бегает мальчишка.
стёпкою зовут.
никому не брат он,
никому не внук.
и никто сыночком
его не назвал.
волчонок-одиночка.
дом его- вокзал.
выманит десятку-
купит пиражок
или бублик сладний,
или просто сок.
он ещё не нюхал
из пакета клей.
путник- одиночка,
парня пожалей.
он добра не видел-
души холодны.
каждый, кто обидел,
на злобу не скупы.
катится по небу
стёпкина звезда,
только цели нету,
канет в никуда.
и зачем, когда-то
женщина-не мать,
жизнь решила парню
по капризу дать?!

ОН + ОНА… вокруг семья,
И с ними недруги, друзья.
Все против их союза.
Итог — Шекспира мюзыкл:
«Яд — горечи разлуки свита.
Самоубийством АНГЕЛ сбитый
В любви объятий низко пал»…
Демон возвел на пьедестал:
«ЛЮБОВЬ — ныне непруха.
Да здравствует порнуха»…

Ушанки-шапки пред Вами «сорри»,
Маски «как бы», «априори».
Белые воротнички.
Пред Вами ниц мы, мужички.

Иль проще — русские плебеи,
Селедки, водки корифеи.
Заложники идеологий — Мозгов промывки технологий…

Двадцатый Век — большая кровь,
России били в глаз и в бровь.
Поля. Березки на могилах.
И в телогейке и бахилах

Бредет российсая Душа
В потемки. Там, где «ни шиша».
Туда, где солнышко не светит.
Вопрос: «За это кто ответит?»

Ведь победителей не судят.
Так было, есть и явно будет.
Жизни закон везде таков.
Жаль русских Баб и Мужиков,

Которых на свою удачу
«Гламур» подставил вод раздачу.
С помощью водки, беспредела
Народ оставив не у дел…

С помощью «кашпировских», сект
Убили РУССКИЙ ИНТЕЛЛЕКТ.
Убили. Катком раскатали.
Устали. Как же мы устали…

Ушанки- шапки пред Вами «сорри»,
Маски «как бы», «априори»…

Двух ангелов подслушала я спор.
Они незримо надо мной парили,
Ночной порой затеяв разговор.
И крылья их легонько воздух били,
Звенящей нотой огласив простор.

Твердил один: «Чувствительны чрезмерно
Душой они своею эфемерной.
Их ждут терзанья страсти и тревоги.
Опасно пылкою душой их наделили боги.
Божественен огонь души, но тяжелы ожоги.

Так уязвимы… так легкоранимы.
В душе — пожар страстей неугасимых.
В огне неистовой любви пылая,
От ревности безумной угорают.
Дымятся угли от обид невыносимых.

«Огонь ведь может греть, не обжигая»,
Крылатый друг ответил, возражая.
«Без пламени любви душа охолодеет,
Лишённая страстей и чувств – окоченеет,
Застынет, словно глыба ледяная».

«Но как почувствовать и распознать,
Грань, за которую не стоит преступать?
Страстей как угадать тот градус роковой,
Спалить способный огненной волной?",
Вопрос свой попыталась я задать.

Ответом были… звёзды, тишина и ночь.
В молчаньи ангелы умчались прочь.
Мне до рассвета было не уснуть.
Пыталась вникнуть в разговора суть.
Ожоги… чувства… как душе помочь…

Я скучаю очень по твоей любви,
Изумрудным ослепительным глазам,
Чувственным касаниям руки
И полетам нашим к небесам.

Только ты живешь в моей душе,
Для тебя она несчастная поет,
Но мечты мои остались на листке-
Может в жизни новой их тебе вернет.

Как-нибудь однажды двум сердцам
Посчастливится мечту свою найти,
От комет прольется свет к мирам
На задворках Млечного пути.

Среди звезд, космических красот
Знаю, будет одиноко без тебя,
Ты мой яркий луч, моя мечта из снов,
Боже, почему влюбился я?

Я живу, но только с мыслью о тебе,
Я дышу одним дыханием твоим,
Кожа помнит поцелуи на плече…
Почему нельзя счастливым быть двоим…

Хоть кто-нибудь, скажите мне на милость,
Пошто судьба Евгения хранила?
Ведь его пуля Ленского сразила,
В депрессии Татьяна очутилась.

Наивна и доверчива слегка
Судьба, как и Фемида, впрочем.
Под чаши палец той кладут исподтишка,
Она ж — повязкой завязала очи.

…

Онегин, я тогда моложе,
Я лучше, кажется, была.
Но и сейчас я недурна,
А вы лысеете, похоже.
Хочу вам дать один совет,
Носите, милый мой, берет.
Вот мой, малиновый… хотите?
Mon Cher… вы, кажется, грустите?

…

Опять в подъезде надписи, Евгений!
Всё те же: Ж + Т = Любовь.
Не отпирайтесь, вижу Вас насквозь.
Да как не вы? У вас и руки в меле.

По мотивам стихотворения Булата Шалвовича Окуджавы

Занавешу окошко своё голубою мечтою.
Очарованным взглядом окину её синеву.
Раздвигая мечту по утрам, горизонты открою.
А иначе зачем на земле этой вечной живу?

Принесу доброту и повешу на стену иконой.
В доме место почётное самое ей отведу.
Помолюсь, дабы мир уцелел, добротою спасённый.
А иначе зачем на земле этой вечной живу?

Озарю я жилище своё чудодейственным светом.
Нежным светом души, что отныне любовью зову.
Будут мною любимые этим сияньем согреты.
А иначе зачем на земле этой вечной живу?

Мир теней
Театр боли
Открыл постановку мне
Где нет счастья и любви
Там Ад згорает в боль-огне
Темнее темного тот мир
И пьеса жутко интересна
Но боль точно отрезвит
Заставит сомневаться в ней

Я вспоминаю твой радостный взгляд,
Улыбку, очертание лица,
Ресницы и звуки речи милой,
Той осенью неповторимой, Ушла не попрощавшысь,
я не успел тебе сказать «спасибо»,
Не успел сказать «люблю»,
Но лишь успел в холодный лоб поцеловать,
Тогда мне было 8 лет.
Я долго плакал,
просил людей тебя не уносить,
Но они унесли тебя,
начали землю холодную рыть,
И засыпали сырой землей тебе глаза,
Год прошел в страданиях и слёзах,
Сейчас учусь я в 3-тем «Б»,
Октябрь, снег хлопьями,
На окнах иней от мороза,
Пишу тебе в страданиях письмо,
как отдать его еще не знаю,
Знаю лишь что люблю, скучаю,
У папы тётя появилась,
Просит чтоб я её мамой называл,
Но мне она не нравится,
Неприязнь и ненависть от меня к ней валится,
Помнишь ты меня называла малышом,
На ночь делала какао,
А говорила что не бросишь,
Но в полдень ты ушла,
А говорила что любила,
Мама я люблю тебя!
Сегодня я пятёрку получил,
но папа меня не похвалил,
Мама я к тебе хочу,
у тебя там хорошо?
Есть райские сады?
А птички там поют?
Я знаю что ты ко мне приходишь,
Ночами на меня ты смотрищь,
Я видал тебя во сне,
Ты мне сказку говорила,
Говорила о любви, о семье, о жизни,
Ты будешь для меня самой, самой, самой лучшею мамою моей,
пишу последнее словечко точку ставлю,
МАМОЧКА Я ТЕБЯ любить некогда не перестану!!!

Застывший воск, упавший на ладони,
Растаять в силах только от огня,
И таю я, спасаясь от агоний,
Теплом твоим живая, мой судья.
Сломай же ночь! Подсвечники пустуют.
Зажги фитиль обманчивых страстей!
Дурманит дым, потрескивает туя,
Мы в пропасти, сгораем до костей.
И жидок воск, и тает, тает снова.
Теплом твоим живая, мой судья,
Я никогда не попрошу другого,
Всё потому, что навсегда твоя.