Пены брызгами покрылась
Вся рябина у окна,
Будто в море окунулась,
Зашумела, зацвела.

И как юность вдруг ожила,
Радость видеть без причин,
И судьба тебя простила,
Без тревоги, без причин.

Всё в природе совершенно,
Без изъянов и прекрас,
Без ошибок, точно, верно
И для сердца, и для глаз.

Я любуюсь и балдею,
Без вина и сигарет,
В сумашедшее поверю,
Полюбить, так целый свет.

Я может быть спою однажды,
Про то, что хочется кричать,
Наверно был когда-то каждый
Перед делемой, как сказать.

О том, что слов красноречивей
Как будто ненароком взгляд,
Огнём в душе неугасимый,
Расскажет лучше во сто крат.

И губ твоих мила улыбка,
Пощады сердцу не даёт,
А наше будущее зыбко,
И кто там знает наперёд.

Ведь как велика и ужасна,
И как стара и будто вновь,
Во всём возвышенно прекрасна,
Её Величество Любовь.

Позабуду про всё я на свете,
Ни о чём не жалеть, не вздыхать,
Всё проходит, но мысли как клети,
Не дают от себя убежать.

А в душе отпечаток от боли,
И прошедшее манит, кричит,
Не осталось ни силы, ни воли,
Постарел, задыхаюсь, разбит.

Может чудо поможет? Едвали,
Не уйти и не скрыться нигде,
Про любовь уже столько писали,
Не читал я пока о себе.

Вы кто, прекрасное виденье,
Созданье мира ли сего,
Какого гения творенье,
Свершивши чудо из ничто.

Вы так пленительно далёки,
В ночи блуждающий огонь,
Любви сжигающей пороки
О Боже, Боже, Боже мой.

И пред вами преклонённый
глаза не в силах торвать,
Стрелой Амура поражённый
не сбыть, не спрятат, не смолчать.

Ночь с луною сблазняют,
Манят таинством своим,
И в надежде неги дарят
Миг, в котором мы сгорим.

Сладость запаха жасмина,
В голове сплошной дурман,
Взгляд блуждающий лениво,
И рука обвила стан.

И как будто в упоенье
Поцелуй прелестных губ,
Избавленье от сомнений
И стыда незримых пут.

А душа полна блаженства,
Разум ныне не со мной,
Приоткрылась в тайну дверца,
Явь рождённая луной.

Красавицы восточные — Пьянеешь без вина,
Глаза глядят миндальные,
И в рай летит душа.

Ресницы, будто стрелами,
Пронзают на повал,
А губы — вишня спелая,
За них бы всё отдал.

Идёт, качая бёдрами,
И ты уже не здесь,
На перепутье с грёзами,
И хоть на стену лезь.

Сокрыта вся одеждами,
Но мыслей не унять,
И вот уже раздетая,
И мне не устоять.

Красавицы восточные — Пьянеешь без вина,
Граниты в сердце прочные
Исчезли без следа.

Мне сердце пламя опалило,
Очей чарующий призыв,
В них глубина на дно манила,
И я погиб, про всё забыв.

О, эти губы, роза меркнет,
Я сам с собою не в ладах,
Перед тобой луна бледнеет,
А правда где — то, не в словах.

Твоя фигура совершенна,
Я прелесть всю не передам,
Лишь знаю только, что безмерна
Любовь божественная к нам.

Я отдаю себя вам в руки,
Моя взашедшая звезда,
Иначе смерть в бессильной муке,
Не быть счастливым никогда.

Морской лазурный берег
И шелест нежных волн,
Любовный первый трепет,
И взгляд желаний полн.

И поцелуя миг волшебный,
Дурманы дивных грёз,
Слова признаний нежных,
И сладость горьких слёз.

А море тихо плещет,
Ласкает тёплый бриз,
Душа от чувст трепещет,
Ликует браво, бис.

И звёзды светят в вечность,
Покой ночи храня,
Любовь, надежду, верность
Берёг в себе тая.

Вырву сердце из груди. Взойду на крышу.
Положу его, дрожа, перед собой.
Так хочу я, чтобы кто-нибудь услышал!..
Тот, кто нужен — тот не здесь и не со мной.

Вырву сердце… ни на миг не пожалею,
Всю себя я в боль вложу, в один призыв —
Чтоб услышала меня Пенфесилея!
Чтобы… ткань кровоточащая, разрыв —

Рана к ране! Чтоб и дальше эта кожа,
Помня вкус рубца последнего и цвет,
Поцелуй другого шрама помнить тоже
Не отказывалась больше много лет.

Кто-то глянет сквозь сгустившиеся тени,
Кто-то ищет, чей-то взгляд насторожён,
Кто-то знает: в эти чуткие мгновенья
Дух тревожный — стая вспугнутых ворон.

Знаю цену я потерянной свободе
И холодному спокойствию ночей…
И Камилла одиночкой бродит-бродит
В бледном сумраке, в безмолвии полей.

Плечи гнутся, тяжесть давит отовсюду,
Вновь сомкнулась паутина пустоты…
Я, наверно, только это не забуду:
Даже здесь меня увидеть можешь ты.

Суров с врагом, с сестрою ласков — И дерзок, и силён;
Но всё же с некоей опаской
Идёт на битву он,
И лихорадочно по телу
Проходит дрожь,
А в глазах блестит несмело:
«О, не трожь!»

И было так: взрывались ночью
Жёлтые шары,
А дальше — тени рвались в клочья
По правилам игры,
А дальше — снова нефть горела,
Озером лиясь,
И дрожало чьё-то тело,
Вдавленное в грязь.

В бою, среди песков горячих,
В овраге и в пыли,
Где копоть от озёр горящих
Скрыла лик земли,
Где кость от кости, плоть от плоти — Солдат и пулемёт…
Какой таинственной заботе
Он мысли доверяет гнёт?!

Он не ответит, не ответит,
Но, идущий в бой,
Он знает, что спокойно встретит
Приступ свой очередной.
И пусть смертельно бледны щёки,
И лоб горяч,
Но сердце… словно конь жестокий…
Вновь несётся вскачь.

А если ночью небо видишь
Вместо потолка,
И под открытым небом — видишь? — Лежит твоя рука,
Ты не пугайся, это значит — Здесь не нужен страх,
Ты просто видишь жизнь иначе:
Сразу в двух мирах.