но ведь кто-то любил бы и ждал бы меня.
И пел бы хвалебные песни, взывая, моля.
Хоть каплю дождя подарить бы просили,
А может дарами еще укротили б.

Но гром, потешаясь, нарушил покой.
Он мысли мой не прошел стороной.
Смеясь над мечтами, гремел все сильней.
Покоя не зная, пугал он людей.

Камин уж потух. Лишь искры сверкали.
Последние капли сбежать лишь мечтали.
Скрипящая дверь открылась совсем,
А кот убежал на чердак поскорей.
Нарушил покой только ветер шальной.
Он в комнате этой совсем как чужой,
Но только проверив углы и шкафы,
Меня поскорей увести поспешил.
Он обнял меня, как холодная шаль,
И мягко тянуть начал в неистову даль.
Как только на улицу вывел меня,
Сразил будто льдом не жалея себя.
Немного унявшись, поспешил улететь,
А мне оставалось стоять и жалеть…
Жалеть, что за ним не могу полететь
Чтоб воздухом свежим как он опьянеть,
Чтоб увидеть весь свет, чтоб узнать что не знала,
Чтоб воздушным крылом всех на свете ласкала.
Лишь кто-нибудь крылья мне подарил,
Тем самым ворота в мир отварил,
Где воздух как море, как райский дворец
В котором судьбы ты своей сам творец.

Мечты растворились, а я на земле.
Увы, и сейчас стою я во мгле.
Я птицей не стану, и богом морей,
На огненном брате не промчусь поскорей…
И в жизни я просто, как все, человек.
И этого ты не изменишь во век…

а в краю таёжном новостройка:
топоры стучат на все лады.
рядышком встают за стойкой стойка
и баландой платят за труды.

здесь живут невольники в бараках.
даже в баню ходят чередой.
за забором только царство страха
и неведом никому покой.

почему судьба моя такая?
почему не выпал козырёк?
жизнь моя- годинушка лихая
всё старалась лечь наискосок.

не нашёл дороги напрямую.
за углы цеплялся головой.
и подругу взял себе шальную,
тоже обручённую с бедой.

а теперь мне солнце светит «в клетку».
и тоска грызёт день ото дня…
позабыть стараюсь эту светку,
как она забыла про меня.

за окном мелькают полустанки,
сёла и большие города…
еду я к родимой старой мамке
и уже, конечно, навсегда.

наскитался я по белу свету,
надружился с разными людьми,
только лучше моей мамы нету.
не прожить мне без её любви.

как бы не мотала жизнь-злодейка,
а она меня не подвела.
и её последняя копейка
для меня, как миллион, была.

всех забуду, никого не надо,
лишь она на свете у меня,
лишь она одна — моя отрада.
и домой мне к мамачке пора!

весенний дождь… как будто осень
опять пришла издалека.
холодный ветер тучи носит
и лета не видать пока.

черна земля. лишь на пригорках
чуть-чуть проклюнулась трава.
кустам, деревьям стыло, мокро…
ведь нет ни солнца, ни тепла.

бежит ссутулившись прохожий,
подняв повыше воротник,
на воробья слегка похожий,
что на него сейчас глядит.

такой же мокрый и унылый
сидит под стрехой у окна.
не рад погодушке плаксивой.
всем опротивела она.

я пишу простые, нежные стихи,
но гиенам в масках не нужны они.
и, оскаля гадкий и вонючий рот,
всё хотят увидеть они наоборот.

их никто не любит, их нигде не ждут,
а они по клавишам со всей силы бьют.
и летят поганые, как стая воронья,
языка богатого последние слова.

и каким их ветром занесло сюда?
где вздыхают сердцем и поёт душа,
где красивым словом через времена
перед нашим взором ПОЭЗИЯ сама!

а я бежала по дороге…
в пыли, в удушливом дыму.
несли меня вдогонку ноги,
а уезжал ты на войну.

сама котомку собирала,
пекла в дорогу пироги,
сама от страха замирала,
клала поклоны до земли.

просила матушку Марию,
хранить тебя в тяжёлый час.
просила Господа-Мессию
остановить войну сейчас.

с тобой стояла у машины,
смотрела в милые глаза,
вдыхала запах твой — мужчины,
а по щеке текла слеза.

рукой шершавой осторожно
стирал ты горя ручейки.
«остаться, просто, невозможно»,-
шептал на ухо тихо ты.

поцеловал, вскочил в машину,
махнул последний раз рукой…
сегодня ты меня покинул,
а завтра, может, сразу в бой.

а я бежала по дороге…
в пыли, в удушливом дыму.
несли меня вдогонку ноги
и проклинала я войну.

из окна вагона с конвоиром
я любуюсь этим бреенным миром…
промелькнули белые берёзки
и на них серёжки, будто слёзки.

буераки, реки и канавы…
не искал я этой странной славы.
петь хотел, как птица, я на воле,
и не знать суровой этой доли.

но судьба скрутила, будто штопор.
и в ушах гремит тюремный топот.
надо мною низкий потолок.
и душа, как чёрный уголёк…

так что плачьте обо мне берёзы,
не жалейте горестные слёзы.
может хоть немного потеплеет
и слезинки душу мне согреют.

И нет в моей жизни печали иной,
Чем утром проснуться и думать о нем,
Чем вечером, глядя в чернеющий мрак
О глупых поступках своих вспоминать.

И нет в моей жизни другого несчастья,
Чем, сердце свое, разрывая на части,
Решаться мне просто с тобой говорить,
Смотреть на тебя и уже не любить.

И радости в жизни моей нету большей,
Чем весело хлопать кому-то в ладоши
И гордость испытывать лишь от того,
Что он улыбается рядом со мной.
09.10.2004 г.