Кто судьбы не искал
И смотреть не любил,
В затаённый оскал
Запредельных глубин.

Видя всполох и тленье,
Крах надежд наяву,
Ясный лик я спасеньем
С детских снов позову.

Был во всём он другой
На людей непохожий,
Своей сутью благой
И серебряной кожей.

Глянув как-то не строго,
Светом ласковых глаз,
Из певучего слога
Лил он музыку фраз.

Про сиянье и мрак
И про жизни крупицу,
Что легко очень так
Может стать небылицей.

Про вселенский разбег
Очумелых галактик.
И что время для всех
Повелитель и тактик.

А теперь вот домой
На родную планету,
Улетел ангел мой,
Оседлавший комету.

И его млечный конь
Укрощённый, в узде,
Выдыхая огонь,
Где-то мчится к звезде.

И однажды дух птицей
В мир, что он приоткрыл,
Смыслом вслед устремится,
Словно взмахами крыл.

Кто судьбы не искал
И смотреть не любил,
В затаённый оскал
Запредельных глубин.

© Copyright: Владимир Вальков, 2012
Свидетельство о публикации №11209275489

«Девушки, рифма на слово «грузди», скажите скорей».
Одна из троих кидает себе за спину: «Forever».
Фразой фривольной на тлеющем желтом свитке — сгореть:
Осень со мной навсегда,- темнеет фреской, рефреном.

«Парни, рифма на слово «грузди» скажете скорей».
Один из троих в лицо швыряет с насмешкой: « Груди».
Город кирпичные груди в черные своды рек
Окунает, пытаясь отмыться от мутной грусти.

Затерялись годы дымкой тающей,
Что над речкой в сентябре парит
И дорогой в небыль убегающей
Под застывшим всполохом зари.

Но пусть шепчут верба и калина
Чувственный молебен по садам,
То о чём мечталось в жизни длинной
Я судьбе короткой не отдам.

И хоть Русь так преуспела в этом
Жить, в сердцах надежды всплеск глуша,
Снова ширь распахнута рассветом,
И с высоким помыслом душа.

А когда серебряной порошею
Ветер заметёт цветы полей,
Песни те из юности хорошие
Откровеньем грусть моя пролей.

Затерялись годы дымкой тающей,
Что над речкой в сентябре парит
И дорогой в небыль убегающей
Под застывшим всполохом зари.

© Copyright: Владимир Вальков, 2012
Свидетельство о публикации №11210065845

Рвать пожухлые цветы,
Отрекаясь смолоду,
Этот сад забудешь ты
По дороге к городу.

Взгляд твой близок и далёк
Чем-то недосказанным,
Словно синий василёк,
На картинке смазанный.

Весь в тумане водоём,
Хмарь над домом тянется,
Но навеки ночь вдвоём
Светлым сном останется.

Заплутавший в листопад
Ветер-деревенщина,
Про тебя шептать мне рад,-
'Золотая женщина.'

Бесприютна неба высь,
Где она без просини,
Ты с улыбкой оглянись,
Исчезая в осени.

© Copyright: Владимир Вальков, 2012
Свидетельство о публикации №11210032788

Взять и выбросить себя
С пыльными пакетами-
Бредни все равно съедят,
Так скажи: покедова.

На слабо себя проверь:
Головою — в мусорку.
Если нет пути наверх,
Значит, вниз жги с музыкой.

Значит, всем наперекор,
А себе – тем более.
Затянулся перекур –
В старость отфутболили.

Сам себя not understand,
В мусорном контейнере
Кто-то ходит между стен
И мурлычет тенором.

Кто-то тоньше тени стал,
Сам себе стал побоку,
Знает лунные места
И бормочет под руку

Как обычно ни о чем,
Очень неразборчиво,
Окунаясь в духучет –
Мусорное творчество.

а на улице осень
пишет маслом пейзаж:
кистью краски наносит
на прозрачный витраж.

золотые берёзы,
кисти красных рябин
и небесная просинь
на просторах картин.

дождь из литьев осенних,
шляпки белых грибов,
точки клиньев гусиных
и последних цветов.

и всё так гармонично,
всё под цвет и под тон,
что оценку «отлично»
получает сезон.

Агония затянулась надолго
Поясом широты-долготы
Беспамятства, купленного за доллар
По стоимости песков слепоты.

Выхолощено утро в загоне
Агонии,- загибаясь, тяну.
Любое движение – незаконно.
Любое событие – завернут.

Тысячелетняя барахолка.
Голгофизация потолка.
Агония затянулась надолго,
Дольше, чем в прошлом предполагал.

На темени епитимья сверкает.
Плавятся восковые виски.
Некому прошептать: дорогая,-
Агония шепотов городских.

В игривости мне не откажешь,
Быть глупой тоже не прикажешь!
Смеюсь я искренне лишь с тем,
Кто над собой смеётся так же!
И ждёт от жизни перемен,
На те же грабли, наступая дважды.
Кто каждой шутке знает цену,
И в жизнь выходит каждый день,
Как будто на арену.

Под краном водопроводным
Плещутся руки-рыбки
Зябкие в море зыбком.
Зыбиться танец родом

Из ритуалов тяглых,
Клейкой, вязкой тревоги,
Пропитанной мыслью волглой,
Трепещущей нервным стягом.

Дышит тихоней в спину
Леди Макбет с улыбкой
Зябкой, в мороке зыбком
Руки водою пилит.

Руки – рыбки – рабыни
Пойманы танцем в сети.
Кран – бормотун: не сетуй,-
Руки тебя забыли.

Все призрачней, все прозрачней…
Замолены мылом рыбки,
Замылен их бархат зыбкий,
Молью хлорною трачен.

Спаси меня, спаси меня, спаси меня,
Спаси меня, спаси меня, спаси меня,
Спаси меня, спаси меня, спаси меня,
Спаси меня, спаси меня, спаси меня…

Спасименяспасименяспасименя,
Спасименяспасименяспасименя,
Спасименяспасименяспасименя,
Спасименяспасименяспасименя.

Пни меня, пни меня, пни меня.
На пни — меня, на пни — меня, на пни — меня.
Пни меня на пни, пни меня на пни, пни меня на пни.
Спина, спина, спина.

Я – пас, я – пас, я – пас.
Я – сам, я – сам, я – сам.
Я – масса, я – масса, я – масса.
Я – ас, я – ас, я – ас.

На пенни – меня, на пенни – меня, на пенни – меня.
Семя пня – сам спасся? Семя пня – сам миссия и месса?
Пени – на пенни, пени – на пенни, пени – на пенни.
Имя мни, имя мни, имя мни.

Папа – нем, мама – нема, папа – нем, мама – нема.
Имя, имя, имя, имя!
Пан? Панама? Пампа? Пампам?
Спи, спи, спи, спи.

Имя – нема, имя – нема, имя – нема.
Нем, нема, нем, нема – манна?
Мим – мним? Мим – мним? Мим – мним?
Пена, пена, пена, пена.

Манна, маня меня… Манна, маня меня…
Ем имена, ем имена:
Ням-ням, ням-ням.
Я ем я? Я ем не-я? Не я ем я,

А песня – яма, песня – яма, песня – яма.
Смени, смени, смени.
Песня – яма, песня – яма, песня – яма.
Смени, смени, смени.

Спас, спас, спас, спас.
Сап, сап, сап, сап.
Спам, спам, спам, спам.
Ам-ам, ам-ам, ам-ам.