Что со мною, я не знаю,
Только есть один вопрос,
Почему я не мечтаю,
Весь рутиною оброс.

И заботы и при деле,
В круговерти как волчок,
Вот наверно и уели,
Зачерствел, иссяк, умолк.

Как в надежду окунаюсь,
В бархат чистого листа,
Карандаш в руке, пытаюсь
нерв нащупать для стиха.

И приду, наверно, к цели
Что — нибудь да написать,
Словно лоцман мимо мели,
Буду мысли направлять.

Простишь ли ты меня, родная,
Себя уже я наказал,
Что сделал так, о том не зная,
Любовь и душу потерял.

И как в укор на сердце горечь,
Как будто сразу не удел,
И всё такое между прочим,
Я сам себя лишить сумел.

А всё виной моя ошибка,
Чуть — чуть вина я перебрал,
А та, была мила и прытка,
И вкус измены я познал.

Мне остётся только верить,
Что б ты сумела всё забыть,
Ничем обиду не измерить,
И как по прежнему — любить.

Белые ромашки — на лугу,
Мне они расскажут про судьбу,
Что я в жизни встречу,
Что убережёт,
Иль расправлю плечи,
Но, а может в гроб.
А любовь скажите —
Будет али нет,
Я тут заприметил,
Да боюсь ответ.
Вы такие нежные,
Упаду я в вас,
Лепестками светлыми
Становлюсь сейчас.
Белые ромашки — на лугу,
Мне они расскажут про судьбу.

Было, не было, не знаю,
Но казалось как вчера,
Я под взглядом нежным таю,
Что открыла мне чадра.

Прислонился к шелковице,
Хоть какая — то, но тень.
Солнце жарит да ярится,
Впереди же целый день.

И вот тут, мне показалось,
Думал даже напекло,
Та, стояла и смеялась,
Мне же было не смешно.

Я глаза её увидел,
Сразу понял, что пропал,
Я стоял чего — то медлил,
Деревянным будто стал.

В них любовь непогрешима,
И услада для души,
И в ночи мольбы призыва
Поцелуем заглуши.

Я не знал, на что решиться,
Крест на мне, а здесь ислам,
И теперь ты будешь сниться,
Но, а я не тут, не там.

Я уходил по долгу чести,
Призвала Родина служить,
И расставаясь, клялись вместе,
Что будем помнить и любить.

Что ни разлука, ни преграды
Не смогут нас поколебать,
И письма будут в том награды,
Как в чувствах нежность сохранять.

Но знать не прочны наши узы,
И даже года не прошло,
Наверно тяжки были грузы,
А может так и суждено.

О, как жестоко ошибаться,
И боль от раны заглушить,
И самому себе признаься,
Её не сможешь позабыть.

Почему люблю я осень,
Может зрелости закат,
Погрустить бы между прочим,
Если сделал что не так.

Это будто в утешенье,
Что ещё не здесь, ни там,
Попросить у всех прощенье,
Чтоб никто — нибудь, а сам.

Осень — это как анализ,
Посмотреть, что не успел,
Лишь не стало бы диагноз
И не выросла в предел.

Это вспомнить всё былое,
Чтобы двгаться вперёд,
Отыскать в себе живое,
Кто же знает, что нас ждёт.

Не сказать за всё спасибо,
Что судьбы преподнесла,
Это былоб не учтиво,
Как сумела, так смогла.

Почему люблю я осень,
Лучше выразить за что,
Это как бы в небе просень,
Ведь люблю же всё равно.

Пусть уже настала осень,
Не шумит в лесу листва
И тихонько, словно проседь,
Средь холмов течёт река.

Нет былого разнотравья,
Гомон птиц умолк,
И как древнее проклятье
Из воды торчит пенёк.

А в далёком придалечье
Убегая в горизонт,
Облака плывут для встречи,
К нам дождём вернуться чтоб.

И застыл я в ожиданьи,
Видеть чудо из чудес,
После осени рыданья,
В белом снеге лес.

Ночью звёзды мерцают игриво,
Отражаясь в уснувшей воде,
И небрежно, в раскачку, лениво
Засияла луна в вышине.

А природа вокруг ликовала
В эту тихую, тёплую ночь,
И кружилась она, и плясала,
А недоброе сгинуло прочь.

И такою картиной любуясь
Начинаешь чуть — чуть понимать,
Что законам мирским повинуясь,
О всевышних нельзя забывать.

Проносится время стрелою,
Идут вереницей года,
И кажется, будто порою,
Домой возвращусь навсегда.

Мне ехать туда из далёка,
С окраин забытых глубин,
Наверно достоин упрёка
И рано пришедших седин.

А может всё лишь навожденье,
И только вот чудятся мне
Потоком сплошных обвинений
На том бесконечном суде.

Но верю когда — то случится
И кончится всё же мой срок,
Однажды проснуться, побриться,
Не школьный последний звонок.

Кружит ветер листок пожелтевший,
Запоздалая осень шалит,
Семенящей походкой, неспешной,
Шёл по улице древний старик.

Сам себе, о своём вспомиая,
Бормотал неразборчиво вслух,
Окружающих может прощая
Или просто о старости глух.

Я смотрел ему вслед сожалея,
Что таким же как он по годам,
Из живущих сегодня на свете,
Единицы, сравнят по летам.

А листок, всё кружась, улетает,
И на сердце настырная грусть,
Что — то осень опять затевает,
Посмеётся, поплачет и пусть.