Как много я хочу сказать, родная,
В твой адрес тёплых, задушевных слов!
Журчит в душе моей, не иссякая,
Живой родник — дочерняя любовь.

Когда тоска нахлынет, дорогая,
Подступит к сердцу твоему хандра,
Ты строчки эти не спеша читая,
Поймёшь из них, как ты мне дорога.

Я помню, как мотались мы по свету.
Летел наш поезд в утренней заре
В те гарнизоны, где комфорта нету,
Где все удобства — рядом, во дворе.

Где мы, детишки, тяжело болели.
Простуживались, кашляли, сопели,
Где длилась ночь полярная полгода,
Кружились вьюги, выли непогоды.

Ты нам тепло душевное дарила,
Внушала память близких свято чтить.
И терпеливо нас, детей, учила
Семейные традиции хранить.

Крутилась ты по дому, напевая,
Заботливая, нежная, живая,
И успевала сделать кучу дел:
Бельё постирано, обед давно поспел,

Пирог испечен сдобный, медовой,
Какие запахи на кухне, боже мой!
Всё на своих местах. Порядок в доме.
Гляжу, под вечер, ты уже в истоме,

Присядешь у экрана на часок,
И смотришь свой любимый «Огонёк».
Иль на диване, рядышком с отцом,
Читаете тихонечко вдвоём.

Да, мама, на тебе держался дом.
Нам, детям, так уютно было в нём!
Тебе бывало тяжело подчас.
Но твой очас любви горел, не гас.

Как много я хочу сказать, родная,
Тебе признательных, душевных слов.
И никогда до дна не исчерпаю
Свою к тебе, голубушка, любовь.

А дальше ничего не будет.
В окно скребется черный пудель…

А дальше
ВЕлик
Декаданса
Изобретать,- на нем кататься.

А дальше –
Ничего,-
Адажио
Нечистот.

Адажио
Безбрежное,
Одолженное
Шопеном,-
Мажорной нотой брезгует.

Жизнь в миноре
С вялотекущим норовом
Тишайшего безумия –
Базуки,
Стреляющей мертвым морем-
Мороком
Скрипучих панельных бараков
И прочих буераков:
Бах-бах… Барах-
Танье, таянье, треньканье
Подхватившего безумие,
Зуммера

Домофонного.
Дымным фоном
Дум
Окно сифонит,
Ждет, когда оду-
Маюсь, маясь одой,
Навеянной дешевой, душевной непогодой,-
В него зайду.

Моя депрессия
Меня стережет,
Фонит допросами
Ночными, — ужо! –
Грозит и грузит
Грустью.

Меня меланхолия
Лелеет, холит.
От меланхолии
Я — малахольный.

Ату — меня, ату…
До дна – меня, до дна
Жри плотоядная вина,-
Анорексично голодна.

А дальше: здравствуй,
Червивое пространство.

А дальше будет
Бадом Будды
Черный пудель,-
В глазах – три пуда
Горькой соли,
Пакуя сны в кули,
Минорное Шопена соло
Он скулит.

А дальше ничего:
Ни баб, ни бабок, ни чинов,-
Лишь черный пудель
В звенящем лунном шейке
Ошейника
Осудит
Вынужденно, беспробудно…

А дальше ничего не будет.
В окно скребется черный пудель,
Скулит и смотрит на меня,
Ошейником луны звеня.

Муха села на варенье:
Вот и всё стихотворенье.
Мне, признаться, как поэту,
Неприятна муха эта.

Муха для меня обуза.
Хоть летает, но не Муза.
Кто ей дал права такие
Нос совать в стихи чужие?

Утопила вдохновенье
В сладком омуте варенья.
Растоптала стих ногами,
Мысль не дав развить словами.

Хоть сестра таланта краткость,
Муха мне совсем не в радость,
Заключив всего в две строчки
Плод моей бессонной ночки.

Как же мне решить дилему:
Растекаться ли по древу
Слогом, склонным плавно литься,
Или к краткости стремиться,
Разложив сознанья призмой
Мысль на АФОРИЗМЫ?

Лечу к восходу солнечного утра,
Сквозь марево непонятого сна
В года слагаются забытые минуты.
Полжизни сном укрыто от меня
За тайной дверью сумрачных видений.

Во снах своих так часто я не я,
Как призрак в мире темном приведений,
Где я за зеркалом туманным бытия
В кругу, каких то значимых свершений
Живу, а может там живёт душа?

И жизнь во сне, прожитая в мгновение,
Как будто в сумрак забытья спеша,
Чтоб новым сном воскреснуть из сомнений
Невысказанных тайн, в душе верша
Волшебный мир несбыточных видений.

Но вот проснувшись, словно призрак я
Не в силах осознать реальность тЕней,
Что тут живут, со мною говоря
О пустоте земных своих владений
И сном забытым жизнь течет моя.

И я хочу проснуться в сновидении!

Прощальный осени пордарок:
Пылающий огонь листвы.
Как он красив, лучист и ярок
На фоне неба синевы!

Нам в руки золото упало
С дрожащих на ветру ветвей.
Насытим взор свой до отвала
Сверканьем лиственных огней!

Октябрь, торжественно одетый,
Ноябрь встречает у ворот.
Янтарные охапки света
Рукою щедрой раздаёт.

Ведь скоро, словно в старой сказке,
Погаснет осени костёр.
Зима примчится на салазках,
Одев в снега земной простор.

И кроны в трепетном сияньи,
Отдав салют последний свой,
Тогда нам скажут: «До свиданья!
До встречи с новою листвой!»

За окном снег спускался на землю,
Я за ним наблюдая, грущу.
Может ты не простишь никогда мне
То, что я тебя так отпущу.

Может я никогда не забуду,
А может мне помнить не стоит.
Позади только серые будни
Столь же серых и грустных историй.

Радость лишь на мгновенье приходит,
А потом исчезает, как прежде.
Так и ты от меня вновь уходишь,
Забирая с собою надежду.
2003 г.

День вылетает из кокона утра,
Расправив серые крылья крыш.
Дорога бормочет древние сутры.
Дворник-ветер сметает с неба
Тучи метлами тополей,
Кленов, по-стариковски: кыш,-
Он повторяет все громче, злей,
В нарастающем гневе — нелеп

И несчастен, дому подобен, — ослепший –
Прозревший лишь на одно окно,-
Поздняя осень, скидки на пластик,-
Кто-то опомнился поздно, но
В уходящий все же запрыгнул и
Золотыми сердечками щедро платит.
Тем более – кризис,- надо успеть
Потратить последнее то, что осталось
Еще за душою: червонцы, медь.

Я видел снег застывший на траве,
Как след зимы впечатавшийся в осень,
С небес ветрами он на землю брошен
Седым ковром, пришедшим мне во сне.

Я видел холод в черной тишине
Ночного неба среди серых стражей,
Летящих низко от своей поклажи
Кристаллов льда из северных морей.

И город мой, ложась в свою постель
Не видя прелести порхающих снежинок,
Уснёт устав от бури глупых дел.

Но ранним утром взгядом мир окинув,
Увидит снег, лежащий на траве
И лужи скрытые под тонким слоем льдинок.

На излёте волшебного звонкого мая,
Той порой, когда белые ночи царят,
Погруженный в дремоту лежал Ленинград
И мосты над Невою о чём-то мечтали.

Светлый Ангел летел над реки серебром,
Покружил над домами, немного снижаясь,
К колыбельке с младенцем едва прикасаясь,
Обронил из крыла золотое перо.

Годы шли… раскрывалась вся щедрость подарка,
Словно ангел девчушка была хороша,
И над миром как Солнце, сердца согревая,
Всем сияла её золотая Душа.

Никуда оно не уходит;
Все так же в сердце живет;
Все так же тоскою изводит
И душу на части мне рвет!

Все так же люблю я, как раньше;
Все так же вдали от меня;
И с каждой минутой ты дальше –
Тебя мне уже не догнать!..

Любовь никуда не уходит,
Все так же в сердце стучит;
По-прежнему тучами бродит
И грозами вечных обид!..
Мне каждый шаг отдается
Страшной болью в груди –
Это те острые спицы,
Что в сердце однажды вонзил!..

Мне слезы не служат спасеньем,
Да и не плачу уже…
Все это было виденьем…
А сейчас реальная жизнь!..
2012 г.